Терпкое вино, нежные устрицы, сдобренные капельками сока лимона, зажигательная испанская музыка сделали свое дело. В ту ночь он остался с ней.

— Я не могу от тебя уйти, — целуя бронзовое от южного солнца, чуть солоноватое тело, шептал он, — ты пахнешь морем.

Ее сладостная плоть кружила голову, заставляя забыть обо всем на свете.

— Ты моя, слышишь, только моя, — настаивал он, не отпуская ее даже во сне.

Они провели вместе всю ночь до утра. Что он наврал жене, Лизу не интересовало.

А Никита в ту ночь сошел с ума, ожидая ее на связи.

«Я была занята», — сообщила по интернету Лизонька своему верному поклоннику на следующий день.

Никита не спросил чем. Он не имел на этот вопрос никакого права.

«Наверное, страдал и мучился», — почему-то только сейчас подумала Лиза.

— Когда ты надолго исчезаешь, я разговариваю вот с ней, — будто читая ее мысли, с грустью пожаловался Никита и показал на виртуальный образ в компьютере — идеальный, завлекательный, никогда не меняющийся.

«Тот, кто мог создать его, должен быть достоин всяких похвал. Может, и мне это для чего-нибудь пригодится». — Мысль, еще не оформившаяся в полезную идею, на уровне подсознания осела в головке предприимчивой девушки.

— Ты большой молодец! — Она протянула руку, чтобы погладить Ника по щеке.

Он резко перехватил ее пальцы и поднес их к губам. Его дыхание было совсем близко, а порыв стал передаваться ей. До этой минуты она не считала его героем своего романа. Но сейчас! Словно кто-то толкнул ее в объятия юноши, так безответно преданного ей. В Лизе проснулись странные, не испытанные до сих пор чувства: трогательно-нежные, побуждающие беречь и охранять этого мальчика, и одновременно похотливые, щекочущие кровь, подстрекающие наброситься на него, заставляя себя любить.

Она обвила руками шею юноши и сама потянулась к его губам. Лизнув горячим языком чуть приоткрытый рот, прошептала:

— Хочешь меня?

Никита сжал ее в объятиях так сильно, что у нее перехватило дыхание.

— Я тебя очень, очень люблю, — прошептал он и осторожно, словно боясь сглазить свое счастье, расстегнул молнию на ее платье. — В жизни ты гораздо красивее, — увидев ее обнаженную наяву, прохрипел он от волнения. Слова потонули в громком стоне требовательной, зрелой женщины.

— Я знал, что эта… стерва тебя сдаст, — задыхаясь от злобы, кричал Павел. — Жаль, что вы не составили мне компанию, стоило взять ее на этот кинопросмотр с собой!

— Успокойся, я не очень-то верю, что это подлинная запись, а не монтаж, — спокойно возразил Геннадий другу.

— Ты можешь не верить, но я собственными глазами лицезрел твою черноволосую фею во всей ее нагой красе. И тебя… рядом с ней, и не только рядом…

— И я тоже в таком ви-и-де? — не верил Геннадий.

— Да, дорогой Крокодил Гена, вид у тебя в том кино, прямо скажем, боевой. Поэтому, если вместо «Героя дня без галстука» запустить для жаждущих клубнички телезрителей эту кассету под названием «Герой дня без штанов», то взамен губернаторского кресла Аполлону, — он смерил Геннадия с ног до головы презрительным взглядом, — достанется фиговый лист и…

— Где и кто мог нас застукать?

Подлинность кассеты, которую продемонстрировали Павлу на той самой встрече представители движения «Совесть», когда Лиза уговорила Геннадия пригласить ее в загородный дом, вызывала у него сомнение.

— А ты не веришь, что это дело ее рук, а когда и где ей удалось обвести тебя вокруг пальца, не важно!

— Странно, ведь запись, как ты говоришь, по меньшей мере полуторагодовалой давности?

— Да уж, — начиная успокаиваться, как все вспыльчивые люди, пробурчал Павел. — На твоей красотке это заметно слабо, но на тебе! — Он выразительно взглянул на глубокие складки вокруг губ и чуть изменившие окраску виски приятеля.

— Хочешь убедить меня в том, что она познакомилась со мной с дальним прицелом? — Геннадий нахмурился, продолжая размышлять вслух: — Чтобы в удобное для себя время шантажировать вот такой примитивной порнухой?

— Конечно, — живо отозвался Павел. — Ты не задумывался, почему в самый разгар твоей пиаровской кампании, такая, как ты считаешь, талантливая журналистка, которая тебе бы пригодилась, как никогда, уходит от тебя, открывает свою фирму и вымогает такие деньги, что можно отгрохать отель на островах?

— Ты на редкость проницательный человек, — продолжая думать о том, кто и где мог установить камеры, чтобы снять их с Лизой во время занятий любовью, заметил Геннадий. — Она действительно хочет вложиться в отель, не совсем, правда, на островах. И у нее есть способности, возможно, даже в большей степени предпринимательские, чем журналистские, и вообще она способный по жизни человек.

— Благодаря твоим связям она раскрутилась!

— Да, благодаря моим связям она вышла на людей, которые обещали ей свое покровительство. Но я и не возражал. А ведь в любой момент мог ее тормознуть. Но это совершенно не означает, что она сдаст меня, даже за деньги… Нет, этого она делать не будет! Она не будет этого делать, — повторил Геннадий, — хотя бы потому, что в качестве губернатора Дальнегорского края я ей пригожусь больше, чем те деньги, которые ей дадут эти кассеты. Она расчетлива и совсем не глупа.

— Ты не знаешь, что ей пообещали за эту увлекательную видеозапись, — возразил Павел.

— Если я не соглашусь на условия шантажистов, которые в ближайшее время они нам выдвинут, пойдет раскрутка скандала, и Лизе придется публично подтвердить нашу связь.

— Ты думаешь, девочка стыдливо засунет пальчик в рот и покраснеет? — вновь набросился на друга Павел.

— Возможно, еще полгода назад она бы не постеснялась публично заявить о наших отношениях, даже наоборот, сделала бы это назло себе, мне, Наталье, на радость своей матушке, но только не Галине, своей тетке, а теперь тем более, после автомобильной аварии она пойдет на все, чтобы предотвратить скандал.

— Ты противоречишь сам себе: расчетлива, умна, талантлива, срочно нуждается в больших деньгах, сантименты тут ни при чем: ах, какой стыд, все узнают, в том числе любимая тетя, что она с тобой трахается, кстати, с большим знанием дела. Только дивиденды на этом себе заработает!

— Нет, с ней что-то после всего этого произошло, она резко изменилась и не пойдет на это!

— Глупый самодовольный осел! А если эту… эту паскуду, короче, если ее завели под тебя с дальним прицелом?

— Значит, два года назад, когда я еще сам не знал, что буду выдвигать свою кандидатуру в губернаторы, некто подставляет мне на улице смазливую девчонку, чтобы в будущем, когда настанет час икс… раскрутить меня по полной катушке?

— Точно! — Павел интенсивно закивал.

— Только ты не учел одного маленького момента — девочку эту мне порекомендовала моя любимая жена Натка, а знакомство на улице, о котором я рассказал тебе, простое совпадение, как судьба.

Трель сотового телефона прервала их разговор.

— Да, Наточка, я дома. Мы с Павлушей как раз говорим о тебе. Ты где? В больнице у Галины? Нет, новости еще не смотрели. Московский канал? Хорошо, попозже обязательно посмотрю, у нас очень важный разговор. Что ты так волнуешься? Из-за Галины? Уже включаю.

Нажимая пульт телевизора, Геннадий уставился на оживший экран, а потом резко сорвался на жену:

— А кто ей телевизор в палату притащил, и вообще, что ты как наседка там сидишь?

— Тсс! — Павел, размахивая руками, показывал Геннадию, чтобы тот замолчал.

С экрана вещала бойкая девица в меховой шапочке. Она стояла у ворот неказистого заснеженного здания.

— …Я веду репортаж от подъезда больницы номер пять, из небольшого городка Субботино Московской области. Рассказ мой о сильных мира сего, проживающих в коттеджах, расположенных неподалеку.

Провинциальная корреспондентка выдохнула клубы морозного воздуха и с воодушевлением продолжила:

— Дорогие телезрители, каждому хотелось бы узнать, как проводят досуг известные и влиятельные в политическом мире люди, в частности, человек, претендующий на пост губернатора Дальне-горского края — Геннадий Любомирский. Пока его жена находилась в командировке в Питере, он на своей загородной вилле устроил ночной пикник с ее лучшей подругой. Да-да, банальный любовный треугольник, — довольная раздобытым материалом, корреспондентка широко улыбнулась, сверкнув золотом передних зубов, и продолжила: — Как в старом анекдоте, жена неожиданно возвращается домой и застает сладкую парочку. Дальше — скандал, драка. Лучшая подруга в тапочках и халате прыгает в автомобиль и летит обратно в Москву, но в пьяном угаре врезается во встречную машину. Если бы не местный постовой Василич, извините, майор Вихрев, то возлюбленная Любомирского Галина Н. сейчас не лежала бы в отдельной палате с элитным уходом. Жизнь ее буквально висела на волоске. Вытащив любительницу острых ощущений из горящего автомобиля, мужественный милиционер спас ей жизнь.