— А почему ты захотел это выяснить?

Несколько мгновений Кевин колебался, но все же решил быть до конца откровенным.

— Я абсолютно ничего не помню, но, кажется, у нас с ней что-то было перед тем, как я переехал в Джилонг.

Какое-то время Том раздумывал, а затем осторожно предположил:

— Возможно, тебе следует поговорить с Трейси. Расскажи ей о своих сомнениях.

Кевин поморщился — худшего совета он не мог услышать.

Весь день он периодически доставал и рассматривал фотографии.

Вернувшись домой, Кевин нашел Трейси в кухне.

— Как прошел день? — с улыбкой спросила она, не прекращая резать овощи.

— Я был чертовски занят, — уклончиво ответил Кевин, ослабляя узел галстука. — Кстати, ты когда-нибудь слышала о некой Глории Гейнор?

За секунду до этого он не собирался спрашивать ничего подобного, поэтому ужаснулся, услышав собственный голос. Однако лицо Трейси осталось абсолютно спокойным.

— Нет, не слышала. А кто это?

— Она работала в больнице Боуэна — то ли консультировала, то ли инспектировала… Что-то в этом роде.

— Я никогда ее не видела.

— Ладно. Пойду переоденусь.

Кевин покинул кухню, однако на душе у него было тяжело. Если Глория неоднократно приезжала в Боуэн, да еще останавливалась в их отеле, то, как могла Трейси ее не знать? Боуэн невелик, поэтому гостей там принимают очень радушно и обязательно представляют всем членам местной общины.

Пройдя в спальню, он снял галстук и кинул его на стул, избавился от пиджака и начал расстегивать рубашку, следя за своим отражением в зеркале. Седые виски, странное выражение глаз, сурово сжатые губы — все это он уже неоднократно замечал прежде.

Что-то было не так, и Кевин это чувствовал, но надеялся на время — великого лекаря. Однако время проходило, а это «что-то» не только не исчезало, но все сильнее отравляло ему жизнь.

— Кевин? — В спальню вошла Трейси. — Ты в порядке?

Он нетерпеливо передернул плечами.

— Я болен и устал — а все потому, что не знаю и не помню того, что хотел бы знать. — Сняв рубашку, он швырнул ее в корзину для грязного белья, сделав это более энергично, чем требовалось. Кевину хотелось любым способом снять накопившееся раздражение — что-нибудь бросить, разбить… — Я устал от ожидания и от проклятой беспомощности! Меня гложет моя прошлая жизнь и мои прошлые грехи. Честно говоря, я бы предпочел тратить свою энергию на что-нибудь другое!!

Кевин прошел в ванную и закрыл за собой дверь, однако успел заметить, как в глазах Трейси промелькнул страх. Слишком часто я вижу это, угрюмо подумал он. Теперь я абсолютно уверен: моя жена что-то от меня утаивает. Как же мне надоело ощущать свою вину за те проступки, которых я даже не помню!

Кевин умылся и постарался успокоиться. Вернувшись в спальню, он обнаружил, что Трейси уже ушла. Надев джинсы и футболку, Кевин отправился на поиски жены. Он начал с кухни и не ошибся: Трейси продолжала готовить обед. Кевин остановился в дверях.

— Извини, я, кажется, немного сорвался.

— Все в порядке, Кевин. Любой человек время от времени испытывает раздражение. — Трейси взглянула на него и улыбнулась. — Выпей и расслабься, обед будет готов через двадцать минут.

Он прошел в гостиную и, повинуясь внезапному побуждению, стал просматривать фотоальбомы, отбирая те, в которых, по его мнению, находились последние по времени снимки. Кстати, на всех этих фотографиях у Трейси были длинные волосы, а он сам — веселый и беззаботный, со смеющимися глазами — выглядел намного моложе того человека, которого ежедневно видел в зеркале.

Вынув из кармашка одну из фотографий, Кевин взглянул на оборотную сторону, где шариковой ручкой была написана дата. Снимок сделан четыре года назад. Он просмотрел еще несколько фотографий, но все они относились к тому же периоду. Кевин обратился к другим альбомам, однако в них хранились еще более ранние фотографии. Какое-то время он обдумывал свое открытие.

Почему за последние четыре года не было сделано ни одной новой фотографии?

— Обед готов! — объявила Трейси, появляясь на пороге гостиной. — Ты, голоден?

Погруженный в свои мысли, Кевин удивленно вскинул голову. Меньше всего он сейчас думал о еде, однако рассеянно кивнул, закрыл альбом и встал.

За обедом они разговаривали очень мало и в основном о всяких мелочах. Кевин отпускал Трейси дежурные комплименты по поводу ее кулинарных способностей. Он смотрел на то, как она ест, любовался движениями маленьких изящных рук, очертаниями подбородка, гибкой шеей, красивыми, коротко стриженными волосами. При этом его не оставляло странное чувство отчуждения — Кевин словно опасался узнать нечто такое, что могло бы изменить его отношение к этой женщине.

Интересно, подумал он, могли ли мы представить год назад, во что превратится наша супружеская жизнь?

Трейси подняла глаза от своей тарелки и ободряюще улыбнулась. Ясные зеленые глаза — но что скрывается в их таинственной глубине? Они так много видели из того, чего Кевин совершенно не помнил и чего не мог в них прочитать. Глаза Трейси были подобны морю, в глубинах которого скрывается множество тайн и идет насыщенная, но невидимая жизнь.

Кевину хотелось задать ей вопрос про фотографии, чтобы хоть немного разрядить наэлектризованную атмосферу, однако невыразимый страх сковывал уста. Возможно, ему действительно лучше ничего не знать.

— Я должен на минуту заскочить в офис, — сказал он за кофе. — Не волнуйся, я ненадолго.

Выйдя из дома и вдохнув глоток свежего воздуха, насыщенного сосновым ароматом, Кевин сразу почувствовал себя лучше. Быстрыми шагами он углубился в лес. Войдя в офис, он бросился к столу.

Кевин и сам не знал, что заставило его перечитать письма, присланные из Боуэна. Это был какой-то необъяснимый толчок, явившийся из глубин подсознания. Когда он читал эти письма в первый раз, его поразило нечто странное, но только теперь он понял, что именно.

Ни в одном не было упоминаний о Трейси! Никто не спрашивал Кевина о том, как она поживает, никто не просил передать ей привет.

Все его друзья из Боуэна словно знали, что Трейси нет в Джилонге. Причем знали еще до автокатастрофы.

Задумавшись над этой загадкой, Кевин невидящим взором уставился в окно. На что, интересно, намекал этот отвратительный Эрик Фарли несколько дней назад? Он что-то говорил о «таинственной жене». А Сесилья Некем? Кевин закрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться. «Ты не говорил мне, что женат», — вот что сказала Сесилья на той памятной вечеринке!

В кабинете царила такая тишина, что он слышал биение собственного сердца.

Кевину вспомнилась та ночь, когда он держал Трейси в своих объятиях. Он долго не мог заснуть и поэтому начал играть на пианино, испытывая при этом необъяснимый приступ печали. Но откуда она взялась? И что было причиной его полной душевной опустошенности? Почему он выглядит как человек, который никогда и ни о чем не мечтает?

Не покидай меня! — умолял он Трейси.

И тут ему вспомнились альбомы, в которых не было ни одной фотографии, сделанной за последние четыре года.

Им овладел леденящий душу страх.

Дожидаясь возвращения Кевина, Трейси сильно нервничала. Она не стала расспрашивать, что за дела у него в офисе, однако его настроение показалось ей весьма странным. Впрочем, ее настроение было не лучше: клубок проблем все больше запутывался и конца-края этому не видно.

В доме было тихо. Трейси показалось, что прошло бесконечно много времени, прежде чем она, наконец услышала, как вернулся Кевин.

Он выглядел усталым. Волосы, разметанные ветром, небрежными прядями падали на изборожденный морщинами лоб. Трейси нравилось, когда Кевин одевался в спортивном стиле— в потёртые джинсы и в футболку, туго обтягивающую сильные плечи. Но еще больше ей нравились его веселые глаза, в которых сейчас затаилась грусть.

— Нам надо поговорить, — сухо сказал Кевин, запуская руку в волосы и откидывая их с лица.