Эдди обратил внимание на ее состояние. Как-то притих, насторожился, в его глазах так и светились вопросительные огоньки. Мало того, что она поддается его физической привлекательности, так он еще и догадывается об этом, переполошилась Джесси.

Наконец они вернулись в его элегантные апартаменты. Ноги уже не слушались Джесси, она смертельно устала от прогулки по зимней стране чудес с самым, вероятно, очаровательным мужчиной в Детройте.

Девушка помогла ему накрыть на стол и приготовить ужин. Они обменивались любезными фразами, но оба ели слишком быстро, избегая смотреть друг на друга. А убрав посуду, поспешили разойтись по комнатам — пора было готовиться к концерту.

Стоя у туалетного столика, Джесси сосредоточенно занималась косметикой. Единственное, что отвлекало ее, — звук льющейся из душа воды, доносившийся из ванной. Как непрошеное наваждение, краснея, гнала она прочь мысли о ладном мужском обнаженном теле, кольцах кудрей на лбу и груди… Джесси стыдилась самой себя, того сверхчувственного состояния, до которого довело ее воображение. Это просто реакция на то, как хорошо они ладили с Эдди сегодня, вот и все, решила она, отказываясь признать явственный отголосок страсти из того далекого прошлого…

Эдди стоял перед музыкальным центром в гостиной и слушал музыку. Он был сама сосредоточенность. Джесси задержалась в дверях, стараясь не помешать ему, мельком окинула взглядом с головы до лакированных черных туфель. Если и существуют мужчины, словно родившиеся в смокингах, Палмер несомненно один из них.

Наконец он оглянулся.

— Привет. — От его теплой улыбки она смущенно засуетилась, одернула свое простенькое платье — вполне классическое, прямое, без рукавов, с глубоким декольте, по моде короткое, что и беспокоило ее. — Как тебе мой наряд?

Эдди обежал взглядом ее русые волосы, свободно ниспадающие на плечи, упругую грудь и бедра, подчеркнутые шелком материи, ноги в лодочках на высоких каблуках.

— Вот это да-а-а, — изумленно протянул он.

— Что да?

— Да ты прекрасно смотришься…

В вестибюле концертного зала Палмер протянул девушке билет на первый ярус в первый ряд. Лицо его было сосредоточенным, между бровями залегла складка, скулы окаменели.

— Увидимся, когда концерт кончится. Жаль, что тебе придется сидеть одной.

— Я уже большая девочка, Эдди.

Он пропустил шутку мимо ушей.

Джесси не удержалась от смешка.

— Палмер, ты нервничаешь? Неужели? Жаль, не взяла кинокамеру — посмотрел бы ты на себя сейчас.

Эдди застенчиво улыбнулся.

— Это не смешно.

— Конечно нет, извини. — Джесси обняла его за широкие плечи. — Ты сыграешь блестяще. Как всегда! Так что вперед. — И она поцеловала его в чисто выбритую щеку.

Поцелуй означал лишь поддержку, но у нее вдруг ослабли коленки от его близости. Она задохнулась, заглянула ему в глаза и снова увидела в них вопрос. Долгое мгновение они пристально смотрели друг на друга, их губы разделяла лишь пара дюймов, а сердца грохотали, как литавры.

С явной неохотой Эдди отступил.

— Спасибо, Джесс. Приходи за мной в комнату отдыха музыкантов, когда все кончится, ладно?

В первом отделении исполнялся концерт для виолончели с оркестром. Солист был великолепен, но Джесси не терпелось услышать вторую часть программы. Когда дирижер вернулся после антракта на сцену, девушка едва сдерживала волнение. Она собиралась не спускать глаз с маэстро, но, лишь взлетела дирижерская палочка, ее внимание сосредоточилось на группе валторн.

Зазвучала симфония, и Джесси внезапно почувствовала, как повлажнели ее веки. Обычно она столь эмоционально не реагировала, но сегодня не могла ничего с собой поделать.

Дело было не в уровне исполнения, даже не в музыке, а в том, что она видела на сцене Эдди и гордость за него оказалась почти безграничной.

Когда музыка смолкла, все вскочили, аплодируя стоя. Осталась сидеть разве что одна Джесси: склонилась, спрятала заплаканное лицо в ладонях.

Наконец она оперлась на перила и с трудом поднялась. В тот же момент Эдди посмотрел наверх и сразу нащупал девушку взглядом, почти физически обжегшим ее. Сердце Джесси оборвалось. Господи Боже, взмолилась она, что происходит?

Ее щеки пылали, все внутри предательски дрожало. Ей нужно взять себя в руки. Они просто друзья, и нечего позволять себе распускаться, тем более безо всяких на то оснований.

Тем не менее, спускаясь по лестнице в комнату музыкантов, Джесси вновь ощутила лихорадочную дрожь. Когда же Эдди, развязывая на ходу бабочку и расстегивая воротничок сорочки, с улыбкой поспешил ей навстречу, она вдруг ясно поняла, что никак не сможет относиться спокойно к этому человеку…

На следующий день утром Джесси вышла на кирпичное крыльцо и тут же зажмурилась от яркого солнечного света.

— Надеюсь, ты не обиделся, что мы вчера не поговорили как следует?.. Меня порадовал ваш концерт, но, начни мы обсуждать детально, проговорили бы до петухов.

— Тебе понравилось — этого для меня вполне достаточно, — пожал плечами Палмер, — хотя твой профессиональный анализ и не помешал бы.

Джесси старательно избегала его глаз.

— Мне действительно понравилось, но я так тогда устала…

На самом деле Джесси опасалась вчера, что переполнявшие ее чувства чересчур заметны, поэтому и поспешила сократить беседу до минимума.

Заснуть не могла долго. Может, виной тому чужая кровать или продолжавшая звучать в ее голове музыка симфонии? Но, скорее всего, дело было в Эдди, чьи шаги слышались за ее дверью, в Эдди, шелестевшем в гостиной страницами газет… как и во всех тех возможностях, которые подсказывала сама ночь.

Это просто смешно, уговаривала себя девушка, ворочаясь с боку на бок. Разве чувства возвращаются, тем более когда столь сильно страдала и слишком хорошо поняла, какую ужасную ошибку совершила, переступив черту между дружбой и физической близостью?

В конце концов она забылась во сне, а проснувшись, вновь убедила себя, что искры, проскакивающие между ней и Эдди, — лишь плод ее воображения. Завтракать с Эдди она села с твердой решимостью поправить свое поведение и вернуть их дружбу на прочный фундамент. Не желая искушать судьбу, Джесси объявила, что ей пора в обратный путь.

— Неужели ты не можешь остаться подольше? — Эдди вынес ее дорожную сумку и поставил на тротуар рядом с машиной. — Впереди целый воскресный день, могли бы опять погулять…

— Нет. Меня ждет жуткая неделя — экзамены в школе, зачеты в колледже, репетиции, а в четверг встреча с советом нашего симфонического…

Эдди посерьезнел.

— Вот как? Я прошел собеседование целую вечность назад.

— Как? Ты… уже прошел собеседование? — изумилась Джесси. — Когда?

— Да, наверное, уже с месяц. Меня удивляет, почему они назначили тебе так поздно.

Она ничего не сказала, подавленная неприятным известием. Значит, Эдди действительно не знал раньше, что она заинтересована в месте дирижера. И сами судьи дали ему преимущество вытащить стартовый номер первым. От отчаяния Джесси побледнела.

— Эй, не надо волноваться. Они не задают никаких хитрых вопросов. Да этим клушам их и не придумать, даже если очень постараются.

Прищурившись, Джесси вгляделась в его самоуверенное лицо.

— Эдди, скажи честно, продолжаешь ли ты участвовать в конкурсе или все-таки это забег не на твою дистанцию?

Эдди рассмеялся.

— Ни за что не скажу.

У Джесси возникло желание врезать ему, но она ограничилась лишь свирепым взглядом.

— Успокойся, Джесс. — Он положил руки ей на плечи. И тут же снова в ней вспыхнуло ощущение близости — будто их соединил провод высокого напряжения, из-за которого Эдди неуклюже отстранился, выпустив девушку. — Жаль, ты не можешь остаться подольше. Предстоящие две недели у меня совершенно свободны, погуляли бы на славу… Тебе, во всяком случае, отдых не помешал бы.

Она почувствовала, что краснеет, распахнула дверцу и бросила внутрь машины свою сумку.