— О, кайф!

— Не знаю, смогут ли там подать обед, как ты его себе представляешь, но обслуживают быстро.

Они вошли в зал и тут же оглохли от громкой музыки, льющейся из динамиков. С потолка свисали серебряные и золотые гирлянды, с колонн глядели Деды Морозы и снеговики. Увидев шумное море молодежи, Джесси подумала, что только сумасшедшая могла привести его сюда, и торопливо направилась к раздаточному прилавку.

— Сегодня, похоже, потчуют чипсами на сале и пережаренным кофе, — выдохнул Эдди ей в макушку, и от его теплого дыхания у нее побежали мурашки.

Получив блюда, они едва нашли места за столом, за которым уже сидели четверо явных баскетболистов. В такой обстановке не до бесед о личном, довольно подумала про себя Джесси. Однако сразу поняла — Эдди это не помеха.

— Расскажи мне о своем Ге-нии, — попросил он, близко наклонившись к ней. — Как давно вы встречаетесь? — Эдди настойчиво пытался вызвать ее на откровенность.

— Полгода. Прошу, перестань называть его так.

Ухмылка Эдди красноречиво говорила — вряд ли ей стоит рассчитывать, что тот послушается.

— Он удивил меня. Я думал, твой избранник окажется более сдержанным и воспитанным.

— Евгений именно такой и есть.

— К тому же, если не ошибаюсь, он довольно ревнивый тип.

Джесси сжала губы.

— Не смеши меня! Пусть гак — ревность мне даже льстит.

— Да это отвратительно! Верный признак ненадежности.

— Ненадежности? Да он самый сильный из всех, кого я знаю.

— Я говорю не о бицепсах.

Что будет, подумала девушка, если я запущу жареной картошкой ему в лицо.

— Евгений — солидный, зрелый, серьезный человек…

— Ах, он серьезный? — Эдди закатил глаза под лоб.

— Именно. Мне нравится в мужчине такое качество. Он хочет иметь дом, семью. До сих пор я знала только парней, не желающих связывать себя обязательствами.

Эдди отодвинул тарелку.

— Ты уже закончила?

Она не поняла, о чем он спрашивает — о еде или о ее тираде об эгоистах вроде него самого.

— Ты будешь есть еще?

— Нет-нет, я сыта.

— Тогда пойдем отсюда. — Эдди встал.

Да, они оба разительно отличались от ребят и девушек, сидевших за столиками — по-юному беззаботных и счастливых. Это невольно напоминало ей о студенческих годах.

Прошлое было наполнено для Джесси болью, и она не собиралась забывать, кто в этом виноват… Ей уже за глаза хватило общения с Эдди за последние часы, которые они провели вместе. Пусть думает что хочет, но она не позволит ему снова навязаться к ней с визитом или выкинуть еще какой-нибудь очередной фокус.

На тротуаре Джесси поставила портфель и натянула перчатки.

— Ну, Эдди, по-моему, у нас получился прекрасный вечер. Спасибо, — произнесла она намеренно фальшивым, чуть снисходительным тоном, желая, чтобы он это почувствовал, и протянула руку на прощание.

Но он не прореагировал.

— Позволь мне проводить тебя.

— В этом нет необходимости.

— Знаю, но провожу тебя все равно.

Расстроенная, девушка направилась к зданию факультета. Ей нечего было там делать, но она придумает какое-нибудь оправдание. Они шли молча. В ночной тишине лишь снег скрипел под ногами.

— Джесс, по правде говоря… — вдруг задумчиво произнес он. Она напряглась, услышав знакомые интонации, предвещающие нечто потаенное. — Истинная причина, почему я приехал к тебе сегодня… Я просто почувствовал, что должен это сделать. Обязан извиниться и попытаться объяснить.

— Не соображу, о чем ты толкуешь.

— Понимаешь… Напряженность между нами… Я надеялся, что время хороший лекарь и мы сможем забыть обо всем, но дело оказалось гораздо сложнее, чем я думал.

— О, ты наконец-то сообразил? Какая проницательность! Как умно! — Джесси тут же пожалела о сказанном, ибо оно делало ее уязвимой. — Чего ты, наконец, хочешь от меня?

— Я прошу у тебя прощения и хочу, чтобы мы снова стали друзьями, хотя вижу — этого не произойдет, пока мы не преодолеем отголоски того… нашего похода в горы…

— Не нужно о нем.

— Джесс, я понял, хотя и прошло девять лет, это все еще не дает тебе… поверь, и мне… покоя. Нам ничего не остается, кроме как поговорить.

Джесси с сожалением посмотрела на двери факультета, ей уже не укрыться от надвигающегося кошмара.

— Может, ты излишне драматизируешь ситуацию?

Эдди повернул ее к себе лицом.

— Посмотри мне в глаза, Джесс, если ты даже повторишь то, что сказала, я все равно не поверю тебе.

Его скулы напряглись, в темных зрачках просвечивал жар того злосчастного июльского дня, та чувственная страсть, которую она тогда познала в его объятиях. Сейчас, несмотря на зимний холод, Джесси ощутила пламя внизу живота.

Он печально улыбнулся.

— Ох, Джесси, пойми же, как сильно я жалею о том, что случилось.

У нее закапали слезы.

— Знаешь, что оказалось хуже, вернее, больнее всего? Мы ни разу не поговорили потом… Все те дни и недели ты избегал меня…

— А ты не понимаешь, как я был напуган?

— Хм…

— Да. Я беспрерывно мучительно думал: что же я наделал с нашей дружбой? Зачем все испортил, поддавшись чисто физическому влечению? Мой грех терзал меня. И избегал я малышку Джесс не потому, что желал причинить ей боль. Я просто не знал, что делать…

Она никогда не сомневалась — он не хотел, чтобы этослучилось, но и сейчас не понимал какую муку доставляет ей опять.

— Твоя растерянность была единственной причиной?

— Клянусь. — Он поднял правую руку. — Говорю как на духу… А ты? Что ты ощущала тогда?

Джесси отвернулась.

— Ничего. Почти ничего… Пустоту.

Она молча двинулись дальше. Наконец Эдди пробормотал:

— Я до сих пор не знаю, почему все произошло. Или мы рехнулись оба?

— Тут нет никакой загадки. Слишком многое менялось в нашей жизни в то время. Кончилась школа и все прочное, привычное нам, поэтому мы искали не то спасение, не то утешение друг в друге, словно это могло от чего-то уберечь…

— Пожалуй, ты права. Ты всегда можешь четко проанализировать и сформулировать. Мне же помнится, случившееся с нами явилось прямым производным от нашего разговора о сексе. Ты призналась, что отправляешься в колледж, не имея в этом плане ни малейшего опыта.

— Эдди, пожалуйста! — Джесси запаниковала. — Лучше оставим тему.

— Если мы не поговорим, то не сможем снова стать друзьями.

— Ты уверен, что это нужно? Ведь мы оба — ты и я — стали иными, взрослыми людьми. А женщине, почти помолвленной с мужчиной, трудно дружить с другим. И в общем — нечестно. Двусмысленное поведение только компрометирует ее.

Эдди нахмурил брови.

— О таком повороте я как-то не подумал.

— Так подумай! — отрезала Джесси.

— А ты действительно помолвлена?

— Ну… практически. И хватит ворошить прошлое. Было — и быльем поросло.

— Но мы же ничего не решили, черт побери!

— Ну и что! — Джесси яростно пристукнула каблучком.

— Новое па в твоем репертуаре? — усмехнулся он.

— Хочешь увидеть еще одно? — Ей не терпелось врезать ему как следует. — Послушай, Эдди, я ценю твои благие намерения, и мне приятно было отобедать с тобой, но ничего не выйдет. Заруби себе на носу — никто ни в чем не виноват. Я не желаю как раз сейчас усложнять себе жизнь, а ты только тем и занимаешься!

— Приятно! — горько скривился Эдди.

— Неужели?

— Конечно. Ты в шоке из-за того, что я появился как гром среди ясного неба, и все такое… Я дам тебе несколько дней. Успокоишься, потом поговорим опять.

— Ты снова за свое? — Своим упрямством он заставил девушку улыбнуться. А в следующее мгновение они уже оба смеялись, не сразу заметив появившегося в дверях Евгения.

— Привет, — смущенно произнесла Джесси. Он медленно спустился по ступенькам, переводя взгляд с нее на Эдди и обратно.

— Я думал, ты задерживаешься на кафедре, раз тебя еще нет дома…

— Каюсь, это моя вина. Я подбил Джесси перекусить со мной, Евгений. — На этот раз Эдди правильно произнес его имя. — Вы уж простите.