В стесненных условиях кухни Стив положил руку ей на живот и прижал ее своим телом.

— Здесь будет что-то, правда, будет, Келли? Ты и я, и ребенок в тебе.

То ли от смущения, то ли от борьбы щеки Келли загорелись, а в коленях появилась слабость. От мягкого, но настойчивого давления его руки все внутри Келли пришло в трепет. Страх, желание, страсть слились в одно всепоглощающее чувство.

— Хм! — сказал кельнер. — Простите. Мне нужно пройти.

Кухня была такая узкая, что им пришлось прижаться к противоположным стенам, чтобы пропустить кельнера.

— Большое спасибо! — Джеф проскользнул между ними, держа поднос высоко над головой. Двери за ним шлепали и качались, как дразнящие языки.

— Любовь к тому, что сам себе приказываешь. — Келли нахмурила лоб, постукивая цветным карандашом.

— Может, «обязанность»?

— Здесь всего четыре буквы. Вторая — буква «о».

— Долг, — подсказал Стив.

Келли благодарно ему кивнула. Долг. Она всегда помнила о нем, особенно, когда дело касалось Стива. Хотя это понятие и возникало в слишком удаленном уголке ее сознания.

Число гостей сократилось до шести. Они собрались за кроссвордом. Келли вносила буквы в клеточки.

— Человек, который всякий раз догадывается, когда вы в нем нуждаетесь.

— Друг, — выпалил Стив.

Келли обняла его одной рукой за шею, другой записывала.

— Я же говорила, что не слишком сильна в этом.

— Напротив, дружок, у тебя очень хорошо получается, — многозначительно сказал Стив и быстро поцеловал ей руку, перед тем, как она успела ее убрать.

— Гармония случая и добра.

Келли тайком разглядывала оставшихся. Три пары. Все женаты. Только она одна. Но никто не предложил проводить ее домой. Отчего это? Они, кажется, уверены в том, что она останется здесь.

И Стив.

И она сама.

— Красота! — вдруг разом сказали Стив и Келли. Стив посмотрел на нее с восхищением.

А все посмотрели на них. Удивленно вздохнули.

— Вдвоем отгадали!

— Молодцы!

— Вот здорово!

— Игра закончена. — Джо и Натали поднялись, смеясь и покачивая головами в радостном изумлении.

— Давайте еще, — предложила Келли.

— Нет, уже поздно. — Гости столпились в проходе к спальне, обмениваясь шутками и мнениями. Келли помогла отыскать пальто и из-за спины Стива наблюдала, как он провожает друзей.

Она не сводила с него глаз. В своем пестром пуловере и ярко-синей рубашке он выглядел нарядно, но чуть небрежно. Стив, конечно, не был соперником экзотично одетому Джефу, но тем не менее вид у него был несколько бунтарский. Его гладкая прическа нарушилась — каждый раз, после верно отгаданного слова, он по-детски радовался и лохматил руками волосы.

Не раз в течение вечера Келли замечала, как при встрече с нею его рука в растерянности взлохмачивает волосы. Неужели он так же взволнован, как и она?

А чего бы им волноваться?

Стив — надежный товарищ, заботливый друг, милый компаньон, которому нравится ее чувство юмора. Может, не все в его внешнем виде могло понравиться женщине, но каждая пожелала бы его как любовника, в этом Келли была уверена.

В таком случае, почему она беспокоится? Отчего дрожит? Чем так напугана?

— Это ваш выбор, Келли, — говорила Марта Куртис. — Вы свободны в своем выборе.

Из всех мужчин, которые были у Келли, сама она выбрала только Стива. Но это совсем не значит, что и он испытывает к ней те же чувства. Она снова вспомнила слова доктора Куртис: «Вы отвечаете за ваш собственный выбор, но вы не можете сделать выбор за другого человека».

Отлично. Это значит, что она пришла к такому состоянию, когда на все смотрит без розовых очков, через которые наблюдала свои прежние отношения. Прыгнуть со скалы и ждать, пока тебя поймают!

«Я не настаиваю, чтобы он любил меня. Я — взрослая, самостоятельная женщина. У нас могут быть отношения, и даже интимные. Но это не значит, что я должна мучить себя сомнениями и догадками об его мыслях и чувствах ко мне».

Келли поправила покрывало на кровати, разгладила складки, оставшиеся после того, как здесь лежали чужие пальто и свертки. Она себя не предлагала. Она себя отдавала. Отвечала на чувства. Стив хочет ее. Чего же еще больше? Она ему нужна. Келли почувствовала это в тот вечер, когда принесла ему суп, нежность и симпатию.

Она тяжело опустилась на край кровати. Но ведь быть в интимных отношениях — это и значит любить. Келли это знала. Она чувствовала, что достигла самой высокой точки, дальше — любовь. Ах, если бы можно было избежать этого! Она все же оставляла за собой последний шанс: не совершить очередной ошибки. Но об этом Стив никогда не узнает.

Он вошел, обнял сзади.

— Спасибо, что прибрала постель, — сказал он мягко. «И меня в нее уложила», — хотелось ему добавить.

Не оборачиваясь, она положила свою руку на его.

— Ты хочешь, чтобы я осталась? — спросила Келли нерешительно. Она не напрашивалась.

Стив выдохнул:

— Пожалуйста.

Она кивнула в ответ, повернулась и заглянула ему в глаза. Келли все еще оставалась в туфлях на высоких каблуках, Стив же снял свои башмаки еще часа два тому назад. Они сейчас были почти одного роста. Глаза в глаза.

Не выпуская Келли из своих объятий, он подвел ее к постели, снял очки и положил на тумбочку возле кровати.

— Я тебе говорила, что мне очень нравятся твои очки? — спросила она, скрывая за улыбкой свою неуверенность.

— А я думаю о них без особой любви и нежности.

— О?! — Келли затрепетала. Ну что она могла поделать с этой дрожью. — Это что же, знаменитый «благородный» разбойник Стив Руссо?

— Нет, это другой Руссо! — прошептал Стив. Его губы ласкали ее рот. Щекотали. Лизали. Пронзали. Возможно, она была права, разбойник оказался благородным. Но как долго он будет оставаться таким?

— А ты уверена, Келли, что хочешь этого?

Она прижала губы к его подбородку так крепко, что почувствовала его пульс. Языком она провела по бьющейся жилке.

— Я хочу, чтобы тебе было хорошо, — прошептала она.

— А тебе?

— Если тебе будет хорошо, то и мне тоже.

— И этого достаточно?

Келли откинулась, обхватив его лицо руками, чувствуя, как крепко он ее обнимает. Кроме поцелуев, Стив пока не допускал никаких вольностей. Она глубоко вздохнула, чувствуя при этом, как ее грудь крепче прижимается к его груди. Келли вздохнула еще раз.

— Сегодня — да.

— А я хочу, чтобы и тебе было хорошо сегодня.

— Не вижу причины, почему мне будет плохо.

Пульс Стива бился с бешеной частотой. Ни одна женщина не могла бы смотреть на мужчину так, как сейчас смотрела на него Келли, и это при такой опасной и волнующей близости от кровати.

Ткань ее платья складками собралась у него в руке.

— Мне нравится твое платье.

Она тряхнула головой, надула губы.

Ни слова.

— Ты права, я должен отправить тебя домой переодеться!

— Что? — Келли в обиде попыталась перейти на официальный тон. Не самая удачная шутка. Так можно все испортить.

— Слишком много пуговиц. — Стив деланно нахмурился, чтобы показать все недовольство фасоном. Потом пробежал пальцами по спине Келли, по дорожке из перламутровых пуговиц, которая начиналась от уровня бедер и заканчивалась широким вырезом платья. — Не имею представления, как я с ними справлюсь?

— А ты просто стяни платье. — Ее тело дрожало так же, как и голос. Келли вообразила, как его руки волнующе стягивают с ее тела мягкую ангору. По его потемневшим глазам она поняла, что и Стив сейчас представил то же самое.

— Нет, все-таки пуговички надо расстегнуть, — пробормотал он. — Повернись.

Ее сердце забилось. Вот оно. В гостиной горел свет, и здесь, в спальне, тоже. Где-то звучала музыка. Тарелки свалены на стойке. Она должна быть готовой, но это не значит, что она уже расслабилась.

Кроме того, что он обнимал ее, пока еще ничего не произошло. Придерживая за талию, он повернул Келли к себе спиной. И одну за другой медленно, необыкновенно осторожно освобождал пуговицы от петли. Платье спустилось с плеч. Она скрестила на груди руки, пытаясь удержать его.