Возможно, ее отец среди этих патрициев? Если так, то она надеется, что он страдает. А если нет, она заставит его страдать.

— В палаццо Парадини сейчас живет только Лаура Парадини — самая богатая и самая эксцентричная женщина в Венеции. — Лука на мгновение задумался. — Подозреваю, что именно она первой обратилась к тебе с вопросом в тот вечер у Джульетты. Ты тогда распознала в ней женщину.

Да, вспомнила Кьяра, она заглянула в холодное сердце этой женщины. А в нем увидела своего отца.

Лука наблюдал за Кьярой. Она откинулась на резную спинку сиденья и невидящим взглядом уставилась куда-то вдаль. Он мало что знал о семействе Парадини, но вспомнил, что у них всех были глаза необыкновенного синего цвета.

Он молча дал знак Томмазо направить гондолу в боковые каналы, где бы они не сталкивались с веселой публикой, предвкушающей еще одну ночь удовольствий. Кьяра сидела бледная, закрыв глаза, но Лука чувствовал, что она уже не так напряжена.

Солнце село, оставив на воде лишь розоватые блики. Тени постепенно сгущались, пока ночь не поглотила свет.

По знаку Луки Томмазо снова изменил направление. Когда они подплыли к месту назначения, Лука тронул Кьяру за плечо и был удивлен, что она тут же открыла глаза.

— Ты не спала?

— Нет, но я хорошо отдохнула, — улыбнулась Кьяра. — Спасибо.

Она выпрямилась и огляделась, не узнавая узкий, пахнущий сыростью канал без единого факела.

— Где мы?

— Я должен здесь тебя покинуть. Томмазо отвезет тебя домой.

Кьяра схватила его за руку.

— Не уходи.

— Не беспокойся. Томмазо позаботится, чтобы с тобой ничего не случилось.

Кьяра замерла, призвав на помощь свой дар ясновидения.

— Выслушай меня, Лука. — Даже в темноте Лука увидел, что ее взгляд стал неподвижен. — Я тебя предупреждаю. Берегись, — прошептала она, подняв руки, как бы отгоняя зло. — Человек в маске, которого ты сейчас встретишь, погубитель.

Лука подумал о планах заговорщиков и удивился верности ее слов. Да, этот человек собирается нести гибель. Но и он тоже. Ему придется в этом участвовать.

— Иногда приходится разрушать отжившее, чтобы дать место новому.

— А кто окажется в выигрыше после твоей гибели?

— Ты хочешь сказать, что он собирается погубить меня? — Лука рассмеялся. — Я — его остро отточенный меч, зачем же ему уничтожать свое оружие?

— Он навлечет на тебя беду. И на всех остальных. — Кьяра отчаянно пыталась разглядеть лицо, скрывающееся под зловещей черно-золотой маской, но образ поблек, и она увидела лишь лицо Луки.

Взгляд Кьяры снова стал ясным. Она посмотрела на Луку и поняла, что он ей не верит. Он не желает прислушаться к ее предупреждению, подумала она. Может, он и прав, сомневаясь в ней?

Она уже не знала, верны ли ее видения. Возможно, она потеряла свой дар. Может, это наказание за ненависть, которая так долго живет в ее сердце?

— Поступай так, как должен. Больше я не стану тебя предупреждать.

Как только Лука появился в своих покоях, его слуга принял плащ и маску.

— Можешь идти спать, Рико, — сказал Лука, развязывая ленту, стягивавшую на затылке его волосы. Он тряхнул головой, и волосы рассыпались по плечам. — Уже поздно.

— Разве не надо помочь вам раздеться? Или принести что-нибудь перекусить?

— Мне ничего не надо, и раздеться я вполне сумею сам. — Луку неприятно резанул собственный грубый тон, и он произнес более мягко: — Все хорошо, Рико. Иди спать.

Старый слуга заметил, что Лука бросил взгляд на дверь, ведущую в комнату Кьяры.

— Девушка у себя, — сказал Рико, — я слышал, как она час тому назад разговаривала с Дзанеттой. — (Лука посмотрел на Рико с удивлением.) — Я думал… я думал, что надо последить за тем, что делает эта молодая цыганка.

— Ты истинный дипломат, Рико. Она может уходить и приходить, когда захочет. Я ведь тебе уже говорил об этом.

— Да, дон Лука. Но вы взглянули на дверь, и я подумал…

— Что меня надо успокоить? — Рико кивнул. Лука рассмеялся и отослал слугу спать.

Лука налил в бокал вина и встал у окна. Темный канал, освещенный полной луной, распростерся внизу, словно спящая женщина в ожидании своего возлюбленного.

Не думай о ней, приказал он себе. Не думай о той, которая спит в соседней комнате.

Лучше подумай о ее предупреждении. Уже несколько часов оно не выходило у него из головы.

Он предполагал, что заговор может оказаться ловушкой. Он думал об этом с первой минуты, той самой, когда к нему на площади Сан-Марко обратился человек в маске. Кругом бурлило веселье, и никто не мог их услышать. Но почему этот человек избрал такой изощренный способ, чтобы прикончить его? Для этого в Венеции было достаточно темных закоулков и дешевых наемных убийц.

К тому же ему необходимо во что-то верить. Он столько лет с болью в сердце наблюдал, как венецианский флот, а с ним и величие Венеции рассыпаются, как древний свиток пергамента. А сейчас появилась надежда. Последняя и, возможно, единственная.

Именно поэтому, пренебрегая предупреждением Кьяры, он, не колеблясь, принял предложение прийти еще на одну встречу.

Всякий раз, как они собирались, человек в маске сообщал им что-то новое. То надо было спрятать еще одну партию оружия, то подготовить еще одно место, где могли бы укрыться люди, ожидая назначенного часа.

Луке не очень нравилось, что все нити заговора тянутся из одних рук — рук человека в маске. Люди, которых он завербовал, явно были всего лишь у него на посылках, что не требовало ни ума, ни смелости. А ему и вовсе не было поручено ни одного задания.

— Зачем мы вообще вам нужны? — спросил сегодня Лука, когда другие заговорщики ушли, растворившись в темноте. — Вы все планируете, устанавливаете связи с нужными людьми. Проще было бы набрать шайку наемных убийц.

— Бандиты мне не нужны. Мне нужны люди, которые верят в наше дело. — Он рассмеялся. — Или вы больше в него не верите?

— Я стараюсь, но это не так-то просто. — У Луки чесались руки от желания сорвать маску, чтобы наконец увидеть его лицо. — Ждать и бездействовать очень нелегко.

— Ваш день еще настанет. — Он похлопал Луку по плечу. — А я тем временем все подготовлю. Я — аноним, человек без лица. Потому и выполняю тайную миссию. А когда настанет день, придет ваша очередь.

— Значит, мне надо просто ждать.

— Вы уязвлены тем, что эта идея принадлежит не вам, Лука Дзани? Что не вы отдаете приказы?

Издевка, прозвучавшая в словах человека в маске, больно задела гордость Луки.

— Я погрешу против истины, если скажу, что не сожалею об этом, однако… я привык подчиняться приказам, а умным приказам — с радостью. Но вы пока ни одного такого не отдали.

— Это не моя задача. Я расчищу путь, другие выполнят роль трутней. А когда придет час, возглавите все именно вы. Глаза всех будут устремлены на вас, а я растворюсь в тени, где я так долго жил.

Какое-то далекое воспоминание шевельнулось в душе Луки от этого полувкрадчивого-полунасмешливого голоса. Маттео. Именно так говорил его покойный брат.

Лука и любил, и ненавидел Маттео. Он был его зеркальным отражением, но с одним отличием — у Маттео руки были по локоть в крови.

В конечном счете, но это ему, Луке, пришлось передать брата в руки правосудия. Он видел, как полицейские уводили его в цепях. Но он рыдал, узнав, что его брата убили где-то в горах за несколько монет, что были у него в кармане.

— Не будьте так нетерпеливы, мой друг, — сказал ему человек в маске. — Когда начнется восстание, у вас уже не будет времени на удовольствия. Так что наслаждайтесь сейчас. Радуйтесь хорошенькому личику девушки, которая живет у вас.

— Откуда вы узнали об этой женщине? — потребовал Лука, неприятно пораженный его словами. Подумать только, за ним шпионили в собственном доме! — Как вы смеете вторгаться в мою личную жизнь!

— Я должен знать все и обо всех. Я владею всеми тайнами и секретами, мне подвластно все. А теперь спокойной ночи, друг мой.