Мишель подумала, что ей надо быть готовой к сопротивлению, если он попытается снова за ней ухаживать. А для этого ей не следует забывать о деньгах, которые Конрад взял у ее отца. Принципы, которых, судя по публикациям в прессе, он придерживался, в ее случае оказались липовыми.

Заметив, что отец наблюдает за ней, пытаясь, очевидно, разглядеть в ее поведении признаки былой влюбленности, Мишель отвлеклась от своих невеселых мыслей и подвинула свободный стул к его столу.

— Не обращайте на меня внимания, пожалуйста, — пролепетала она. — Надеюсь, никто не будет возражать, если я буду делать кое-какие записи по ходу беседы?

Обычно, когда готовилось уголовное дело, каждая из сторон — защита и обвинение — могла ознакомиться со списком, в который каждая из них заносила собранные улики, а также фамилии своих свидетелей. Однако Томас Блейк предпочитал проводить личные встречи с адвокатами защиты. Он говорил, что ему нравится живой обмен мнениями и ощущение профессионального товарищества. Здесь был и практический расчет — во время «обмена мнениями» прокурор зачастую получал информацию, которую другими путями добыть было невозможно.

Продолжив с того места, на котором он был прерван появлением Мишель, Томас дочитал список своих свидетелей. Список оказался длинным — многие видели драку между Джоном Акана и Тимом Камайоком, происходившую около фургона погибшего. Немало фамилий очевидцев — как белых, так и индейцев, — были знакомы Мишель. Она, правда, не знала девушку, которая видела, как мужчина, одетый в костюм Джона, вошел в фургон Тима.

Прокурор перешел к результатам предварительных анализов обнаруженных пятен крови. Он протянул Конраду бумагу, полученную из лаборатории.

— Эксперты, гм, обнаружили кое-что еще. — По тону отца Мишель поняла, что в броне обвинения появилась трещина. — При осмотре место преступления обнаружили несколько волосинок, которые не принадлежат ни убитому, ни подозреваемому. Их натуральный цвет был, похоже, черно-серым.

— Вы сказали «натуральный»? — насторожился Конрад.

— Да. Волосы были обесцвечены. Они, конечно, могли находиться там еще до убийства… задолго до него. В день фестиваля много людей входили и выходили из этих фургонов. Надо также учитывать тот факт, что это были арендованные фургоны. Кто знает, где они были до того, как Бетси Клайв взяла их напрокат.

Бетси, разведенная журналистка лет сорока, владела небольшой местной газетой и являлась ее редактором. Это она организовала фестиваль. Мишель заметила краем глаза сверкнувшую улыбку Конрада.

— Спасибо, — сказал он, — с этим мы можем поработать.

Томас пожал плечами.

— Не думаю, что это вам много даст.

Они уже почти закончили обмен информацией, когда в кабинет вошел судья Палмерстон, который должен был председательствовать на процессе по делу Джона Акана. Он тихо прошел к подоконнику и сел на него. Заметив Мишель, с улыбкой кивнул ей. Через минуту в кабинете появился судебный пристав, который привел из камеры предварительного заключения закованного в наручники Джона.

Мишель поняла, что предстоит еще разговор об освобождении под залог. Она кивком поздоровалась с Джоном. Глядя на его открытое лицо, трудно было поверить, что он совершил убийство, хотя все вроде бы свидетельствовало против него.

Конраду достаточно было взглянуть на Мишель, чтобы понять, о чем она думает в данный момент.

Мишель не изменилась, восхищенно подумал он. По-прежнему порядочная и справедливая. Защитница обиженных. Пусть она и работает в прокуратуре, но в душе осталась высоконравственным адвокатом.

Если бы они поженились, как она этого хотела, когда они работали в одной команде по делу Колина Акана, сейчас они, возможно, вместе спали бы и вместе работали. И жизнь его была бы тогда более полной. У них, наверное, уже были бы дети. Почувствовав, что его пристальный взгляд нервирует Мишель, Конрад переключил внимание на деловой разговор.

Он изложил свои доводы в пользу освобождения Джона Акана под залог до начала суда. Томас Блейк, в свою очередь, возразил против этого. Пока они дискутировали по этому поводу, Мишель старалась делать вид, что Конрад — всего лишь предмет мебели в кабинете ее отца. От напряжения у нее даже ломило шею и плечи.

Наконец настала очередь судьи Палмерстона. Он заявил, что совершенное преступление является уголовным и поэтому об освобождении под залог не может быть и речи.

Конрад извинился, посмотрел на Мишель долгим пристальным взглядом и вышел из кабинета со своим подзащитным в сопровождении судебного пристава. Он, видимо, собирался поговорить с Джоном с глазу на глаз.

У Мишель появилось ощущение, что Конрад унес с собой из кабинета весь свет и энергию. Он даже не счел нужным попрощаться, с горечью подумала она. Но мне не привыкать, однажды он уже проделал со мной такое. Но ты надеялась, прошептал ее внутренний голос, что он сожалеет о своей ошибке, совершенной пять лет назад, и поэтому попытается снова завоевать тебя.

Мишель поняла, что впереди ее ждут долгие и трудные полтора месяца. Она расслабилась немного и постаралась взять себя в руки.

После ухода Конрада между ее прокурором и судьей состоялся небольшой дружеский разговор. Мишель не прислушивалась к беседе мужчин, но она была потрясена, когда до ее слуха донеслось, что судья, вдовствующий уже несколько лет, и Конрад встречаются с одной и той же женщиной — Бетси Клайв, редактором газеты, которая организовала фестиваль, ставший роковым для Тима Камайока.

— Мы не соперники, — заверил Палмерстон, подмигнув Мишель, — поэтому у нас нет предубеждения друг против друга. Так что личная жизнь никак не влияет на выполнение мной судейских обязанностей.

Если Томасу Блейку и не понравилось, что судья затеял разговор на эту тему в присутствии его дочери, виду он не показал.

— Как же это получилось, Стив? — небрежно спросил Томас.

Палмерстон засмеялся, встал и поправил свою судейскую мантию.

— Да Бетси бросила бы меня в момент, если бы почувствовала, что он настроен серьезно по отношению к ней. Она, конечно, немного старше его, но в наши дни это не имеет особого значения.

Почему у меня такое ощущение, что мне вонзили нож в самое сердце? — спросила себя Мишель. Это же всего лишь сплетни, и меня это не должно шокировать. У Конрада было много женщин после того, как я отказалась расстаться со своей девственностью до брака, и будет еще больше. Ничего, переживу как-нибудь, успокоила себя молодая женщина.

Но, несмотря на самовнушение, сердце ее продолжало страдать. После ухода судьи Мишель пробыла у отца еще несколько минут. Когда Блейку позвонили по какому-то важному делу, Мишель воспользовалась тем, что их прервали, и решила поехать домой. Для одного утра она и так провела в здании суда слишком много времени. Черкнув отцу пару слов на листке бумаге о том, что по дороге домой заедет к Эмми Пауэл, Мишель ушла. Эмми помогала Томасу воспитывать дочку после смерти его жены — матери Мишель.

Конрад тем временем, закончив дела с подзащитным, вернулся в здание суда с намерением снова увидеть Мишель. Он вошел в просторный холл в тот момент, когда она уже почти спустилась с лестницы. Вокруг не было ни души.

— Забыл что-нибудь? — спросила Мишель наигранно безразличным тоном и сделала шаг в сторону входной двери.

В красивых глазах Конрада блеснули голубые искорки.

— Забыл. За этим и. вернулся, — ответил он, преграждая ей путь.

— Если тебе нужен мой отец, он еще наверху.

— Нет, мне нужен не он, и ты это знаешь, Изменчивая Женщина.

Это было одно из ласковых прозвищ, которыми он называл ее. Мишель почувствовала, как по ее телу пробежала жаркая волна.

— Конрад, я не думаю, что… — начала она.

Но он тоже, по-видимому, не думал, подчиняясь зову своего сердца. Не дав Мишель закончить фразу из опасения, что она может помешать ему сделать то, что он хотел, Конрад прижал Мишель к себе и впился губами в ее рот.

Оказавшись в его объятиях, Мишель будто снова обрела себя. Ее затопило море страсти, которое разлилось по иссохшим руслам ее одиночества подобно летнему ливню, орошающему высохшую землю. Она ощущала сладко-соленый вкус губ Конрада, его запах — свежей сосны и мускуса, который был ей хорошо знаком и сейчас заполнял ее ноздри. У Мишель кружилась голова от всех этих ощущений.