Кейб слушал, но, в конце концов, не выдержал. Он спросил Седобрового, не точил ли тот зуб на старину Вирджила Клея.

Старик вздохнул.

- Точил ли я зуб? - переспросил он. - Я индеец, Тайлер Кейб. Мы точим только ножи и томагавки, разве ты не знал?

Седобровый снова вздохнул.

- Однажды, около года назад, я и мой свояк Роберт Солнечная Птица - самый добрый, самый весёлый человек, которого я когда-либо встречал, да простит он меня за женитьбу на моей языкастой гадюке-сестрице! - шли по дороге из Фриско...

Они везли с собой повозку с брёвнами для пристроек в резервации. Они заплатили за них серьёзные деньги.

Мимо проезжали повозки с рудой, и никто не обращал внимания на двух индейцев, пока не появился одинокий всадник.

Вирджил Клей.

Вначале он показался вполне приятным: остановился около повозки Седобрового и спросил о погоде, утверждая, что только индейцы умеют точно предсказывать погоду. Солнечная Птица кивнул, соглашаясь с этим утверждением, поднял лицо к небу и пообещал, что всю следующую неделю сохранится сухая погода.

Клей поблагодарил индейцев и попросил спичку, чтобы поджечь сигару.

- Да, он казался тогда приятным человеком, - вздохнул Седобровый. - И только эти глаза... Крохотные, близко посаженные бусинки, в которых плескалось безумие...

Скорпион в человеческом обличии.

Клей поджёг сигару, затянулся, выхватил пистолет и застрелил Роберта. И прежде чем Седобровый успел стереть с лица брызги крови своего свояка, Клей сдёрнул его с повозки и бил рукоятью пистолета до тех пор, пока лицо индейца не отекло настолько, что он не мог открыть глаза.

- Так что ты прав, Тайлер Кейб... Наверно, мне стоит не забывать точить томагавк. Наверно, в глубине души я по-прежнему не даю ему затупиться.

Седобровый рассказал всё, что знал о Вирджиле Клее.

Ходили слухи, что он негласно властвовал над всеми индейскими территориями, продавал виски, убивал и грабил как краснокожих, так и белых везде - от Арканзаса до Канады.

Однажды его отдали под суд в Форт-Смит за что-то, связанное с кражей скота и подделкой клейм... Но оправдали и отпустили.

В Уиспер-лейк он крепко держался за сэра Тома Йена с тех пор, как последний появился в городе около месяца тому назад.

- Полагаю, остальное семейство не лучше? - хмыкнул Кейб.

- Хуже, - ответил Седобровый. - Намного хуже.

По словам индейца, единственным человеком, посмевшим перечить семье Клеев и оставшимся после этого в живых, был Джексон Диркер.

Шериф сразу же ясно дал понять Клеем: пока они соблюдают закон, он не вышвырнет их из города, но стоит кому-то из их вшивого семейства плюнуть на тротуар, и Диркер отправит отряд в их горное поселение и выжжет всё к чертям собачьим.

Да, осталось Клеев немного, но и один старик Элайджа Клей - отец Вирджила - стоил десятка. Он был вылитый сынок, но более крупный, более злой и более грубый. Возможно, он даже считал, что запекание младенцев на вертеле на лужайке перед домом - обычное времяпрепровождение для воскресного вечера.

- Всё настолько хреново, да?

- Да, тёмная сторона его велика, - кивнул старик. - И когда индейцы так говорят, это значит...

- Да, я знаю.

Кейб решил, что ничего хорошего в этом нет. Даже если он выберется из этой передряги, семейство Клеев в покое его не оставит.

Придётся постоянно оглядываться.

Наверно, Диркер найдёт это забавным: один безумный южанин охотится на другого.

- Но знаешь, Тайлер Кейб, я - индеец, и иногда мы переходим черту. У меня хорошее воображение, и я умею читать. Веришь? Мне нравится читать их повести и романы, и я верю всему, что там написано. Все эти рассказы о том, как краснокожие нападают на поезда, похищают женщин и детей... Это позор на весь наш род. Я уверен, что белые бы так никогда не поступили. Не убивали и не жгли селения. Хорошо, что белые пришли на эти территории и разобрались с нами, краснокожими дьявольскими язычниками. Я действительно благодарен им за это.

Кейб проигнорировал это замечание и закурил новую сигарету.

- Если завтра или послезавтра ты увидишь, что за мной едет это ублюдок Элайджа Клей, предупреди меня, - попросил он.

- Предупрежу... Если буду трезв.

Кейб спросил, за что индеец угодил за решётку.

Седобровый некоторое время молчал.

- Точно не скажу. Я был тогда пьян. Но полагаю, я что-то вытворил. Может, снял скальп с какого-то невинного, богобоязненного белого, а может, помочился на кого-то. Что-то вроде того. Меня часто ловили за подобными занятиями, и иногда - одновременно за тем и за другим.

Индеец запнулся. Наконец, он прищёлкнул языком и вздохнул.

- В общем, что бы я ни сделал, это должно быть чем-то плохим, ведь так? Никто же не бросает в камеру только за то, что ты индеец?

- Нет, белые так не сделали бы. Мы слишком уважаем ваш народ.

Старик хлопнул себя по колену.

- Ты прав. Но на минуту... я испугался, мальчик.

- Ты не похож на человека, которого можно легко испугать, старик.

Седобровый вздохнул и разразился тирадой о том, что он простой дикарь, а мир белых так сложен и так быстро меняется... И это его пугает.

Всё, чего индеец хотел от жизни, это небольшой вигвам и костёр, вокруг которого можно танцевать нагишом.

И бизонью шкуру.

И жевательный табак.

И женщину... или даже двух.

Несколько лошадей и стадо.

И свой участок земли у реки.

И нарядное платье, раз уж Кейб спросил...

- Ладно, я понял, - хмыкнул Тайлер.

- Да, похоже, я переборщил. Это всё из-за моего пристрастия к огненной воде. От неё мысли в голове путаются, и я не могу мыслить чётко.

Разговор перешел на то, что Кейб делал в Уиспер-лейк, и он рассказал старику всё, что мог.

Индеец согласился с мнением Диркера о том, что Душитель Города Грехов в конце концов нашёл своё пристанище.

Кейб пересказал все слухи, которые поведал ему в "Оазисе" бармен Карни: про линчевателей, про нападения животных и растущее напряжение.

- В окрестностях есть две мормонские деревни, Тайлер Кейб, - сказал Седобровый, теперь уже совершенно серьезно. - Одна из них - Искупление - некогда была шахтёрским городком. Мормоны установили там свои порядки. Многие здесь, в Уиспер-лейк, обвиняют жителей Искупления. Но они ошибаются. Искупление - обычный городок.

- А что насчёт Избавления?

- Это другое дело, - ответил индеец. - Я устал. Может быть, в другой раз я расскажу тебе об этом месте, но не сегодня. Если буду...

- Трезв?

- Ага.

-15-

Кейбу удалось поспать два-три часа, прежде чем он проснулся от звона ключей, проворачивающихся в замке камеры.

Дверь распахнулась, и в проёме появилась высокая фигура.

Голова Кейба раскалывалась с похмелья, глаза слипались, во рту будто насыпали песка, и мужчина не был вообще уверен, проснулся он или нет.

Но он точно знал, что перед ним стоит Джексон Диркер.

- Мне жаль прерывать твой сладкий сон, Кейб, - произнёс шериф. - Бог свидетель, отдых тебе необходим. Но тебе придётся пойти со мной. Нам нужно поговорить.

Собравшись с силами, Кейб попытался принять вертикальное положение. Голова закружилась, а к горлу подступила тошнота.

- Чёрт, - простонал Кейб. - Чувствую себя куском дерьма.

В соседней камере индеец храпел громче, чем пила, вгрызающаяся в дерево.

Один знакомый рассказывал Кейбу, что индейцы тихие и за ночь даже ни разу не всхрапнут. Похоже, он не был знаком с Седобровым.

Кейб плеснул в лицо пару пригоршней воды, отхлебнул из кувшина и помочился в ведро. Пару капель упало на сапог.

Постанывая и морщась, он поплёлся за шерифом в кабинет.

Диркер подал ему чашку горячего кофе.

- Выпей, - кивнул он. - Ты мне нужен бодрым и свежим... Насколько это, конечно, возможно.

Кейб залпом опустошил чашку. На вкус кофе напоминал помои, но горячий напиток сделал своё дело - стало легче.

Диркер налил Кейбу вторую чашку и прислонился к стене. Вид у него был неважный. Наверно, спал он последний раз ещё до пришествия господнего.

Кейб отставил чашку в сторону.

- Послушай меня, Безумец Джек, шериф или как тебя тут ещё называют... Это была самооборона. Прежде чем ты начнёшь кричать, что я хожу по городу и расстреливаю всех направо и налево, заявлю: этот парень... грёбаный Вирджил Клей... Он напал на меня и выстрелил первым. Я всадил в него пулю, потому что у меня не было выбора.

Диркер лишь кивнул.

- Знаю. Мне рассказали все подробности.

- Значит, ты меня ни в чём не обвиняешь?

- Не обвиняю, - подтвердил Диркер. - Пока. Но выслушай меня и услышь. Я не позволю тебе в будущем ходить по моему городу и стрелять в прохожих, потому что у тебя "не было выбора". Если так пойдёт, жители станут спотыкаться о трупы на тротуарах, и им это не понравится.

- Ничего не поделаешь, - хмыкнул Кейб.

- Ещё как поделаешь, - ответил Диркер.

Он тоже не любил Вирджила Клея и его проклятое семейство. Они были мудаками, и все это знали. С Клеем точно расправились бы в ближайшее время - если не Кейб, то кто-то другой. Но Диркер очень ясно дал понять, что большинство свидетелей утверждали, будто Кейб был в стельку пьян и оскорблял Вирджила. Будто Кейб мог не задевать Клея, развернуться и уйти. И никто бы не пострадал.

- О, ещё как пострадал бы, Диркер, - покачал головой Кейб. - Пострадала бы моя репутация. Весь город потом рассказывал бы, какой я трус.

Диркер облизал губы.

- Люди, о которых ты говоришь, Кейб, не кучка зажиточных и зажравшихся дворян. Любой из них перережет тебе глотку за десять долларов. Ты не должен ничего доказывать этим отбросам.

Кейб знал, что шериф был прав, но не собирался признаваться в этом.

Он допил кофе.

- Теперь я могу идти?

- Нет.

Диркер отпер шкаф, достал оттуда револьвер, нож и патронташ и вернул Кейбу.

- Прогуляешься со мной. Я хочу тебе кое-что показать.

- Не хочу ни на что смотреть, если это не мягкая кровать с одеялом.

- Думаю, захочешь.

- Почему же?

Диркер тяжело сглотнул.

- Потому что твой парень в городе. И он, наконец, нанёс удар.