Эта старая небольшая квартира в шестнадцатом, достаточно дорогом, округе Парижа досталась ему от Поля, младшего брата отца, который грезил собственным сыном, но этой мечте не суждено было осуществиться. Он слишком любил балет, полынную водку — абсент, а также художников с Монмартра. Этот дом вообще не совсем обычный — на его фасаде висит мемориальная доска с именем какого-то славянского писателя. Очень часто сюда приходят люди фотографироваться на фоне дома. Гай всякий раз давал себе слово выяснить, в чем тут дело, — не далее как вчера, возвращаясь, он увидел такую пару. Говорят, человек, который жил на пятом этаже целых тридцать лет, писал о любви.

— Но что славянин понимает в любви? — вопрошал Поль и хохотал так, что толстые стены содрогались.

Гай включил чайник. Надо выпить чаю и все обдумать.

Внезапно ему стало нехорошо, лоб покрылся испариной. А что, если… если Рамона узнала о Стэйси?

Брось, да как она могла?! — одернул он себя.

Неважно как. Неисповедимы пути Господни. А если она тоже кого-то себе нашла? — снова вернулась к нему ужасающая мысль. Она молодая женщина, она… Он едва не задохнулся, представив себе, что его Рамона сейчас лежит в чужой постели. С чужим мужчиной. Как Стэйси в его постели. Они похожи, и какой же банальный поступок он совершил — заместил любимую жену похожей на нее женщиной.

Вместо того чтобы вернуть ее — от себя самой — к нему.

Это надо прекратить. Немедленно. И забыть об этом. Гай умел забывать — вычеркнуть из памяти, сказать себе: этого никогда не было. Вот и все.

Он кинулся в спальню, сдернул со Стэйси одеяло.

— Вставай быстро, детка. У тебя восемь секунд.

— Мы что, нанимаемся по контракту в армию? — проворчала она, пытаясь снова натянуть на себя одеяло.

— Нет, мы прерываем контракт.

— Прерываем? — Она нахмурилась. Потом ее брови расправились, а на губах заиграла улыбка. — Ловлю на слове. Та сторона, которая прерывает контракт, платит неустойку.

— Сколько? — спросил Гай, не желая тянуть время.

Стэйси сказала. Да, разумная женщина, даже слишком. Он, конечно, поставит ей партию бордо, как она хочет.

— Прошлого урожая, — быстро уточнил Гай. То был неудачный год, но англичане переживут.

— Согласна.

— Еще одно: мы никогда не встречались, мы вообще незнакомы. Ты меня поняла?

— Чудесно! — Она воздела руки к потолку.

Гай смутился.

— Тебе… тебе это было так неприятно? — Мужское самолюбие заставило его задать этот вопрос.

— О нет.

— Тогда — почему?

— Потому что у нас есть шанс познакомиться в будущем!

Гай чуть не застонал. Если он считает, что научился жить в ладу с собой и с жизнью, тогда что можно сказать об этой женщине?

— У нас не будет такого шанса.

Она улыбнулась, разрешая ему оставить за собой последнее слово.

Утром Гай собирался купить билет и лететь в Калифорнию.

Рик сидел на пассажирском месте и смотрел по сторонам.

— Какая свежая зелень, будто осень никогда не наступит, — сказал он. — Правда красиво?

— Я не вижу зелени, я вижу только серый цвет.

— Где это?

— На шоссе, Рики-Тики. Я смотрю только на шоссе.

Рик засмеялся.

— Это верно. Когда я за рулем, я тоже ничего не вижу. Хочешь, сменю тебя?

— Нет, дорогой. У каждого свое дело.

— Но я хороший водитель, не бойся.

— Свой «Эй-Си» я не доверю никому.

В голосе Рамоны, а это она сидела за рулем МЭКа, прозвучала решительность, которая не располагала к дальнейшему спору.

Рик был представителем фирмы в этой поездке, на которую нанялась Рамона со своим грузовиком. Поначалу парень испытывал искреннее недоумение — женщина за рулем многотонного грузовика? Они что, шутят?

Но ему быстро объяснили, что если нанять даже индейца или темнокожего, то придется раскошелиться на эту поездку по высшему разряду, а женщине можно заплатить гораздо меньше. К тому же они в очередной раз продемонстрируют хотя бы мексиканцам, что в Америке нет дискриминации по признаку пола.

Увидев тоненькую блондинку, Рик подумал: конечно, бывают глупые случаи в жизни, но почему я должен в них попадать? У меня и без того есть своя, особенная задача в этой поездке.

— Мэм, вы это всерьез? — Он кивнул на МЭК, блистающий хромом. — Вы вся такая…

— Ты думаешь, я блондинка из ваших пошлых анекдотов? — спросила Рамона, прищурившись, и Рик увидел, что у нее черные брови и карие глаза.

Слава Богу, подумал он, а то еще не хватало, чтобы она оказалась классической блондинкой — с голубыми глазами. Тогда он послал бы подальше фирму и своих работодателей, но не поехал бы с ней в Мексику. Он не собирался присутствовать при начале войны между двумя странами. Но они уже ехали второй день, переночевали одну ночь в мотеле, и Рик готов был признать, что Рамона Сталлер классный водитель и нормальная женщина.

Всякое бывает, размышлял Рик. Она говорит, что с детства гоняла на грузовиках. Он усмехнулся. Может, и так. Машина у нее в полном порядке, хотя этому «Эй-Си», как она называет свой экземпляр, лет немало. Рик собирался выяснить, почему она придумала такое странное имя своей машине, но пока не успел.

Рамона давно не ощущала подобной свободы и такой неуемной радости. Явившись в офис фирмы, она показала документы на машину и свои собственные, все они были на ее фамилию Сталлер, которую она оставила за собой, поэтому никому не пришло в голову заподозрить в ней жену хозяина фирмы. Она ведь никогда не раскатывала по Сакраменто на любимом грузовике. МЭК спокойно стоял в гараже близ Вакавилла, что в сорока минутах езды от Сакраменто.

Она едет в Мексику! Нет, не едет, она летит в Мексику на огромной скорости!

— Рам, — заметил Рик, — ты не слишком увлеклась? Может, уберешь на минутку свою маленькую ножку с педали газа?

Она засмеялась.

— Ты думаешь, здесь водятся копы? Здесь только грифы и койоты.

— Я не хотел бы попасть на обед ни к тем, ни к другим.

— Я тоже. Хотя совсем недавно мне было бы абсолютно все равно.

— Не говори так, — оборвал ее Рик. — Не рискуй.

— Уже не говорю. Я даже так не думаю.

Она сбросила скорость, хотя на самом деле дорога была свободна.

Такой же свободной чувствовала себя Рамона. Такой же бесконечной ощутила она в эту секунду свою жизнь. А, ощутив это, не стала сама с собой спорить и убеждать себя, что это не так. Лицо ее прямо-таки лоснилось от улыбки, когда она повернулась к Рику.

— Стоп-кадр, дорогой.

— Ты хочешь прогуляться?

— Вместе с тобой. — Она захохотала. — О нет, не подумай ничего плохого. Просто я о том, что и ты наверняка хочешь размяться. Я вижу по твоей позе. Ты просто не знаешь, как тебе сесть. — Она подмигнула.

Рик хмыкнул.

— Слишком много кофе в мотеле.

— Жадность никогда не доводит до добра. Но если это была просто расчетливость, то я приветствую. — Рамона выпрыгнула из кабины и направилась в кусты.

Когда они подошли к машине с разных сторон, она увидела, что лицо Рика сияет, и засмеялась.

— Знаешь, я никогда не была такой нахалкой, но после случая в Вандомской колонне…

Рик свел брови, гадая, что это такое.

— Не трудись, — прервала Рамона работу ума своего сопровождающего. — Ты, как я поняла, в Европе не был. Значит, и в Париже тоже. А я была там сто раз, но однажды мне захотелось залезть на самый верх Вандомской колонны. Она находится в центре Парижа на Вандомской площади. Чтобы тебе было понятно, что это за место, скажу: принцесса Уэльская Диана…

— О, такая красотка! — Рик прищелкнул языком. — Она была… такая… доступная…

— Свойская, — уточнила Рамона, — все мужчины видели в ней свою.

— По-моему, женщины тоже.

— И дети, я согласна. Все люди мира. Так вот, эта самая великая Диана останавливалась в отеле «Ритц» на этой площади, напротив колонны. Представляешь себе местечко, да?