— Точно, — развернувшись на табурете, Павел демонстративно впялился в Лизу. — Только Геннадию необходимо пойти на встречу с представителями партии «Совесть».

— Да ну? Так уж и необходимо?

— Да, дорогая леди, у них для него кое-что припасено.

— Бомба? — полюбопытствовала Лиза.

— Возможно. Замедленного действия.

— Вот чтобы не подвергать его опасности, пойдешь ты, а мы поедем к нему домой. Правда, любимый? — прикинувшись добрым котенком, Лиза нежно обвила Геннадия за шею. О странной беседе с неким Лобовым она решила пока промолчать.

— Ко мне домой? — еще не совсем понимая, что за идея пришла ей в голову, насторожился Геннадий.

— Ну да, дорогой, — явно передразнивая его же, пропела Лиза. — Ты меня сегодня, то есть сейчас, приглашаешь к себе в загородный дом, а твой преданный друг и помощник едет на деловую встречу и выясняет, что этим «совестливым» от тебя нужно. Рекомендация: пусть возьмет с собой твоих охранников и, как его там… твоего заместителя. Солидно и здорово! Шеф — не шавка, чтобы бегать на разные встречи. А он производит впечатление крутого и грозного. Если твои подчиненные решат, что дело стоит того, тогда… — Лиза ловким движением поправила на шее любовника съехавший набок галстук и постановила: — …Будешь встречаться ты.

— А что? — вдруг осенило Геннадия. — Может, она права?

— Нянька вас продаст, — думая обо всем сразу, предостерег Павел.

— Няньку отпустим, — осадила она его.

— Ну-ну… — Павел неодобрительно покачал головой.

— Так насчет встречи с «Совестью» ты как? — не желая выглядеть подкаблучником, поинтересовался мнением друга Геннадий.

— Может быть, она и права, — пришлось согласиться Павлу.

— Тогда вперед, в дом к Натке, — неожиданно разволновалась девушка.

— Это вы зря, — всем видом выражая свое неудовольствие, Павел поднялся и демонстративно вышел из зала.

— Наконец-то я увижу, как ты там без меня живешь, — считая обсуждение законченным, обрадовалась Лиза.

— Поедем лучше… — Геннадий назвал адрес купленной им для Лизы квартиры. — Зачем тебе все это? — сделал он еще одну робкую попытку отговорить любовницу.

— Нужно, — отрезала Лизонька и надула губки. Теперь, спустя сутки, она жалела и о своем капризе, и о том, что случилось позже.

Сначала все шло, как в любовном романе: за окном темный зимний вечер, шум сосен, шелковые простыни. Ее самолюбие было полностью удовлетворено. Выпив по бокалу вина, они вспомнили, что забыли поужинать. Накинув домашнюю одежду, Геннадий зашел в комнату к внукам. Те спали крепким сном.

— Пойдем, я покажу тебе нашу трапезную, — позвал он любовницу и спустился вниз, в гостиную.

Лиза, поискав глазами что-нибудь подходящее из Наткиных халатов, все-таки не решилась облачиться в вещи соперницы и, набросив на голое тело сорочку Геннадия, последовала за любовником.

Гостиная оказалась такой, как она и представляла по рассказам тети Гали, — торжественной и шикарной. Положив локти на массивный стол, Лиза уставилась на портрет Натальи. Висевший в центре комнаты над камином, он портил настроение. Казалось, что соперница с осуждением следит за ними. Неожиданно шальная мысль посетила ее хорошенькую головку. «Смотри, любуйся», — воззвала она к портрету и, скинув с тела мужскую сорочку, осталась совершенно голой. Резко сбросив поставленные Геннадием приборы на пол, она влезла на стол и, раскинувшись на парадной скатерти, поманила к себе любовника.

Смотреть на тетю Галю не было сил. Она лежала белая, опутанная проводами, не шевелясь, и своими огромными глазами, полными слез, с укором взирала на племянницу. Лизу начал бить озноб. Врачи, глядя на девушку, предложили ей принять успокоительного и уйти.

— Вы создаете нервную обстановку, плохо влияете на больную, — настаивали они.

Поэтому дежурить у постели пришлось Татьяне, матери Лизы.

— Поезжай к нам домой, выпей чая, приляг, прими какую-нибудь таблетку, — посоветовала она дочери.

В квартире, где ее вынянчили, девушке стало еще хуже. Здесь все напоминало о детстве, о близком и родном человеке, часто заменявшем ей отца и мать. Лиза только теперь осознала, что ближе и роднее у нее никого нет.

Руки сами лезли в шкафы, натыкаясь на старые вещи: кофточки, безрукавки, носочки, связанные Галиной для нее, Лизоньки. Фотографии на стенах и бесконечно преданные глаза женщины, словно с укором взирающие на Лизу: «Как же ты могла?»

Подойдя поближе, девушка провела пальцем по матовому изображению: Лиза на пони — рядом вышагивает Галина, Лиза на речке голышом — тетя поливает ее из лейки, Лиза в школе на вручении аттестата зрелости — счастливое лицо Галины, сияющее от гордости за племянницу.

А теперь она, ее заботливая тетьгаль, по вине Лизы переломанная и перебитая, валяется в бедной загородной больнице. Слезы сами собой градом покатились из глаз.

«Господи, если бы все можно было повернуть назад, ну на один день, нет, лучше на два года! — Мысли не давали заснуть. — Во всем виноват этот подлый Любомирский! Зачем я только с ним связалась!»

Рыдая в подушку, Лиза вспомнила о ночном телефонном звонке, с которого начался сегодняшний день.

Готовясь к встрече с тетей Галей, она почти не спала. В голову лезли всевозможные оправдания типа «он меня заставил… я не хотела». Резкий телефонный звонок отозвался болью в затылке.

— Да, — слабо прошептала Лиза, надеясь, что это кто-нибудь со словами утешения. Но в трубке послышалось странное шуршание, а затем протяжные стоны. Стон постепенно становился громче, будто кто-то крутил ручку, регулирующую звук, нарастая, он перерос в неистовый крик. И Лиза с ужасом поняла, что это кричит она. К стону подмешивался прерывистый любовный шепот Геннадия.

— Кто это? — взвизгнула девушка.

— Это ты, красавица, — рассмеялась в ответ трубка, и уже не оставалось сомнений, что это действительно ее вздохи, стоны и крики, кем-то записанные на магнитофон.

— Не правда ли, очень сексуально? — издевательский голос в трубке показался ей знакомым. От бессилия она впала в отчаяние.

В минуты невзгод ей часто представлялся рядом отец. Сильный, влиятельный, богатый. Он мог в одно мгновение осушить ее слезы, обнять, приободрить, защитить. Ее воображение рисовало элегантного господина, мужественного и спокойного. Вот они втроем, отец, она и мама (мама — знаменитая актриса кино), подкатывают на шикарном авто. Водитель выскакивает первым и помогает женщинам выйти из машины. Они идут по устланной цветами дорожке, а вокруг множество людей, и все спрашивают: это дочь той самой актрисы? А это ее отец? Отец — владелец какой-нибудь нефтяной вышки или алмазного прииска, а вовсе не чужой муж, оставивший их с матерью, как только богатый тесть пригрозил ему. Размазывая косметику с глаз, Лиза громко разрыдалась в подушку. Ей вспомнился эпизод из детства, когда во дворе мальчишки отняли у нее любимую куклу и отец, утешая, твердо пообещал купить новую.

— Нет, ты не купишь такую, — рыдала девчушка.

— Купим лучше, — уверяли ее в два голоса мать и отец.

— Какую лучше? — перестав плакать, серьезно поинтересовалась малышка.

— С алмазными глазками, правда, папа? — выдумала на ходу мать.

— Она будет двигаться и говорить «мама», — заверил отец.

С тех пор прошло двадцать лет. Папа так и не выполнил своего обещания. Не было у нее никого — ни куклы, ни отца.

Резкий звонок в дверь прервал горькие воспоминания.

— Лиз, я увидел во дворе твою машину, вот, думаю, отлично, пересеклись наконец-то! — обрадованно начал сосед Никита, но, заметив размазанные по щекам подружки слезы, осекся: — Ты что?

Лиза зарыдала еще громче и бросилась на шею к Никите.

— Тебя кто-то обидел? — воодушевился сосед.

— Не-ет, — всхлипывая, прошептала девушка.

— Ты только скажи, мы его с Джеком растерзаем, — с воинственностью преданного рыцаря напирал защитник.

— Спасибо тебе, Ник, это я так… сама виновата, — вытирая слезы, призналась Лиза.