Легкий вечерний ветерок кружился в такт песням в саду, залетал в окна, ласкал лица, чему-то радовался. Свободе, наверное. Ему она подарена от Бога с самого начала. И он ее, в отличие от человека, тщательно бережет.

На первом этаже хозяйского дома горели окна, и поэтому, стоя у пруда или находясь в гостиничных домиках, можно было разглядеть, кто слушает музыку на террасе.

Миранда сидела в кресле-качалке, укутавшись в клетчатый плед. Кларк расположился рядом на стуле и с задумчивым видом слушал музыку. Мила, как только приехал из города Джим, уединилась с ним в доме.

Может, оно и к лучшему, думала Миранда. Ведь с Милой нужно вести беседу, о чем-то расспрашивать. А сейчас хочется молчать и думать. Думать о прошлом, будущем, настоящем. Размышлять о вечности и смысле жизни. Так в чем же он заключается?

В свои годы Миранда до сих пор не могла ответить на этот вопрос. В двадцать лет она считала: выйти замуж, родить детей, воспитать их — это и есть ее главная цель в жизни. В сорок — оберегать домашний очаг и отдавать семье всю свою любовь, нежность и ласку. Стать другом для дочери и мужа. В пятьдесят — научиться жить заново. Перебороть в себе страхи и идти дальше. Поверить, что она только начинает жить.

А сейчас? Что еще должна сделать Миранда для близких ей людей? Что она должна оставить после себя?

— Кларк, давай выпьем вина.

Кларк молча встал и зашел в дом. Когда он вернулся, на террасе заиграла песня Льюиса «Поговорим по душам».

— Знаешь, дорогой, я давно заметила, что Льюис слышит меня. Чувствует мои желания. Давай поговорим.

Кларк откупорил бутылку и налил вина себе и сестре.

— О чем ты хочешь поговорить, Миранда? — Он сел в плетеное кресло и протянул сестре бокал с вином.

— Я чувствую сладкий вкус победы. Пускай мне еще придется долго воевать, но первая победа за мной. Я буду идти до конца. Я никогда не предам Льюиса. Моего любимого Льюиса!

— Я знаю, дорогая. Знаю. Ты не способна на предательство или измену!

— Скажи, дорогой, кто эта женщина, с которой ты разговаривал в кафе сегодня утром? Я заметила твою подавленность после вашего разговора. И лицо ее мне знакомо.

— Забудь, Миранда, — горестно вздохнул Кларк. — Давай не будем об этом.

— Но прошу тебя, дорогой! У тебя нет никого ближе меня! Расскажи, умоляю! — Миранда не отставала. Она хотела узнать правду. А может, и чем-то помочь — советом, например.

— Она была моей любовницей. Я с ней встречался несколько месяцев. Потом она поступила со мной, как с рваной тряпкой: выкинула на улицу без объяснений.

— О… — Миранда положила руку на плечо брата. — Мне так жаль.

— Забудем, прошу.

— Хорошо. Тогда давай просто помолчим и послушаем песни моего мужа.

— Договорились. — Кларк привстал со стула и нагнулся к Миранде, чтобы поцеловать ее в пухлую щеку. — Чудесный вечер, не так ли?

Ветер подхватил музыку Льюиса и разнес по всему имению. Прекрасная песня «Запах летних роз» придавала вечеру романтики.

Бритни улыбнулась и подошла к окну. Открыв настежь створки, она постояла немного и, оглянувшись, посмотрела на Уила.

— Давай потанцуем? — предложила она. — Мне сейчас так этого хочется.

— Хорошо, — согласился Уил и поднялся с дивана.

Бритни подала ему руку и прислонилась головой к его плечу. Уильям ласково улыбнулся. Им обоим показалось, что они начали парить над землей. Летать где-то в облаках. Им так не хотелось возвращаться в реальность. Они желали всем сердцем, чтобы медленная, романтическая песня Льюиса не заканчивалась. Чтобы звучала вечно, если не в имении, то в их сердцах.

Летние розы цветут под окном,

Растут на земле душистым ковром.

Придет скоро осень. Наступят морозы.

Не бойтесь вы их! О, летние розы!

— Бритни, — шепнул ей на ухо Уильям.

Она подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Что, Уил?

Он улыбнулся. Потом в медленном танце взял ее лицо в ладони и прижался губами к ее нежным губам. Ему казалось, что слаще нет ничего на свете. Бритни обвила его шею руками и, не открывая глаз, продолжила кружиться в танце. Уил опустил руку ей на талию и сгреб ее в охапку. Крепко прижав к себе, он больше не хотел ее отпускать, не желал ни с кем делить. Он мечтал, чтобы она принадлежала только ему.

Поцелуй становился все горячее и горячее. Дыхание прерывалось, а потом становилось учащеннее.

Уильям ласково погладил шелковистые волосы Бритни и улыбнулся, надеясь, что она увидела его улыбку.

В окна все еще лилась песня Льюиса «Летние розы». Она говорила о многом: не нужно бояться делать ошибок, опасаться перемен и одиночества. Ведь всегда найдется тот человек, который, как добрый садовник из песни Льюиса, позаботится и не даст замерзнуть в холодные времена.

Придет скоро осень. Наступят морозы.

Не бойтесь вы их! О, летние розы.

От них я вас спрячу в теплицу свою.

Цветите и радуйте глаз! Я молю.

Проснувшись в приподнятом настроении, Бритни накинула халат и, выйдя на улицу, сладко потянулась. На горизонте еще занималась заря, окрашивая деревья приветственным розовым светом. Было прохладно, и казалось, что в воздухе пахнет мятой и хвойными деревьями. Она несколько раз глубоко вдохнула свежий воздух и игриво улыбнулась. Наконец-то она почувствовала себя свободной, но, чтобы продлить это ощущение надолго, а может, и на всю жизнь, ей предстояло сделать еще кое-что.

Ровно в восемь она поцеловала Уила в щеку и покинула владение Эн Чейз. Закрыв за собой калитку, она села в такси и назвала водителю адрес своей городской квартиры.

Через час она уже была на месте.

Ей хотелось как можно быстрее избавиться от тяжелой, неподъемной ноши прошлой жизни.

Она открыла ключом дверь и зашла внутрь. Ничего не изменилось. Было тихо и ужасно неуютно.

Достав из шкафа объемную дорожную сумку, она начала складывать свои вещи. Своих собственных личных вещей было немного. В основном — подаренные Джимом. Они бы напоминали о нем, и поэтому Бритни решительно от них отказалась.

Открыв платяной шкаф, она бросила в сумку пару костюмов, которые на собственные деньги приобрела на распродаже в прошлом месяце. Потом сложила в ровные стопочки блузки и джинсы. Освободила от картонных коробок сапоги и туфли и тоже убрала их в сумку. В гостиной она достала с полки фотоальбом, в ванной захватила косметику.

Вот и все. Она налегке ушла из прошлой жизни, надеясь, что сможет в будущем сама позаботиться о себе.

Сев снова в такси, Бритни назвала адрес автомастерской Джима.

— И снова здравствуйте! Это я, Макс Сушите весла! Правда, сегодня замечательный день?

— Правда, — шепотом согласилась с диджеем Бритни первый раз в своей жизни.

Через двадцать минут Бритни вышла из офиса. Она легко сбежала с крыльца, как будто кто-то свыше поддерживал ее за обе руки. Она летела. Она была счастлива.

Бритни никогда не думала, что заявление об уходе может сделать человека счастливым. Она остановилась у такси и посмотрела на голубое, без единого облачка небо. Вечное небо, необъятное небо. Потом Бритни оглянулась и увидела парочку, сидящую на лавочке. Они целовались, никого не замечая, ни от кого не скрывая своих чувств. Им было все равно, что подумают проходящие зеваки.

Бритни широко улыбнулась. Наконец-то и ей выпал такой шанс. Она мысленно поклялась себе, что больше никогда в жизни не будет прятать свои чувства. Она будет любить всем сердцем, она будет говорить об этом всему миру. И ей будет абсолютно безразлично, что подумают другие. Она поклялась. Поклялась перед этим вечным небом.

Когда она вернулась, Уил только проснулся и принимал душ. Она поставила дорожную сумку в своей комнате и направилась на кухню готовить завтрак.

Сегодня ей хотелось петь. И она начала. Запела негромким, но мелодичным голоском вчерашнюю песню Льюиса «Летние розы». Ее тронула эта песня. Благодаря «Летним розам» она решительно порвала с прошлым. Когда песня побуждает людей к ответственным действиям, то она становится легендой. Песню трудно забыть, ведь только с ее помощью судьбы тысяч людей меняются к лучшему. Многие перестают остерегаться ошибок в будущем. А зачем их бояться? Кто сказал, что все неисправимо? Кто сказал, что ничего никогда нельзя исправить? Только потом люди понимают, что их проблемы заключались в бездействии. Они просто терпели неудобства и плыли по течению. И никогда не пробовали плыть против него. Боялись не справиться с течением и захлебнуться. Их просто жаль.