— Верно, но, по-моему, вы к их числу не относитесь. Честно говоря, я почти уверен, что вы согласились бы на мое условие не глядя.

— В таком случае вы не только художник, но еще маг и волшебник! — воскликнула Лайза. — Я ведь не вчера родилась.

— Не сомневаюсь. Я так подумал, потому что вы столь решительно настроены сделать отцу именно этот подарок и…

— Продолжайте.

— Нет уж, теперь моя очередь кое-что показать вам, — объявил Харрис, поднимаясь с грацией дикой кошки. — Идемте, заодно увидим, насколько у вас серьезные намерения.

Лайза последовала за ним в дальнюю часть дома и была просто потрясена, увидев, какую просторную студию он оборудовал себе. Это было большое восьмиугольное помещение с огромными окнами и стеклянным потолком. Лайза догадалась, что он это сделал для того, чтобы добиться нужного освещения.

На всех окнах висели тяжелые шторы и были установлены защитные экраны от солнца. Несмотря на то, что несколько окон оказались открыты, в помещении было гораздо теплее, чем на улице.

Харрис небрежно махнул рукой в сторону резной скамьи — единственного сиденья в комнате, затем направился в другой конец студии, поднял грубо вырезанную фигуру, принес ее и поставил на платформу высотой примерно до пояса.

— Надеюсь, вы понимаете, что скульптуры, над которыми в данный момент работаю, я тоже обсуждать не люблю, — заметил он, избегая встречаться взглядом с Лайзой. — Но здесь особый случай. — И он пожал плечами, словно извиняясь, что пришлось погрешить против правил.

— Ну и не обсуждайте, — отозвалась Лайза, подходя поближе к скульптуре высотой в человеческий рост. Пока еще было сделано немного, но этого уже оказалось достаточно, чтобы понять, что именно увидел Харрис внутри дерева. Похоже, это какая-нибудь морская нимфа или русалка, поднимавшаяся из едва намеченных волн. Более или менее отчетливо были видны только волосы, верхняя часть оставалась нетронутой, а нижняя намечена приблизительно, чтобы очертить размеры фигуры.

Пока Лайза рассматривала скульптуру, Джек подвинул резную скамью к платформе и с покаянной улыбкой сделал знак девушке снова сесть. Намек был более чем прозрачен.

— Вы хотите, чтобы я позировала для этой русалки?

— Вы ей нужны, — просто сказал Харрис. — У нее уже есть ваши волосы, я заметил это сразу, когда вы приехали. Мне пришлось на них остановиться, и теперь я знаю почему — я ждал вас.

— Но это же глупо! — запротестовала было Лайза и тут же прикусила язычок. Не ей ставить под сомнение логику или отсутствие таковой у художника высшего класса. Лайза уже заметила какой-то блеск в янтарных глазах — смятение, гнев, желание замкнуться в себе? Говорить еще что-то было бы неразумно и небезопасно.

Они смотрели друг на друга, боясь произнести хоть слово. Лайзе хотелось снова взглянуть на скульптуру, но она не могла оторвать глаз от настойчивого взора Харриса. Сама мысль о том, что русалка ждала ее, была по меньшей мере дикой. Но если это обеспечит ей подарок ко дню рождения отца, и вовремя…

— Вы хотите, чтобы я позировала до того, как вы займетесь подарком для отца, или после? — спросила девушка, тщательно стараясь придать голосу спокойствие и непринужденность.

— Думаю, одновременно, — отозвался Харрис. — Но эту скульптуру я действительно хочу выставить после юбилея вашего отца, так что приоритет вы получите. Впрочем, я вам и так его уже обещал.

— И как часто или как долго… и вообще… мне придется позировать? Мне ведь надо заново создавать свое дело, и я не могу все бросить и мчаться сюда каждый раз, когда вам приспичит пару минут поработать.

Харрис усмехнулся.

— Я обычно так не работаю. Но, разумеется, надо обеспечить тылы. Если вы, конечно, серьезно. Мне бы не хотелось, чтобы в середине работы вы вдруг передумали, потому что подарок вашему отцу уже будет готов.

— Этого не будет.

— Хорошо, так вы согласны?

Лайза с минуту поразмыслила: идея была соблазнительной и одновременно пугала ее. Наконец она кивнула:

— Да. — Затем повторила более твердо: — Да, я согласна.

Улыбка художника на мгновение напомнила девушке взгляд его собаки. Того и гляди облизнется.

— Ну что ж, раз уж вы здесь, может, начнем прямо сегодня?

— Отлично, — отозвалась Лайза, хотя ей вдруг стало не по себе.

— Вот и хорошо, — произнес Харрис и потянулся за мягким карандашом. — Тогда раздевайтесь, пожалуйста, и за дело.

Джек с трудом сохранял невозмутимость, следя за сменой выражений на очаровательном личике Лайзы.

На короткое мгновение он пожалел о своих словах, но лишь на мгновение. Потом чутье игрока пересилило, и Джек увлекся, пытаясь вычислить реакцию Лайзы, угадать, что она сейчас скажет. Как она вообще выйдет из положения?

Харрису было нужно ее лицо. Какое там нужно — просто необходимо! Именно это лицо ускользало от него в дереве. А ведь он уже создал ее волосы, видел в древесине основные линии ее фигуры. Она была сиреной… или должна стать ею.

И как она прекрасна! Необычная красота, подчеркнутая внутренней силой. Харрис лишь смутно помнил статьи о ее сражениях в суде, однако, увидев девушку и поговорив с ней, ясно представил, какого напряжения ей стоила эта история.

Ну и что ты теперь будешь делать? Валяй, играй дальше в свои дурацкие игры, подумал Харрис, по-прежнему наблюдая за Лайзой Нортон, завороженный выражением ее лица, на котором теперь была написана решимость.

Она сама профессионал и знает, что он тоже профессионал, потому-то и искала встречи с ним. А при ее опыте работы модельером вряд ли у нее остались какие-то предрассудки относительно наготы. Впрочем, для того чтобы закончить сирену, ему много было и не нужно.

На мгновение в мозгу Харриса предостерегающе мелькнул образ Марион, чья красота была изувечена безумием, да еще подлил масла в огонь его дар, благодаря которому он воплотил это безумие в дереве. Однако художник отмахнулся от этих мыслей.

Нет, подумал он, здесь совсем другое. Не может быть, чтобы эта девушка была похожа на Марион. И кроме того, Лайза Нортон была ему необходима, если он хотел создать самую прекрасную сирену, хотя ни за что бы в этом ей не признался.

И потом, она мне начинает очень нравиться, подумал Харрис, молча глядя на Лайзу и мысленно моля ее принять вызов, включиться в игру.

Лайза от изумления открыла рот, но тут же закрыла его, закусив губу, чтобы не взорваться.

Наверное, он шутит. Нет, он, конечно же, шутит! Вот только… Взгляд его проклятых янтарных глаз говорил о том, что он был совершенно серьезен. Эти глаза, способные смотреть сквозь нее, теперь скользили по ее фигурке, внимательно изучая, мысленно раздевая. А затем встретили ошеломленный взгляд Лайзы.

— Проблемы? — Джек Харрис пожал плечами, и уголки его рта приподнялись в улыбке то ли ласковой, то ли насмешливой.

Он получает удовольствие от этой сцены, пронеслось в голове у Лайзы, и на мгновение она возненавидела его. Девушка заставила себя встретиться с Харрисом взглядом. Как же этот парень действует на нее, с ума сойти можно, а ведь он даже до нее не дотронулся! Лайза ощутила напряжение внизу живота и сразу поняла, что так невольно реагирует на этого мужчину ее тело.

Соски напряглись под блузкой, и она знала — это оттого, что он коснулся их взглядом, но взгляд был настолько осязаем, словно он дотронулся до них пальцами — или губами.

Любая разумная женщина, подумала Лайза, просто встала бы и ушла. Она ведь может сделать отцу и другой подарок — выбор большой. Это было бы лучше, чем стоять как истукан и чувствовать, как опасно действует на нее Джек Харрис. Опасно и в то же время так томительно сладко…

Лайза запоздало сообразила, какой оказалась дурой, — ясно же было с самого начала, что Харрис хочет, чтобы она послужила моделью для всей сирены, а не только для лица. Лайза этого не поняла, но Харрис тут ни при чем. Кроме того, он ведь дал ей шанс отказаться от его предложения.