«Бренде Форестер было уже почти пятьдесят, у нее были угольно-черные стриженные под пажа волосы и удивительно похожая на песочные часы фигура, увенчанная большими торчащими грудями.

В пятницу днем она растянулась в полосатом красно-белом шезлонге, посасывая банановое мороженое на палочке. Шел сидел на полотенце рядом и не сводил с нее зачарованного взгляда…»

"… Нет, — подумала я. — Не Шел. Шел — мое дитя. Я пока назову его Шелдон…"

«Шелдон сидел рядом с ней на полотенце, зачарованно наблюдая и шевеля губами, как человек, который смотрит, как ест ребенок. Глаза Бренды были закрыты, а губы ласкали сладкую ракету. Она знала, что Шелдон следит остекленевшими глазами, что его мускулы напряглись. Она повернулась к нему и открыла глаза. Его язык уже свесился изо рта.

— Когда тебе нужно идти на работу, Шелдон? — спросила Бренда.

— Только в половине шестого, миссис Форестер, — ответил он, облизывая холодный густой шоколад со своих губ. — Я работаю до закрытия.

Она не ответила, и он занервничал.

— Сегодня я обслуживаю столики. Иногда я работаю за грилем, но мне больше нравится работать официантом…

— Сегодня довольно жарко, не так ли, Шелдон? Который час, дорогой?

— Около часа, — уверенно ответил он, взглянув на солнце.

— Какой ты умный, Шелдон, — сказала она, дочиста слизывая с палочки мороженое. — Я умираю от жажды. Ты сможешь достать что-нибудь?

В этот момент больше всего на свете Шелдон хотел услужить миссис Форестер — искушенной женщине, которая всегда улыбалась и давала ему хорошие чаевые, когда он обслуживал ее в закусочной, а сегодня пригласившей его посидеть под ее зонтиком…

Шелдон шел по берегу с двумя приятелями в поисках удобного места, когда завопил: "Привал!", и все трое бросили свои вещи на сухой песок и нырнули в прибой. Это не было такой случайной остановкой, какой могло показаться на первый взгляд. Это был тот пляж, где мать Шелдона Алисон сидела под белым зонтиком по выходным и сам Шелдон имел право на отдых. Пляж Башни вообще был любимым местом краткого отдыха юношей, местом обитания мамтрахалок. Так что привалы на этом пляже можно было назвать деловыми. Пока Пит и Джейсон боролись с волнами, Шелдон приземлился у ног Бренды.

— Простите… о, здравствуйте, миссис Форестер! Я не обрызгал вас? — спросил он, вставая и отряхивая песок. Шелдон был больше шести футов ростом и заслонял солнце. Миссис Форестер подняла глаза, чтобы уточнить, кому принадлежит знакомый голос.

— Это ты, Шелдон, да? Хороший денек.

— Конечно. Жарко, не правда ли?

— Действительно. Солнце такое яркое, что я почти не различаю твое лицо.

В свои восемнадцать лет Шелдон, в это лето живущий с друзьями отдельно от матери, был знаком с местными нравами. Не то чтобы у него был личный опыт с мамтрахалками, но он слышал достаточно жгучих историй и был вполне просвещенным юношей. Так что он замечал приглашающие взгляды и неуловимо радушные жесты этих женщин — похотливых одиноких дам Мамтрахбурга.

И когда Бренда Форестер сказала "действительно", соглашаясь с ним относительно жары, он понял, что речь идет не только о жарком солнце. А когда она пригласила его насладиться холодным угощением, он понял, что говорится не только о сладкой еде. "Кубики льда, возможно", — думал Шелдон, бредя за ней к ее зонтику. Он слышал, что некоторые пользуются при сексе ледяными кубиками, хотя и не представлял себе деталей. Может быть, она с причудами, думал он, вспоминая, как Грег рассказывал о своем сексуальном опыте с тридцативосьмилетней матерью трех мальчиков прошлым летом.

— Садись, Шелдон, — приказала миссис Форестер, указывая на место рядом с ее шезлонгом.

У Шелдона подогнулись колени. Он скинул кроссовки, расстелил на песке рубашку и покорно сел, чтобы не упасть.

— Я слышал, что кто-то прыгнул с балкона прошлой ночью, — сказал он, пытаясь завести разговор.

— О, вот и Билл, — прервала Бренда, заметив мороженщика, шагающего вдоль кромки воды.

Шелдон вскочил и замахал руками, чтобы привлечь внимание Билла, и тот вскоре опустил рядом с ними свой ящик.

— Что будете брать? Сливочная помадка, банановое и вишневое на палочке, лимонное в стаканчиках и слоеное, — перечислял Билл.

Шелдон выбрал слоеное, а миссис Форестер — банановое на палочке.

— Я угощаю, — сказала миссис Форестер, вручая Биллу два доллара.

Шелдон быстро съел свое мороженое и следил, как миссис Форестер медленно, провокационно облизывает свое.

А потом она захотела пить. И она только что сказала Шелдону, какой он умный, так что ему оставалось лишь показать ей, насколько.

— Я сбегаю в вашу квартиру и принесу воды, — сказал он и добавил с хорошо рассчитанным уважением: — То есть если вы дадите мне ключи.

— Знаешь, почему бы нам обоим не подняться ко мне и не выпить чего-нибудь? Чего-то немного покрепче воды… В такой день действительно необходимо что-то утоляющее жажду, — двусмысленно сказала миссис Форестер.

"Да-а!" — мысленно завопил Шелдон, сжимая кулаки и поздравляя себя. Они прошли к променаду не более чем в пятнадцати метрах от матери Шелдона, не подозревая о ее присутствии на пляже: приятели Шелдона не передали ему, что она звонила.

Смывая из шланга песок с ног миссис Форестер перед Башней, Шелдон представлял ее большие торчащие груди обнаженными, не замечая морщины на лице, несколько сглаженные подтяжкой трехлетней давности, и вспоминая слова о том, что женщины стареют с головы. Он обратил внимание на удивительно красивые икры и лодыжки миссис Форестер… для женщины ее возраста… для женщины любого возраста.

В лифте Шелдон смотрел на цифры этажей, мелькающие над дверью. На девятнадцатом этаже лифт остановился, и двери открылись. Хотя в этом не было необходимости, Шелдон придерживал дверь, пока миссис Форестер выходила, затем молча последовал за ней, следя за ее дерзкой походкой, хлопающими по пяткам пляжными шлепанцами на высоких каблуках. В квартире Шелдон вышел на балкон, а хозяйка вынула из бара маленькое хрустальное ведерко для льда и отправилась в кухню.

— Виски подойдет, Шелдон? — крикнула она, возвращаясь в гостиную с полным ведерком льда.

— Конечно, — ответил Шелдон входя, хотя обычно ничего не пил крепче пива. Он покраснел при виде ведерка с ледяными кубиками.

— Хорошо, — сказала она, вручая ему наполовину наполненный стакан и чокаясь с ним. — За жару.

Шелдон покраснел еще гуще.

— Хорошая квартира, миссис Форестер. Прекрасный вид, — нервно выдавил он.

— Да, — ответила миссис Форестер. — Пойдем, я покажу тебе остальное.

Мысленно споткнувшись о ее "пойдем", Шелдон сделал большой глоток виски, поспешно поставил стакан на ближайший столик и покорно последовал за ней.

— Это, конечно, кухня, — сказала хозяйка, проходя через кухню. — Это главная ванная комната, спальня для гостей… а это моя спальня.

Воодушевленный быстро действующим виски — или так он убедил себя, — Шелдон дошел за ней до балкона, откуда, как и из квартиры его матери, открывался вид на побережье вплоть до Лонгпорта.

— Действительно здорово, — сказал он, поворачиваясь на странный звук за спиной.

Звук открывающейся молнии.

— Я просто хочу снять этот мокрый купальник, Шелдон, — сказала миссис Форестер, сбрасывая свой элегантный купальник и переступая через него. Освобожденные огромные тяжелые груди повисли гораздо ниже, чем Шелдон мог представить себе. В конце концов, он смотрел на "женщину в возрасте", а голые груди видел раньше лишь в журналах и у гораздо меньшего количества девушек, чем хвастался.

— Я не смущаю тебя? — застенчиво спросила она. — Ты ведь видел раньше, как женщины переодеваются.

— Нет, то есть да, я… и нет, я не смущен, — ответил он, отчетливо краснея под темным загаром.

Миссис Форестер глубоко вздохнула и потянулась, пробежав пальцами с ярко-красными ногтями по бокам. А Шелдон не мог отвести глаз от этих крашеных ногтей, пока они не остановились на самом интригующем месте — лобке миссис Форестер… "Лысый! Лысый, как у ребенка! "