— Вряд ли ты их разыщешь, роясь в бюро моего дяди.

— А я, собственно, и не разыскиваю их в бюро! И потом, я там не роюсь! — огрызнулась девушка.

Ее раздражало, что он стоит так близко к ней.

— Насколько я знаю, моя дорогая кузина, отбывая из отчего дома, забрала с собой все, что смогла унести. А то немногое, что осталось, Роджер, я надеюсь, сжег еще тогда. В его голосе не было ничего, кроме ненависти к «дорогой кузине». Ненависти настолько сильной, что Тори невольно поежилась.

Он подошел к ней вплотную. Надменный, гордый... И Тори безотчетно вцепилась в подлокотники кресла.

— Что ты ищешь, Тори?

— Я уже говорила... — Она и сама заметила, что ее голос дрожит. Не только потому, что Винс стоял перед ней такой злой и грозный. Теперь она не могла повернуть кресло, не прикоснувшись к нему. А ей не хотелось к нему прикасаться... — И потом, мне казалось, у меня есть законное право здесь находиться. Законное, если не моральное.

— Моральное?! — Его смех как будто рассыпался ледяными осколками. — Кто это здесь говорит о морали? Наша маленькая прохиндейка?

Его глаза зажглись такой злобой, что девушка невольно отпрянула. Винс же, резко подавшись вперед, оперся одной рукой о спинку кресла Тори, а вторую положил на подлокотник. Она едва не потеряла сознание от ужаса, но ей все-таки удалось сохранить независимый вид.

— Моя сладкая симпатяшка-племянница не имела понятия о морали тогда, десять лет назад... И мне сдается, что с течением времени она вряд ли сподобилась превратиться в высоконравственную особу. Эта твоя маска ледяной неприступности не соответствует выбранной роли, дорогуша.

Странное дело: его усмешка, которая должна была рассердить Тори, разбередила в ней странные чувства. И в голове у нее как будто прозвенел звоночек, предупреждая об опасности.

— Необузданность и горячность той малышки, которую я помню, с годами не могли остыть. Такая исступленная, я бы даже сказал, первобытная страстность не подчиняется времени. Она не подчиняется ничему. Даже ненависти.

Теперь его голос звучал мягко и вкрадчиво. Он провел рукой по ее щеке. Это невинное, казалось бы, прикосновение переполняла обжигающая чувственность. Рука была сильной и властной, кончики пальцев — немного шершавыми... И вот они уже скользнули по ее шее, от подбородка вниз, под воротник блузки. Это было оскорбительно, и в то же время прекрасно... Тори замерла. Казалось, еще немного и ей нечем станет дышать.

Она изо всех сил пыталась бороться с тем извращенным возбуждением, которое будило в ней его небрежное прикосновение. Но сил уже не хватало... Можно сколько угодно твердить себе, что она невосприимчива к обаянию этого привлекательного мужчины — вероломная и утонченная чувственность Винса сметет любое сопротивление. Тори поняла это с неожиданной, ужасающей ясностью.

— Нет. Люди меняются, Винс, — сказала Тори.

Она резко крутанула кресло, больно ударившись коленями о колени Винса, вскочила и пулей вылетела из кабинета. Она не оглядывалась, но ей и не надо было оглядываться. Она и так знала, что ее провожает насмешливо-торжествующий взгляд серых глаз.

На следующее утро Эллен пригласила Тори покататься верхом. Девушка с радостью приняла приглашение. Она никогда не считала себя хорошей наездницей, но сейчас была готова ухватиться за любую возможность уйти из дома — подальше от Винса.

Когда я сюда приезжаю, то всегда выбираю время для конных прогулок. Здесь такие изумительные места. — Эллен затормозила во дворе конюшни, расположенной в живописной долине между холмами. — Верховая езда помогает держать себя в форме. Хотя для вас это неактуально. — И она обвела одобрительным взглядом стройную фигуру своей спутницы.

— Но я все равно стараюсь не пренебрегать физическими упражнениями, — рассмеялась Тори.

Они вышли из джипа и прошли через двор в конюшню. Эллен выглядела необыкновенно элегантно в костюме для верховой езды, поэтому Тори невольно поморщилась, оглядев свое собственное одеяние — куртку с капюшоном и вельветовые штаны.

— Это Винс надоумил пригласить вас, когда узнал, что я собираюсь кататься верхом. Сказал, что вам это должно понравиться, — как бы между прочим сообщила Эллен.

Удивительно! Сегодня Тори не виделась с Винсом: он уехал очень рано. И она надеялась, что не встретится с ним до вечера. А в лучшем случае — до завтрашнего утра...

Они с Эллен выехали со двора и поскакали по пустоши. Тори полностью сосредоточилась на своих ощущениях. Ей хотелось избавиться от того напряжения, которое донимало ее последние дни. Хотелось забыть про Винса.

Когда первый запал прошел и галоп сменился спокойным шагом, Эллен завела разговор. Причем, начала она с неожиданного вопроса:

— Я заметила, вы не особенно ладите с моим сыном, верно?

Тори хотела сказать, что Винс считает ее самозванкой, но не стала этого делать. По каким-то известным только ему причинам он предпочел не делиться с матерью своими подозрениями в отношении внучки Роджера. А сама Эллен Ллойд — не из тех, кстати, женщин, которых можно назвать легковерными простушками, — приняла ее сразу. Радушно и искренне, чего ее сын, похоже, не ожидал. В общем Тори рассудила, что лучше ей не заикаться о сомнениях мистера Винсента Ллойда.

— Он зол на Джилл, — проговорила она, тщательно подбирая слова. — За то, что та опозорила семью и сбежала из дома. И, вполне естественно, срывает зло на мне.

— Думаю, милая, дело не только в этом. — Пару минут Эллен помолчала, а когда заговорила снова, было видно, что ей не очень приятно упоминать об этом: — Он любил вашего дедушку как отца. И всегда относился к нему как к отцу, а не как к дяде. К сожалению, Роджер для него был ближе, чем Конан, мой второй муж. И, мне кажется, поскольку ваш дедушка так и не оправился после...

Тут налетел сильный порыв ветра, и Тори не расслышала последних слов Эллен. Она собралась переспросить, но неожиданно увидела двух всадников, направлявшихся им навстречу. Сердце у Тори упало. Она узнала одного из них — с уверенной посадкой, на сером в яблоках жеребце.

— Какой приятный сюрприз! — Винс придержал жеребца. В его холодных глазах, которые казались сейчас серо-стальными, плясали искорки смеха. Он с любопытством оглядел Тори, а потом повернулся к матери. — Вижу, Фло сдержала обещание и дала вам двух самых спокойных лошадок.

— Флоранс, Фло, — это та, что слева, — шутливо пояснила Эллен.

Тори уставилась на спутницу Винса, худенькую симпатичную женщину.

— Я владею конюшней. — Она протянула Тори миниатюрную руку в замшевой перчатке. — Точнее, на паях с папой. Винс сказал, что у него гостит дама, которую надо принять по первому разряду, — пояснила Фло после того, как Винс представил их друг другу. При этом Тори отметила, что он назвал только ее имя, не упомянув о родстве.

— А ты, Винс, себе подобрал кобылку погорячее! — двусмысленно усмехнулась Тори, разглядывая громадного зверя, на котором решился бы ехать только такой сильный и умелый наездник, как Винс.

— Это жеребец! — возмутилась Фло.

Тори и сама уже пожалела о своем дурацком замечании, пусть даже ей доставило огромное удовольствие увидеть, как Винс скривился и поджал губы.

Тут Эллен развернула свою лошадь, и Тори последовала ее примеру. Теперь они ехали вчетвером, но Эллен с Фло вскоре поотстали, увлекшись беседой. И Тори, к своей несказанной досаде, осталась как бы наедине с Винсом.

После вчерашней, весьма неприятной, сцены в кабинете Роджера они с Винсом не обменялись и словом, поэтому сейчас в его присутствии Тори чувствовала себя неуютно. Но, пряча смятение за лучезарной улыбкой, она все же нашла в себе силы повернуться к своему спутнику и спросить ироничным тоном:

— Как твое колено?

Она очень надеялась, что синяк у него раза в два больше ее собственного. Улыбка Винса была не менее ехидной.

— Как всегда, отлично. Хочешь убедиться?

Тори уставилась на дорогу перед собой, но все равно почувствовала его чуть прищуренный, по-мужски оценивающий взгляд.