А Каролина, наверное, и правда влюбилась. Буйство чувств всегда ее красит. В периоды влюбленности (а их у нее гораздо больше, чем каких-либо других) она с особым старанием следит за собой, а к нарядам и макияжу подходит очень творчески, но зная меру.

— Здравствуйте! — хором звучат два голоса, и все поворачивают головы к двери. Кларксоны, хоть и живут от деда через два дома, являются последними.

Мы отвечаем кивками. Они поздравляют деда, и тот приглашает всех в столовую.

Я до последнего надеялась, что он организует нечто типа шведского стола — будет угощать лишь закусками и напитками. Старик же устроил настоящее пиршество. Столовая украшена гирляндами, на буфетах стоят канделябры с множеством свечей, тут и там красуются вазы с цветами. Мне все это великолепие живо напомнило нашу с Терри свадьбу, которая проходила здесь же, в этой же комнате, поскольку наш дом тогда капитально ремонтировали, а нам с Терри хотелось устроить торжество не в гостиничном банкетном зале, а в обстановке домашнего тепла.

Сжимаю кулаки, стараясь не слушать волнующие голоса воспоминаний и не смотреть ни на Терри, ни на деда. Устремляюсь к столу, мечтая занять место рядом с Каролиной, чтобы весь вечер болтать с ней и смеяться, когда дед объявляет в микрофон с небольшой сцены у занавешенных окон:

— Дети, ваши места рядом со мной. Остальные садитесь, где кому нравится.

Черт! Я будто прирастаю к месту. Нет, подобного мне не выдержать. Если Терри хоть час-другой будет сидеть у меня под боком, если я буду чувствовать его тепло, его такой знакомый запах… тогда не знаю, чем все это закончится.

Другие гости обходят меня и рассаживаются. Фредди и Каролина о чем-то переговариваются. Тайбор что-то шепчет на ухо Рейчел, а она загадочно хихикает. На меня никто не обращает внимания, будто я, замерев в нескольких шагах от стола, веду себя самым естественным образом.

— Прости, я не знал, что так получится, честное слово, — звучит прямо у моего уха голос Терри.

Я не двигаюсь с места, даже не поворачиваю голову. Он медлит пару мгновений и берет меня за руку. У меня будто выбивают из-под ног земной шар. Вот чего мне так не хватало в этой, по сути, весьма успешной и отнюдь не одинокой жизни после развода. Мужниных сильных, ласковых и до невозможного родных рук…

Он ведет меня к столу, к оставленным для нас местам, а я послушно следую за ним. Как ни в чем не бывало садимся, и в какую-то секунду мне кажется, что и вечера с Джимми, и салон красоты и возвращение в дом отца мне просто приснились.

— Наконец все устроились, — произносит со сцены дед. Так долго стоять на одном месте ему явно нелегко, но он держится молодцом, даже все это время улыбается. — Компания у нас небольшая, но все друг другу, думаю, почти что родня!

Стол отвечает ему подтверждающими возгласами.

— Очень рад всех вас видеть! — признается дед. — Праздник начинается!

Рейчел, Тайбор, Каролина и Фредди издают торжествующие возгласы. Я тоже что-нибудь выкрикнула бы, однако до сих пор сижу оторопелая. Помалкивает и Терри. За руку мы больше не держимся, но мои пальцы, такое чувство, до сих пор хранят тепло его ладони. Как я скучала по нему! — вновь и вновь стучит где-то в затылке. Я боюсь этих слов, но при этом странным образом пребываю в их власти.

Дед с очень довольным видом садится во главе стола. Две женщины в праздничных белых передниках, которые накрывали на стол, проворно наполняют бокалы. Ну и ну! — раздумываю я. Старик даже нанял официанток. И сцену для чего-то соорудили. Совсем как тогда.

Краем глаза смотрю на Терри. Он улыбается, но выглядит растерянным, ни дать ни взять молодой жених. Спешу отвернуться. Что за чушь! Мы собрались, чтобы отметить семидесятипятилетие деда. О нашей свадьбе давным-давно никто не помнит, тем более теперь, когда у нас больше нет семьи.

Тоже вымучиваю улыбку. Все поднимают бокалы.

— За нашего доброго, отзывчивого и молодого духом Бэзила! — провозглашает тост Роберт Кларксон.

— За тебя! — звучит со всех сторон.

Пока все чокаются, выпивают и приступают к еде, я, поскольку на Терри больше стараюсь не смотреть, немного успокаиваюсь и вздыхаю посвободнее. Когда мне в голову приходит мысль поменяться с ним местами так, чтобы он оказался рядом с Кларксоном и вступил с ним в беседу, из-за стола поднимаются Фредди и Рейчел.

Фредди торопливо выходит из комнаты и возвращается с большим предметом, обернутым упаковочной бумагой. Рейчел уже ждет его на сцене.

Сюрприз, догадываюсь я. Подарок деду. Надо было еще вчера спросить, чем они задумали его порадовать. Впрочем, сейчас увижу.

Фредди пускается рассказывать, каким гостеприимным и беззлобным был, сколько он его помнит, дед Терри. Рейчел, поблескивая своими лучистыми глазами, которые в свете гирлянд и свечей кажутся еще более прекрасными, говорит, что было не так-то просто придумать, чем можно удивить и растрогать деда.

— Но, надеюсь, мы справились с этой задачей! — объявляет Рейчел, подавая знак Фредди.

Тот снимает с подарка обертку и поднимает его, показывая всем нам.

Я ахаю. Сюрприз — большая картина, написанная с фотографии. Одной из моих самых любимых.

Этот снимок сделали на нашей с Терри свадьбе. На нем изображены мы втроем: я, он и дед. Дед стоит посередине и обнимает нас, мы наклоняем к нему головы и улыбаемся такими улыбками, будто первыми из живущих на земле познали, что такое рай.

Фотография получилась очень удачная, но на картине мы просто как живые. На моих щеках играет румянец, в глазах Терри будто сияет по кусочку летнего неба, а дед всем своим видом так и говорит: взгляните, какой у меня внук! И полюбуйтесь на внучку!

Рассматривая удивительной красоты картину, я на время будто выпадаю из действительности. Опомниться меня заставляет всхлипывание деда. Тут мне вспоминается и почему я здесь, и то, что мы с Терри теперь друг другу чужие. Неуместность выбранного друзьями сюжета внезапно ужасает.

— Дорогие вы мои! — Дед, утирая морщинистое лицо салфеткой, вскакивает с места и принимается обнимать всех по очереди. — Надо же, что придумали! Восхитительный, необыкновенный подарок! Ничего другого старику ведь не нужно. А такая картина!.. Повешу ее на стенку и буду без устали любоваться. Дорогие мои, мои хорошие!

Тут очередь доходит до нас с Терри, и я в испуге замираю. Дед, ничего не замечая, берет нас обоих за затылки и сдвигает головы так, что мы легонько стукаемся друг о друга.

— Спасибо вам! Вы ведь моя единственная надежда и награда. Вот только бы… — Он не договаривает, взмахивает худой рукой, звучно расцеловывает нас в обе щеки и с радостным смехом грозит нам пальцем.

Потом с неизвестно откуда взявшейся легкостью опять взбегает на сцену, берет у до сих пор стоящего там Фредди драгоценный подарок и целует наши с Терри изображения.

— Ну, осчастливили старика! Ну, доставили радость! Спасибо вам всем, еще раз спасибо!

Первое время я сижу, не глядя ни на кого, и чувствую себя трагической актрисой, по ошибке вышедшей на сцену, где разыгрывают комедию. Дед возвращается за стол и продолжает рассыпаться в благодарностях. Оживление нарастает, все смеются и что-то говорят. Я не различаю слов и не слежу за цепочкой беседы. Хочется стать невидимкой или вдруг обнаружить, что у меня есть крылья, взмахнуть ими и улететь подальше.

Чувствую, что Терри подталкивает меня в бок. Немного поворачиваю голову в его сторону, но на него не смотрю.

— Бокал, — шепчет мне он. — Возьми бокал, дед произнес тост.

Дед. Если бы речь произносил кто угодно другой, я бы сказала, что не желаю пить. Но испортить настроение деду не могу. Он ни в чем не виноват. Скрепя сердце беру бокал, чокаюсь с остальными и пригубливаю вино.

— Пожалуй, раз уж мне сделали именно такой подарок, я тоже, хоть и еще рановато, преподнесу кое-какой сюрприз! — объявляет дед.

Я резко поворачиваю голову и приковываю к нему вопросительный взгляд. Неужели сюрпризы не закончились? Еще одна подобная неожиданность — и, честное слово, я наплюю даже на деда и сбегу!