— Вы слишком льстите мне, — произнесла Диана, поднимаясь на ноги.

Она понимающе подмигнула другу, чтобы подчеркнуть свои слова. В эти дни она узнала очень многое.

Длинная черная шифоновая юбка шлейфом тянулась за Дианой, когда она подошла к выходу из библиотеки и раскрыла веер, чтобы скромно прикрыть лицо. Она всегда делала так, появляясь в сопровождении Барнарда, потому что они обсуждали всё весьма подробно, и было необходимо уберечься от возможных свидетелей, умеющих читать по губам. Её волосы были собраны в узел, а кудри ниспадали по обе стороны лба к ушам. Черный кожаный пояс подчеркивал тонкую талию, а в центре выреза платья располагался цветок с лепестками из кружева цвета слоновой кости. Платье было новым, и она расплатилась за него сама. Диана оглянулась через плечо, чтобы удостовериться, что никто не заметил, как она ускользнула от компаньонки, и позволила Барнарду увлечь её за собой по бежевому мраморному полу бельэтажа.

— Весьма впечатляет, — заметил Барнард, когда они ступили на роскошный паркет музыкальной залы Лиланда Бушара. Хотя здесь и была отличная акустика, комната редко использовалась по прямому назначению. Музыкальные залы создавались для людей, которые любили музицировать, а Лиланд Бушар, построивший этот дом в двадцать лет на деньги, заработанные собственным трудом, был известен тем, что ни минуты не мог усидеть на месте. Стены были расписаны фресками, а огромная пальма, украшенная светящейся гирляндой лампочек, упиралась в восьмиметровый потолок. Диана окинула взглядом прямоугольную залу и встретилась взглядом с Исааком Филлипсом Баком, который быстро отвернулся, словно все это время наблюдал за нею. Бак был дородным мужчиной, а пухлые щеки мешали точно определить его возраст. Насколько знала Диана, он ходил хвостом за Пенелопой Хейз, но не могла даже представить, чем она сама привлекла его внимание. Затем Диана перевела взгляд на старую подругу сестры, Агнес Джонс, опиравшуюся на руку опрятного джентльмена. Девушка попыталась сердечно улыбнуться, хотя ей все ещё сложно было демонстрировать приязнь к людям, к которым она её не испытывала, что, по убеждению Барнарда, являлось невыгодной чертой как для светской дамы, так и для профессиональной сплетницы.

— Все здесь, — продолжил Барнард, когда они заметили Тедди Каттинга, идущего по залу под руку с Джеммой Ньюболд, в чьих рыжеватых волосах сияла бриллиантовая тиара. Было хорошо известно, что миссис Каттинг одобрила Джемму как потенциальную невесту для единственного сына. Были времена, когда все думали, что Тедди женится на Элизабет Холланд, но это обсуждалось до того, как она публично обручилась с его лучшим другом, а затем втайне вышла замуж за своего возлюбленного. Как и её мать, Элизабет овдовела, и обе дамы сегодня вечером находились дома. Это была одна из причин, по которым младшая сестра Элизабет старалась заменить её, хотя вряд ли Бак следил за ней именно поэтому.

— Все обожают Лиланда, — ответила Диана, передергивая плечами, чтобы избавиться от неприятного ощущения, вызванного взглядом поросячьих глазок Бака.

— Было бы сложно его не любить, — Барнард остановился, чтобы взять бокал шампанского у проходящего мимо слуги. — Хотя, должен признаться, у меня начинает жутко болеть голова, когда я долго нахожусь в его обществе. Он так быстро говорит и всегда так увлечен всем на свете! Боже, я никогда ничем не интересуюсь в промежутке между пробуждением и дневным чаепитием.

Диана еле заметно улыбнулась шутке, ибо знала, что по-настоящему значит для её друга дневное чаепитие. Также как знала, что он добавляет виски в свой кофе в гораздо более ранние часы.

— На Элинор Уитмор весьма безвкусное платье, — заметила Диана, сосредоточившись на раскинувшемся перед ней пестром море сшитых на заказ нарядов и разрисованных лиц.

Барнард остановился и посмотрел:

— Действительно.

— Я бы сказала, что она чересчур озабочена поиском мужа теперь, когда её младшая сестра помолвлена с Реджинальдом Ньюболдом. Естественно, ей не нравится в двадцать шесть лет быть подружкой невесты, а не посаженной матерью. Полагаю, что ей нужно привлечь внимание любым возможным способом.

— Из этого можно состряпать неплохой материал, — Барнард допил шампанское и поставил пустой бокал на роскошную деревянную каминную доску, привезенную сюда из богатого флорентийского особняка, как он сам написал в своей колонке светских новостей. — Почему бы вам не написать его?

Это высказанное вскользь предложение наполнило Диану волнительным предвкушением, и она улыбнулась за веером.

— Хорошо, — спустя секунду ответила она, словно не слишком желая этого.

— Не пытайтесь спрятать от меня вашу улыбку, мисс Диана Холланд, — Барнард слегка отвернулся от неё и сделал слуге знак принести ему новую порцию напитка. — Ради собственного благополучия я надеюсь, что день, когда вы поймете, что созданы для лучшего, наступит скорее позже, чем раньше.

Они подошли к огромным окнам в классическом стиле, выходящим на северную часть улицы, и Диана на секунду отпустила руку друга, чтобы посмотреть на выпавший снег, отражающий струящийся сверху теплый свет. Позади они слышали голос Лиланда Бушара, разглагольствующего о своем недавнем приобретении — безлошадной карете, «эксли», которая была выставлена в холле, чтобы гости могли сразу же по приходу с алчным любопытством оглядеть сверкающую модную новинку.

Хозяин вечера был высокого роста, с широким лбом и волосами пшеничного цвета, которые всегда казались немного длиннее, чем положено.

— Эта машина может легко пройти двадцать четыре мили в час, — объяснял он мистеру Гору.

— Он вложил деньги в таксомоторную компанию «Эксли», — вполголоса пояснил Барнард своей протеже.

Хотя Диане следовало бы слушать, чтобы получить больше информации, её внимание уже отвлекло происходящее на улице. Кружевной цветок в декольте платья приподнимался и опадал от её дыхания, приятно щекоча грудь. В толпе за спиной крылось много историй, непосредственные герои которых на деле вряд ли желали предать их огласке, а также невинной лжи, способной развлечь читающую публику. Всего секунду назад она чувствовала себя умнейшим игроком в игре, которой были поглощены все находящиеся в комнате, но теперь испытывала сильное желание спрятать и себя, и свой знаменитый вызывающий смех.

На улице Генри Шунмейкер вышел из своей коляски и прикуривал сигарету, остановившись у кованых ворот забора, окружавшего большой особняк Лиланда Бушара. Именно он влюбил в себя Диану в прошлом сезоне, а затем разбил ей сердце. Они столько пережили вместе, но, наблюдая за тем, как он стоит внизу, задумчиво опершись локтем руки, в которой держал сигарету, на запястье другой, Диана вновь сказала себе, что у неё не осталось никаких чувств к Генри.

А когда к Шунмейкеру подошла его жена, Пенелопа, из недавно разбогатевшего семейства Хейз, которая ледяным взглядом синих глаз смотрела в пространство перед собой, Диана напомнила себе, что Генри решил жениться спустя всего лишь несколько недель после того, как лишил её саму девственности.

— Хотел бы я знать, что творится в их спальне, — ухмыльнулся Барнард.

— Шунмейкерам завидуют все молодые пары в городе, — механически произнесла Диана, словно отвечая заученный урок.

Барнард взял с подноса проходящего мимо слуги два бокала и протянул один Диане. Она закрыла глаза и сделала большой глоток, который никак не успокоил её натянутые как струны нервы. В следующую секунду Генри Шунмейкер войдет в эту дверь.

Они не должны встретиться.

Даже пытаясь играть роль сестры, изображая в обществе приличную дочь Холландов, Диана тщательно избегала Генри, не позволяя тому и мельком увидеть её. Точно так же она методично сжигала, не читая, все его письма, которые после свадьбы с Пенелопой в канун Нового года приходили ежедневно, и старалась никак не выражать те чувства, которые могли отразиться на её лице при виде бывшего возлюбленного. Когда-то не так давно она думала, что им суждено испытать чувство любви, такое же яркое и прекрасное, словно сошедшее со страниц романа. Но теперь она была совершенно другой — девушкой с разбитым сердцем, лишенной последних остатков былой наивности. Никакие слова Генри не смогут вернуть прежнюю Диану Холланд, и уж точно не облеченные в столь бездушную эпистолярную форму.