Как она смогла променять меня на этого сосунка? — мысленно возмутился Кларк. Как? Зачем?

— Что встал? Дай пройти, толстяк! — Женщина, ниже на голову Кларка и в три раза шире, толкнула его в плечо и, медленно переваливаясь с одной слоновьей ноги на другую, направилась к кассе.

Кларка аж передернуло от такого зрелища: когда женщина уже остановилась, ее тело продолжало трястись как желе.

Толстяк!? — усмехнулся Кларк. Да я рядом с тобой модель с подиума! Корова!

— Кларк? — женский голос окликнул его.

Кэмбелл отвлекся от размышлений о своем весе и повернул голову. Перед ним стояла Стелла. Она как всегда прекрасно выглядела. Нет, «прекрасно» не то слово. Сногсшибательно, божественно, ослепительно. Она стояла перед Кларком и смотрела на него, как богиня смотрит на грешника: сверху вниз с насмешливой улыбкой и с пониманием, что она принадлежит к высшей расе, нежели существо, стоящее перед ней. Она — властительница мира, он — мелкая букашка в пищевой цепочке. Он — никто, она — все.

— Привет, Кларк.

— Привет. Кто это с тобой?

— А это… никто. Просто…

— Очередной любовник? Не бойся, я ничего не скажу твоему мужу. Забудь. Я не стану строить козни. Воевать. Нет, я скажу только спасибо за то, что у нас было. Но, знай, я никогда не забуду и не прощу, как ты со мной поступила на последней встрече. Никогда!

Стелла улыбнулась про себя и опустила глаза, делая вид, будто сожалеет.

— Так вышло, прости.

— Прощай! — Кларк еще раз взглянул на Стеллу, пытаясь ее запомнить.

Потом он тяжело вздохнул и направился к выходу. Но его что-то остановило и заставило сделать шаг назад. Он снова вернулся на то место, где его толкнула толстуха, и, повернувшись в сторону столика Стеллы, крикнул ее парню, сидевшему у окна, да так громко, что все вдруг обернулись и с недоумением посмотрели на Кларка:

— Эй, парень, когда будешь принимать у этой дамы душ, бери одежду прямо в кабинку! Это мой совет!

Кларк вышел на улицу и только тогда осознал, что произошло на самом деле. Только что он раз и навсегда порвал все отношения со Стеллой. Теперь для нее нет места в его жизни. Да и хотела ли она оставаться в сердце Кларка навсегда? Вряд ли, раз на следующей неделе завела нового любовника.

Значит, так тому и быть. Кларк слишком ленив, чтобы попытаться вернуть ее. Он лучше, лежа на диване, переждет это время, время, когда на сердце зудит и тоскливо и одиноко по ночам. Он не будет рвать и метать в поисках чего-то нового, что заставило бы Стеллу передумать и вернуться к нему. Просто Кларк не способен на это.

Взглянув на другую сторону дороги, Кларк заметил Миранду и махнул ей рукой. Потом медленно перешел улицу и, поставив пакет с едой на багажник машины, поинтересовался у нее, как все прошло.

— Они готовы были рвать волосы на голове от ярости! — Миранда усмехнулась и взглянула на высокое здание, приложив к глазам ладонь. — Не знаю, что они задумали, но их главный ясно мне сказал, будто бы я еще пожалею и вскоре начну их умолять купить авторские права моего Льюиса! Сейчас! Разбежалась!

— Ты молодец, я тобой горжусь! — Кларк прижал сестру к груди и через ее плечо взглянул на кафе быстрого питания. Увидев Стеллу, смотревшую на него, он резко отвернулся, взял в руки пакет с едой и сел за руль. — Пора ехать!

Мила вышла на террасу хозяйского дома и увидела лежавшую на столе утреннюю газету. Сев в плетеное кресло, она налила себе холодного чая и развернула газету. То, что она увидела на первой полосе, повергло ее в ужас. Любимая кружка матери выскользнула у нее из рук и, долетев до дощатого пола, разбилась вдребезги. Мила взвизгнула от неожиданности. Но не вскочила, чтобы убрать осколки, а продолжила читать газету, жадно просматривая каждую строчку. На первой полосе было сказано, что некий доктор Манрес, в прошлом врач больницы Святого Петра, обвиняется в мошенничестве — он продавал поддельные справки — и в настоящий момент находится в розыске. И все пациенты, ранее стоявшие у него на учете, должны в скором времени в обязательном порядке пройти обследование.

В эту минуту мечты Милы Лагадан о счастливом браке разбились, как любимая кружка Миранды с аляповатым рисунком.

Скоро Джим обо всем узнает! — с ужасом подумала Мила. Он точно не простит ей этого обмана! Он уйдет. Уйдет навсегда к своей любовнице. Что же делать?

Мила закрыла лицо ладонями и горько заплакала. Потом вскочила и побежала в дом. Откупорив бутылку вина, она налила себе напиток в бокал и быстрыми шагами направилась к скамье возле пруда. Любой другой на ее месте, наоборот, закрылся бы в своей комнате и сделал необходимые звонки — любой другой, но не Мила. Ей всегда казалось, что дом ее матери имеет способность все слышать и запоминать, а потом выдавать чужие тайны каким-то мистическим образом. Всегда, абсолютно всегда в доме Миранды раскрывались чужие секреты и тайны. Этот факт заставил Милу отойти от дома и скрыться в тени липовых деревьев.

Сделав пару глотков и поставив бокал на скамейку, Мила достала телефон из кармана брюк и позвонила мистеру Квонту.

— Миссис Лагадан, не звоните больше сюда! Слышите? — Голос Квонта был нервный и раздраженный.

— Мистер Квонт, что мне делать со своей беременностью? А если…

— Решайте сами, миссис Лагадан! — В трубке повисло молчание, а спустя несколько секунд раздались короткие гудки.

Разговор оказался короче, чем представляла Мила. Намного короче. Казалось, он вообще не состоялся. Как вспышка молнии, как высокоскоростной автомобиль — был и нету.

Теперь она осталась наедине со своей проблемой, со своей ложью. И ей самой придется расхлебывать последствия.

— Вы тоже узнали главную новость, миссис Лагадан? — У липовой арки появился Бред Мировски. На его лице сияла сладенькая улыбочка. — Говорят, около пятнадцати женщин сделали липовые справки о беременности!

И откуда Бреду знать, сколько женщин дурит сейчас своих мужей?

— Мистер Мировски… — Мила вспыхнула. Она не могла найти слов оправдания. Не могла понять, слышал ли Бред ее разговор с Квонтом или просто решил поделиться новостью. Просто совпадение и все!

— О господи! На что только не идут женщины, чтобы удержать своих мужей! — Бред действовал на Милу, как голодный удав на кролика. Кролик боялся, а удав продолжал запугивать жертву до потери сознания, ползать вокруг нее и время от времени сужать траекторию.

— О чем вы говорите? — Мила проглотила комок, застрявший в горле. Ее голос был таким робким, что только трехлетний малыш поверил бы, что она действительно ничего не знает.

— Да бросьте! Миссис Лагадан, вы не читали газет? Вроде я видел, что у миссис Эн Чейз свежий выпуск лежал на террасе. Ну, видимо, ошибся! — Он игриво улыбнулся и взглянул на бокал с вином. — О, у вас сок! Обожаю вишневый сок! Можно мне смочить горло? — Мила не успела отказать ему, как Мировски схватил бокал и осушил его до дна. Немного поморщившись, он загадочно улыбнулся и поставил пустой бокал обратно на скамейку. — Чудесный сок! — Его глаза сузились и коварно сверкнули. — Я вижу, вы тоже любите вишневый сок! Это хорошо, когда женщина в интересном положении выбирает безалкогольные напитки. Берегите себя!

Мила хотела что-то сказать в ответ, но Мировски отвернулся от нее и уверенным шагом направился к своему домику. На его лице появилась ухмылка, которая с каждым шагом превращалась в широкую улыбку. Мировски не сдержался и даже потер от удовольствия ладони, представляя одураченные лица гостей и хозяйки имения.

Он ушел. А Мила все еще не могла найти слов. Она стояла как вкопанная и смотрела куда-то вдаль. По ее щекам текли слезы. Ее разоблачили. Это конец.

Когда совсем стемнело, Кларк помог сестре вынести на террасу проигрыватель. Миранда аккуратно сняла футляр с виниловой пластинки и, стараясь не касаться поверхности пальцами, зажала ее между ладонями. Потом медленно, трепетно и нежно поставила пластинку и прибавила громкость. Заиграла музыка.