— Выкладывайте. — Она разглядывала его испачканные грязью брюки и пятна от травы на белоснежной рубашке, но всячески избегала смотреть ему в лицо. — Но вам незачем было бежать и бросаться мне под ноги, чтобы поговорить.

Келли была вознаграждена тем, что Брент побагровел, а рот его безмолвно приоткрылся. Упиваясь его смущением, Келли наконец посмотрела на Брента. Признав, что у него приятные черты лица, она задалась вопросом, почему в общем-то обыкновенные губы так магически подействовали на нее. Оставив Снежинку на пастбище непривязанной, Келли пошла пешком по тропе.

— Выкладывайте, мистер Логан, — повторила она и ускорила шаг, когда Брент догнал ее. — Собираетесь снова оскорблять меня? Я опять нарушила закон о детском труде?

Брент явно старался удержаться от резких слов, но уже через минуту покаянно улыбнулся:

— Сначала я должен извиниться перед вами за вчерашнее.

Келли пожала плечами и, не сбавляя шага, перепрыгнула через изгородь. Следуя ее примеру, Брент с легким изяществом тоже перемахнул через верхнюю перекладину и пошел за Келли, направившейся к дому, а не к своему офису в конюшне.

— Мне нужно переодеться в рабочую одежду. — Она обернулась к Бренту, разглаживая яркую ткань юбки. — У меня мало времени, так что, пожалуйста, поторопитесь, и покончим с извинениями. — Келли нетерпеливо взглянула на Брента. Ей хотелось, чтобы Брент Логан, черствый и грубый, держался подальше от нее. Один поцелуй не искупил оскорблений, и Келли считала, что ее сердце надежно защищено.

Слова, казалось, застряли в горле Брента, и он с трудом сглотнул, а Келли, обхватив себя руками, притоптывала ногой. Она полагала, что ее ледяной взгляд затруднит ему задачу.

— Вчера я был не прав и очень сожалею об этом, — наконец торопливо заговорил он. Очевидно, босые ноги Келли привлекали его больше, чем ее лицо, поскольку, взглянув на нее, Брент снова потупил взор.

— Что, очень неприятно признавать свои ошибки?

— Я неправильно истолковал слова дочери и слишком болезненно воспринял их. Очень трудно быть одиноким отцом. Я страшно беспокоюсь за Энни. И мне стыдно, что я набросился на вас.

— Извинение принято. — Келли надеялась испытать торжество, услышав эти слова Брента, но они не доставили ей удовольствия. — Желаю удачи вам и вашей дочери. Всего доброго.

Повернувшись, она быстро пошла к крыльцу, ибо желала, чтобы их поскорее разделила дверь, но рука Брента остановила ее. Келли обернулась.

— Еще что-то?

Ну зачем он так поцеловал ее? Келли осознавала необходимость спрятаться от него и немного остыть. Ей нужно было время, чтобы осмыслить свой неожиданный ответ на поцелуй Брента, но его мальчишеское, почти отчаянное, выражение лица затронуло ту часть души Келли, которую она стремилась защитить. Она не желала видеть в Бренте Логане привлекательные черты. Физическая реакция еще ничего не означает, убеждала себя Келли, ей просто нужно уйти от него и все забыть.

— Один мимолетный поцелуй не дает вам никакого права…

— Я должен извиниться и еще кое за что.

— За что? — «О Боже, не может быть! Нет, он не посмеет!»

— За то, что я сделал.

Келли едва не застонала: сначала он поцеловал ее так страстно, что она почти простила его наглость, а потом пытается извиниться за это.

— Чудный финал, мистер Логан. А теперь, если не возражаете, я переоденусь и вернусь в офис.

С ожесточением рванув дверь, Келли вошла в дом, но Брент Логан остановил ее и повернул к себе.

— О, давайте не будем повторять это, — презрительно бросила Келли.

Отойдя от него, она хотела свистнуть собакам, однако Брент вошел за ней, и решетчатая дверь захлопнулась за ними.

— Не могу, — со вздохом промолвил Брент.

— Не можете — что? — Келли бросила на него свирепый взгляд.

— Не могу извиняться за то, что поцеловал вас. — Протянув руку, Брент нежно погладил Келли по щеке и заглянул в самую глубину ее глаз. — Вы самая прекрасная, самая волнующая женщина из всех, кого я встречал. — Все в нем дышало желанием, и Келли поняла, насколько хрупка стена, которую она возводила между собой и им. Эта стена вот-вот рухнет, и не в ее силах это предотвратить. — Я сошел бы с ума, если бы не поцеловал вас, и не могу извиняться за то, что считаю абсолютно правильным.

Глядя на Брента, Келли чувствовала, как тепло его руки проникает в нее, снова достигая того сокровенного места, где пробуждается желание, и сознавала, что ситуация вышла из-под контроля. Вчера Келли была готова звонить шерифу, чтобы отделаться от Брента Логана, а сегодня ее манила мысль завлечь его в свою постель.

— По-моему, это уж слишком, мистер Логан. Вам лучше уйти.

— Нет. Есть еще одно дело. — Юношеская застенчивость Брента исчезла, и этот мужчина с блестящими черными волосами и темными чувственными глазами больше не вызывал у Келли ни капли сострадания.

— Какое?

— Энни.

— Вчера вы совершенно ясно сказали, что не желаете видеть свою дочь рядом с лошадьми, а ничего другого я предложить не могу.

— Со вчерашнего дня многое изменилось. — Брент пристально посмотрел на Келли.

— Да? — Келли залилась краской при воспоминании о том, что произошло возле ручья.

— Мы с Энни побеседовали и договорились, что она на пробу в течение месяца будет брать уроки верховой езды.

— Поблизости есть и другие скаковые конюшни. Вероятно, вы познакомились с ними.

Келли очень хотелось увидеть, как Энни Логан впервые сядет на лошадь, но мысль о том, что из-за этого несколько раз в неделю придется встречаться с Брентом Логаном, лишила ее воодушевления.

— Я знаю, вы самая лучшая учительница.

— Это спорный вопрос, — усмехнулась Келли. — Но о’кей, возможно, я единственная учительница, с которой согласна заниматься Энни. Не расскажете ли немного подробнее?

— Мы пришли к соглашению. — Брент строго взглянул на Келли, словно прося ее воздержаться от возражений. — По совершенно непонятным мне соображениям Энни находит вашу конюшню более привлекательной, чем балетные классы. Не убежден, что уроки верховой езды хорошая идея, но, видимо, танцевальная школа мадам Дюбуа имеет не лучшую репутацию.

— И третьего не дано?

— То есть?

— Вам нравятся танцы, Энни — лошади. Но почему не пойти на компромисс? Мадам Дюбуа — прекрасная учительница, я занималась у нее несколько лет и ничуть об этом не жалею. Но кроме всего прочего, вы должны ознакомиться с контрактом, прежде чем принимать какое-либо решение. — Келли спокойно посмотрела на Брента. — Особенно раздел, касающийся возможности физической травмы. Не исключено, что вы измените свои намерения.

— Какой травмы? — нахмурился Брент.

— Всегда существует риск получить перелом, если наездник падает неправильно или неудачно. Хотя, — быстро добавила Келли, — самое худшее, что я видела у ученика, — это перелом руки. А теперь мне действительно необходимо сменить одежду. Если угодно, подождите меня в моем кабинете, я буду там через несколько минут. Если же вы передумали и хотите уехать, то знаете, где ворота. — Келли жестом предложила Бренту выйти и захлопнула за ним дверь.

Несколько минут Брент стоял на крыльце, рассматривая лошадей, пощипывавших траву на зеленом просторном пастбище или безмятежно дремавших под теплым летним солнцем, и на длинноногих жеребят, скакавших вокруг своих матерей. «Нет, — подумал он, — следовало настоять на своем и не подпускать Энни к лошадям. Жизнь полна опасностей, и нельзя безрассудно рисковать здоровьем дочери». Но он уже дал слово Энни и свое обещание никогда не нарушит. Покорившись судьбе, Брент вздохнул, спустился с крыльца и по пути к конюшне остановился посмотреть, как на арене тренировались несколько девочек, на вид немногим старше Энни. Их уверенное обращение с лошадьми поразило Брента. Небрежно, словно она сидела на стуле, одна из девочек повернулась на лошади задом наперед, уперлась локтями в круп и подперла руками подбородок, наблюдая, как скачет подруга. Другая ученица, пустив свою лошадь по кругу легким галопом, положила руки себе на шлем и отдавала лошади какие-то ласковые команды, которых Брент не мог разобрать. Неожиданно кто-то подтолкнул его сзади. Он взмахнул рукой, чтобы прогнать собаку, но тоненькое радостное ржание заставило Брента обернуться, и его рука застыла в воздухе: ухоженный серый пони пытался засунуть нос в карман его пиджака. Брент двинулся к двери конюшни, а любопытное животное следовало за ним по пятам.