- Мы просто хотели отыскать среди этих... этих погибших... еду и оружие, необходимое нам для выживания.
Солдаты Союза дрожали от неконтролируемой, еле сдерживаемой ярости.
Малыш Вилли начал бормотать какую-то чушь, которую никто не мог понять, и дородный сержант с ирландским акцентом сказал ему закрыть свой грязный бунтарский рот сию минуту. Но Малыш Вилли свихнулся, затерялся в своём придуманном мире грёз и продолжал бредить, выбрав весьма неподходящий момент для того, чтобы хвастаться, скольких янки из Второго полка он убил.
Сержант издал полный боли хрип, выхватил армейский кольт и выстрелил Малышу Вилли прямо в голову. Череп Малыша Вилли разлетелся на куски, как стеклянная ваза; мозги оказались на траве, а сам он упал, как срубленное дерево.
Кейб и его товарищи начали кричать и вопить, но янки быстро их одолели. Кейба ударили прикладом винтовки в висок, и он упал наземь, а с Сэмми и Пита сорвали рубашки и привязали к деревьям.
Диркер вернулся от своего скакуна с хлыстом в руке, напоминавшим свернувшуюся кольцами злобную ядовитую гремучую змею.
- Расхитители могил, осквернители трупов, - неожиданно тихим голосом произнёс он. - Убийство человека - это одно... Но подобное изуродование... Что-то подобное...
Кнут рассёк воздух, его витая плеть свернулась и развернулась, разматываясь...
И тогда Диркер дал волю чувствам.
Хлыст упал на голую спину Пита и Сэмми, оставляя на теле кровоточащие алые глубокие раны.
Диркер продолжал взмахивать кнутом, пока оба мужчины не перестали кричать и не обмякли, а спины их не превратились в кровавые куски мяса.
С последним их криком Кейб пришёл в себя и бросился на стоящих неподалёку двух янки, пытаясь добраться до Диркера, но спустя пару мгновений лицо обожгло страшной болью - удар кнута пришёлся на лицо, заставляя мужчину от боли свалиться на колени. Плеть вгрызлась в его щёки и скулы, раскроила нос.
Кейб упал и практически потерял сознание, а плеть всё продолжала и продолжала его стегать.
Следующее, что Кейб помнил, это переправа с сотней других солдат Конфедерации. Они направлялись к реке Миссиссипи, где их всех погрузили на сгнивающие старые пароходы. Солдат определили на нижнюю палубу, где всю следующую неделю они прожили в холоде, голоде и мрачной тишине, пытаясь урвать частички сна на кучах каменного угля.
Пароход доставил их вверх по Миссиссипи через Сент-Луис в Олтон, где мужчин погрузили в вагоны для скота и отправили в Чикаго. К тому времени, как они достигли порта, на палубе вперемешку с живыми лежали уставившиеся в потолок остановившимися глазами трупы...
Трупы людей, не сумевших пересилить холод, голод и болезни.
В Чикаго солдаты Конфедерации брели по промёрзшей грязи и стоячей воде ещё три километра до Кэмп-Дуглас. Мокрая одежда замёрзла и затвердела, напоминая дублёную кожу. Люди вышли поглазеть, потаращиться и поиздеваться над колонной поверженных южан...
Хотя многие, казалось, сочувствовали им, а некоторые и вовсе прятали от стыда глаза.
Иногда дети бросали в них что-то.
Но чаще махали и улыбались. По крайней мере, пока родители не одёргивали их.
Кейб провёл шесть месяцев в Кэмп-Дуглас. Изначально он был построен в качестве тренировочной базы для армии Союза, но позже, после поражения Конфедератов в битве при Форт-Донельсон, Кэмп-Дуглас превратился в лагерь для военнопленных.
На семь тысяч заключённых был лишь один хирург.
Лагерь был выгребной ямой со стоячей водой, непогребёнными телами, гниющими костями, бушующими болезнями и кишащими паразитами. Крысы свободно бегали по земле и жрали мёртвых. А иногда и живых, если те были слишком больны и слабы, чтобы отбиться.
Люди умирали от переохлаждения.
Людей забивали до смерти.
Людей казнили и пытали за самые незначительные проступки.
Голод убил сотни.
Вспышки оспы и дизентерии убили тысячи.
Вода была загажена стоками из туалетов, а промытые такой водой раны моментально загнивали и превращались в гангрены.
А летом лагерь превращался в улей из жужжащих мух и жалящих комаров, клубящихся над головами целыми тучами. Не похороненные, сваленные в кучи тела были просто пиршеством для крыс и червей.
Охранников называли "больничными крысами". Большинство из них были чертовски жестокими безо всяких на то причин. Им было приятнее выбросить паёк в выгребную яму, чем отдать на ужин заключённому. Они безжалостно избивали мужчин, заставляли их голыми стоять на снегу и часто делали ставки на то, кто из узников дольше продержится без еды и медицинской помощи.
В среднем каждый день здесь умирали восемнадцать заключённых.
"Повозки смерти" время от времени проезжали через их лагерь, загружая изломанные синюшные мёртвые тела, как вязанки хвороста. А иногда вместе с мёртвыми грузили и ещё живых; тех, кто уже одной ногой в могиле. Часто повозки оставляли под палящим солнцем на несколько дней, пока гора трупов не начинала буквально шевелиться от кишащих среди них крыс и расширяющих тела газов.
Кейб не мог сказать, что за время службы в Армии Конфедерации его кормили на убой. К моменту битвы у Пи-Ридж он похудел с семидесяти семи килограммов до шестидесяти трёх. Но в тот день, когда его, пленного солдата, обменяли и забрали из Кэмп-Дуглас, он едва дотягивал до сорока пяти... Тощая фигура, завёрнутая в драные лохмотья кое-как держащейся униформы и сплошь покрытых грязью тряпок.
После недолгого пребывания в госпитале конфедератов, Кейб был вновь зачислен во Второй арканзасский, который был объединен с Теннессийской армией под командованием генерала Брэгга.
Кейб был свидетелем сражения у Мурфрисборо и провальной попытки генерала Джо Джонстона снять осаду Виксберга. А затем... Чикамоге, Чаттануга, битва за Анланту.
Кейба тяжело ранило шрапнелью во время сражения за Каролину, но он выжил. Выжил, чтобы сдаться вместе со всей теннессийской армией в апреле 1865 года, стоя бок о бок с братьями по оружию.
После войны он работал детективом на железной дороге, а после охранником на перевозке золотых слитков из шахты в один калифорнийский городок.
А когда ему это осточертело, он стал охотником за головами.
Но после всего, что он видел; после всего, что ему пришлось сделать; после всех кошмаров войны и ужасов Кэмп-Дуглас одно событие по-прежнему затмевало все остальные...
Его поимка в Морган-Вудс после битвы у Пи-Ридж.
Его первая встреча с Джексоном Диркером.
С человеком, ставшим личным кошмаром Кейба.
С человеком, не дающим ему покоя ни во сне, ни наяву.
-11-
Работа шерифом округа была не из лёгких.
Джексон Диркер был занят семь дней в неделю и зачастую проводил на работе по пятнадцать часов за сутки.
Помимо обеспечения соблюдения законности и правопорядка в округе - и это в таких-то городках, как Уиспер-лейк и Фриско - в полномочия Диркера входило поддержание порядка в местной тюрьме и контроль над исполнением предписаний суда. Несколько дней в неделю он проводил за дачей показаний в суде, организацией перевозки заключённых, обучением своих заместителей и разбором завалов бумаг и документов.
А ещё он был кем-то вроде пожарного и санитарного инспекторов вместе взятых. Его звали, когда нужно было уладить спор между горнодобывающими компаниями и местными независимыми копателями, между коренными жителями и иммигрантами, между общинами индейцев и мормонов.
Диркер был и солдатом, и дипломатом, и чиновником, и инспектором.
Он был всем и каждым в округе Бивер.
Когда происходило что-то хорошее, он узнавал одним из последних. Но стоило обрушиться на округ какому-то дождю из дерьма, и он должен был первым разгребать случившееся.
Но при всех отрицательных моментах, его профессия была весьма прибыльной. Как высокопоставленный чиновник округа, назначенный самим правительством, Диркер являлся также и главным сборщиком налогов. Он удерживал десять процентов всех податей, а это была довольно немалая сумма. Вдобавок ко всему, Диркер собирал пошлину с салунов, борделей и игорных домов. Всё это вместе с прибылью от предоставления контрактов нужным компаниям на постройку дорог и мостов приносило Диркеру дополнительный доход в тридцать тысяч долларов ежегодно.
А ещё он владел постоялым двором "Святой Джеймс", что уже само по себе было очень прибыльным делом.
Но он не имел ничего общего с этим. Всем заправляла его жена Дженис. Начиная от покупки здания почти четыре года назад и заканчивая ремонтом и открытием.
Ведь сам Джексон Диркер был человеком занятым.
В последние дни большую часть времени он посвятил арестам и продаже имущества преступников, уклонявшихся от налогов, хотя подобную работу он обычно перекладывал на плечи своих помощников. Но Диркер до сих пор любил держать руку на пульсе.
Люди верили ему и надеялись на него.
А некоторые проблемы были слишком грязными, чтобы отдавать их для решения помощникам. И эти проблемы не давали Диркеру покоя. Потому что в тот момент, когда он проанализировал их в уме и соотнёс факты, вонь от получившегося месива чуть не заставила его вывернуться наизнанку.
Он попытался отодвинуть всё на задний план и обдумать без эмоций.
По мнению Диркера, Уиспер-лейк был бурлящим котлом, готовым вот-вот выкипеть. И когда это случится, выкипевшее варево ошпарит многих.
В городе существовала проблема линчевателей. Диркер не знал точно, кто они - хотя определённые подозрения у него были - но не сомневался ни на минуту, что они существуют. Некий комитет линчевателей, созданный, чтобы изводить местных мормонов.
Горожане обвиняли мормонов во всём и всегда. После всех исчезновений на холмах и зверских убийств не менее десятка человек люди боялись.
Диркер это понимал.
Но к чему обвинять во всём мормонов, если эти убийства без сомнений были делом стаи волков или диких собак? Диркер даже объявил награду за поимку животных. Но, чёрт бы всё побрал, это же шахтёрский городок! Люди приезжали и уезжали отсюда сотнями за месяц.