Истинными преступниками были линчеватели. Именно они и раздували все неприятности. Ходили слухи, что среди мормонов появились ополченцы, жаждущие мести. Мормоны начали стоить своё поселение близ реки Бивер, и люди были уверены, что это верный знак того, что мормоны затеяли что-то нехорошее.

Безумие да и только!

Будучи шерифом округа, Диркер ясно понимал, что они были группой людей, которыми проще всего управлять.

Гораздо больше проблем ему доставляли не-мормоны.

Шахты породили захватчиков, иммигрантов и преступников. Перестрелки и поножовщина были привычным делом, но ни в одном из этих происшествий не участвовали мормоны. Да, они были замкнутыми, держались обособленно, но чтили и законы божьи, и законы земные - уж это-то Диркер за пять лет на посту окружного шерифа понял ясно.

Но остальные почему-то не могли этого осознать.

Может, из-за того, что люди всегда боялись того, чего не понимали. А может, из-за другого поселения мормонов - Избавления - в шести километрах от Уиспер-лейк.

Там что-то произошло. Что-то страшное. И это "что-то" вовлекло весь город.

Ходила куча безумных слухов о колдовстве и поклонении дьяволу, и даже сами мормоны сторонились этого места.

Диркер полагал, что тот городок откололся от учения Джозефа Смита, что привело к более пуританским и непривычным для других людей взглядам, но все эти слухи... Чушь!

Сам шериф не был в Избавлении уже долгие-долгие месяцы. Последний раз он посещал его, когда обеспечивал безопасность перевозки федеральных заключённых через округ Бивер. Их экипаж остановился в Избавлении, чтобы напоить лошадей. Местечко было весьма странным и обособленным от окружающего мира, но его жители вели себя вполне миролюбиво, а некоторые даже дружелюбно.

Нет, то поселение мормонов и приключившаяся с ним история были лишь ещё одним симптомом опухоли, пожиравшей сердце Уиспер-лейк.

Линчеватели.

Ополченцы из числа мормонов.

Преступники.

Иммигранты.

Безумные шахтёры.

Странные нападения животных.

Всё это накапливалось, и совсем скоро котёл должен был выкипеть. И в это пышущее жаром рагу вплёлся Тайлер Кейб, охотящийся за своим невменяемым маньяком.

Ещё одна головная боль Диркера.

Ему на хрен не нужен ещё один убийца, баламутящий население. И уж точно не нужен под боком постоянно раздражающий и напоминающий о войне Кейб.

Если так будет продолжаться - жди беды.

Хоть Диркер и был честным и справедливым человеком, но он полностью осознавал, что зашёл слишком далеко. И если Кейб будет его провоцировать, исход будет только один.

Да поможет ему Бог, если он станет помехой.

От всех этих мыслей, кипящих в мозгу, у Диркера начало колоть в висках, и он налил себе чашечку кофе. Но стоило ему поднести чашку ко рту, как распахнулась дверь, и порыв ветра снёс со стола разложенные бумаги.

На пороге стоял Пит Слейд, и с полей его ковбойской шляпы падали капли дождя.

- Захлопни чёртову дверь, - буркнул Диркер чуть резче, чем собирался.

Мужчина сделал, как было сказано.

Пит Слейд был помощником шерифа. Если Генри Уилкокс был крупным и высоким, то Слейд, напротив, худым и долговязым с густыми, как ворс платяной щётки, усами. Под ними практически не было видно губ.

Слейд был надёжным, жёстким человеком. Он частенько в одиночку выслеживал в горах конокрадов и преступников.

Но сейчас он выглядел уставшим и испуганным.

- Шериф, - начал он, и в голосе его слышался ужас. - Шериф... У нас убийство.

Диркер непонимающе уставился на помощника. Что могло напугать его до тошноты и зеленоватого оттенка лица?

И в глубине души уже понимал, что дело будет непростым.

- Всё плохо? - спросил он.

Слейд кивнул.

- Я... Я в жизни такого не видел.

-12-

Когда-то Рассвет был бурно развивающимся золотодобывающим городом, но за первые год-два всю руду добыли, и теперь он превратился в обычный прииск, коих в округе было много. Множество пустующих зданий и полуразваливающихся лачуг сгруппировались на холме меж двух высоких гор с залежами сланца, которые защищали городок от непогоды.

Рассвет находился всего в двух милях по прямой от Уиспер-лейк, но в действительности добираться из одного города в другой приходилось по множеству коварных тропинок, поднимавшихся на крутые холмы и спускающихся в глубокие овраги. Он был изолирован, труднодоступен и практически полностью забыт, находясь в столь отдалённом месте.

За исключением рабочих в приисках два-три раза в год город посещали старатели.

Рассвет был сочетанием магазина, борделя, офиса оценщика и салуна. Здесь был виски. Женщины. Азартные игры. А для невезучих шахтёров, которые не захотели уезжать, когда руда подошла к концу, город стал ещё и домом.

Если рвать задницу, промывая песок от рассвета до заката, то можно, в принципе, наткнуться на парочку самородков... Которых хватит лишь на то, чтобы купить бутылку виски, сыграть пару игр в карты, доползти до дома и проспаться к утру.

Большинство из местных домов напоминали хибары. Многие разломали и растащили на дрова.

Но если вы были не слишком привередливыми и не возражали против врывающегося сквозь разрушенные стены ветра и дождя, льющегося через дыры в крыше, то пристанище вы себе найти смогли бы.

Вот такой была жизнь в пришедшем в упадок шахтёрском городке.

* * *

Наступила ночь, и в Рассвете стемнело.

Красная земля, которая проглянула из-за пучков порея и гутиеррезии, превратилась в жидкую грязь после прошедшего ливня. Казалось, везде лилась, текла и капала вода.

Джек Тёрнер, выдув бутылку виски, стоял и мочился на здание напротив магазина. Он обмочил всю правую штанину и уже пытался стряхнуть последнюю каплю дрожащими руками, когда заметил вдалеке всадников.

Несмотря на тёмную ночь и всё выпитое за вечер спиртное, Джек разглядел, что было их шесть или семь. Тихие фигуры на тихих лошадях. Ни разговоров, ни смеха, ни бормотания.

Ничего. Совсем.

Только чавканье копыт, погружавшихся в грязь. И ещё шорох одежды и приглушённый звон шпор и упряжи.

Они продвигались колонной один за одним внутрь молчаливого Рассвета.

Тёрнер стоял, покачиваясь, по-прежнему сжимая в руке член, и на одно безумное мгновение ему показалось, что глаза всех всадников светились в темноте ярким жёлтовато-зелёным светом. Как у подошедших к пламени костра волков.

А затем он моргнул - и всё исчезло. Может, всё дело в кутерьме в его голове после выпивки? Иногда после неплохого кутежа и не такое привидится!

Всадники приближались, молчаливые, как мраморные надгробия.

Тёрнер хотел их окликнуть, но был слишком пьян.

Он ввалился в лачугу, стоящую в нескольких метрах, запер дверь на засов, чтобы такой же бедолага не завалился на уже занятую кровать, нашёл на полу свой спальник и упал. Всё, хватит на сегодня.

Только Тёрнер начал проваливаться в объятия Морфея, как всадники миновали его хижину и остановились напротив магазина. Лошади зафыркали.

На краткий миг Тёрнер словно ощутил какой-то запах... Резкий, мускусный, напомнивший ему вонь из гадюшника... Но тогда он не связал его со всадниками.

Может, это несло от его штанов?

И с этой мыслью Тёрнер отключился.

* * *

В магазинчике Хили рассказывал байку о том, какой гигантский самородок он вымыл из реки в далёком 1849-ом. Будто бы он был настолько огромен, что мужчина чуть не выбросил его обратно, пока тащил по склону вверх. Говорил, что потребовалось два мула и трое здоровяков, чтобы дотащить слиток до офиса оценщика.

- Но я это сделал, - говорил Хили. - Ещё как сделал! Благодаря ему два месяца не знал проблем с выпивкой, картами и горячими цыпочками. Может, будь я умнее, я бы положил часть в банк под проценты, но чёрт бы всё побрал, разве кто-то назовёт меня умником?!

- Аминь, - кивнул неопрятный шахтёр, отрывая оставшимися от зубов пеньками полоску вяленого мяса.

Все захохотали. Хили тоже рассмеялся. Он мог себе это позволить.

Если начистоту, из всех мужчин в помещении он был единственным, кому было из-за чего радоваться.

Он владел магазином. Он владел комнатами на втором этаже. Он собирал значительную часть выручки со своих шлюх. Выпивка принадлежала ему. Продовольствие тоже. Бочки солонины и горы ветчин.

В Рассвете всё, что имело ценность, принадлежало Хили.

Он уже давным-давно бросил горнодобывающее ремесло, справедливо рассудив, что торговлей заработает в разы больше, чем рытьём руды. И если все остальные мужчины в комнате выглядели тощими, доведёнными до отчаяния бродягами в изодранных тряпках, выдаваемых за одежду, то Хили был румяным дородным мужчиной, у которого рубашка еле сходилась на пузе. Его безмерный живот служил причиной бесчисленных насмешек, но Хили с горделивой ухмылкой отвечал всем, что не против такой платы за свой успех.

За несколькими столами местные шлюхи пытались развести своих потрёпанных клиентов на те крупинки золота, которые те вымыли сегодня на прииске. Около полудюжины человек играли в покер засаленными картами и замусоленными фишками в ярком свете светильников.

Шлюхи хохотали, мужчины пили, игроки проигрывали... Обычная, ничем не примечательная ночь в Рассвете, и единственным, кто останется к утру в плюсе, был Хили.

Внезапно двери распахнулись, и в помещение вошли двое мужчин в серых плащах. У обоих на головах были надеты широкополые шляпы, отбрасывающие тень на лица. И только глаза их блестели, как надраенные медяки.

Все, кто был в комнате, замерли, не спуская глаз с незнакомцев.

А двое мужчин остановились на несколько секунд, окидывая взглядом сидящих. За их спинами в темноте всхрапнула лошадь. Или не лошадь...

Чужаки закрыли двери.

И медленно взглянули на каждого посетителя пустыми, мёртвыми, изголодавшимися глазами. Глазами волков, взирающих на стадо и прикидывающих, кого им съесть первым.