Гай не верил своим ушам.

— Постой-ка. Ты получил факс за моей подписью?

— Ну конечно.

— Покажи мне.

Управляющий открыл папку и вынул лист бумаги.

— Вот.

Гай тупо смотрел на текст.

— Действительно. Бутылки пришли вовремя, как здесь указано?

— Да, мы получили их. Их сопровождал молодой человек, он и поехал с водителем.

— А… где вы взяли водителя?

— Все, как ты велел. Наняли по объявлению. Ты ведь хотел, чтобы это было обставлено как можно более секретно. Чтобы не пошли круги по воде, мол, Гарнье начинает операцию «Текила». Не здесь ли зарыты деньги, Гай?

— Это точно. Могут быть зарыты. Причем не только деньги, но и вся наша фирма. — Кто шофер? Что за машина? Сейчас же выезжаем ей навстречу.

— Ты так хочешь? Не бойся, никто ее не встретит. Никто ничего не узнает о нашем новом проекте.

— Ты так думаешь, да? — Гай вынул газету и сунул под нос управляющему.

Тот прочитал заголовки и побелел.

— Но Гай… Никто еще не видел этой текилы…

— Это сделал тот же, кто послал тебе факс. Это не мой факс. Не я его подписал.

— Не может быть!

— Может! Собирайся!

— Ты хотел узнать, кто за рулем… — Дрожащими пальцами управляющий перебирал бумаги, но никак не мог найти ту, где записано имя.

— Черт с ним! Мы увидим его за рулем!

Гай вылетел из офиса и помчался к машине. Он не знал, куда поедет, но знал точно, что поедет непременно. Он не мог сидеть и ждать ни единой минуты, с тех пор как Стэйси привезла ему записку от анонимного друга.

Когда он прочел ее и понял, что затеяла Элен, у него наконец отлегло от сердца: Уильям прав, это не Рамона. Гай на самом деле не верил, что Рамона способна на такую страшную месть, но где-то в глубине души сидела заноза.

Гай завел свой «форд» и стал ждать управляющего. На стоянку перед зданием его офиса вползал огромный серебристый «МЭК». Гай не мигая смотрел на машину. Он знал такую только одну. Машина Рамоны. Он до рези в глазах всматривался в кабину, но солнце било в лобовое стекло грузовика, и, кроме яркого света, Гай не видел ничего.

Когда наконец машина взяла немного вправо, он похолодел. За рулем сидела его жена.

— Поворот, еще один поворот, — говорила себе Рамона, ее руки работали автоматически, они словно срослись с рулем. — Еще чуть-чуть, «Эй-Си», давай, моя бульдожка. Все, приехали.

«МЭК» встал как вкопанный, Рамона повернула ключ зажигания, и мотор умолк. Она положила голову на руль, боясь поверить, что больше не надо крутить его, не нажимать на педали газа, сцепления, тормоза. Рамона чувствовала щекой, какие липкие у нее руки, она недавно ела апельсин, который подарил ей телохранитель, прощаясь. Апельсин был сладким, сок тек по пальцам, смешиваясь с пылью, осевшей на них за длинную дорогу.

Рамона заставляла себя поднять голову, но не могла. Потому что, стоило ее поднять, как пришлось бы думать, что дальше. У нее не было на это сил.

Она почувствовала, как кто-то открыл кабину, но даже не пошевелилась — теперь она дома и ей некого бояться.

Потом почувствовала, как горячая рука легла ей на спину.

Мгновенно, словно не было никакой усталости, ее руки взметнулись и обхватили горячую шею.

Рамона мечтала об этом миге весь долгий путь.

— Рамона, — шептал Гай, пытаясь снять ее руки. — Погоди…

— Гай, Гай, это ты! — Она цеплялась за него. — Слава Богу, это ты. Я так боялась…

— Боялась?

В его голосе Рамона уловила нечто, что заставило ее открыть глаза и посмотреть на мужа.

— Ну конечно, боялась. Я хотела спасти тебя… Спасти нас…

Гай смотрел в ее горящие глаза, в которых была самая настоящая любовь, и почувствовал, как краска стыда заливает лицо, нет, не только лицо, но и тело. Как он мог даже на долю секунды допустить, что Рамона, его жена, заодно с Элен! Никогда, никогда Рамона не узнает об этой постыдной мысли.

— Ты спасла нас. Спасла нас обоих. Я все знаю.

Рамона вытирала слезы, а они снова и снова катились из глаз и делали это без всякого разрешения.

— Нет, ты не знаешь всего.

— Ты мне расскажешь. — Гай смотрел на нее, и его сердце переполнялось нежностью. — Я виноват перед тобой, Рамона.

— Я тоже виновата перед тобой, Гай, — сквозь слезы бормотала она.

— Вот и все. Все хорошо… — уговаривал он, протягивая ей носовой платок.

Рамона уткнулась носом в белоснежный платок мужа, от которого пахло его любимым табаком.

— Помнишь, ты говорил, что мой «МЭК» годится только под пресс?

Гай засмеялся.

— Нет, не помню!

— Если бы не он… — Рамона покачала головой.

— Если бы не ты, как я теперь понимаю…

— Если бы не мы…

Гай слушал Рамону, и сердце его сжималось от страха. Да она сама-то понимает, как рисковала?!

Судя по всему — нет. И это хорошо, потому что иногда опасно знать до тонкостей отчаянность своего положения. Он тоже не осознавал, насколько был близок к краху. И в бизнесе, и в семейной жизни.

— Ты говоришь, тебе принесли записку?

— Да, анонимную.

Гай кивнул и уткнулся ей в макушку. Рамона засмеялась.

— Не клюйся как петух.

— Если я петух, тогда ты курица.

— Но не мокрая.

— Сейчас будешь мокрая. — Он вскочил с кровати и подхватил ее на руки.

— Ой! — завопила Рамона. — Куда ты меня тащишь?

— Хочу сделать тебя мокрой курицей!

Ванна была уже полна, а ванная комната благоухала ароматом самшита.

— Не могу поверить, — пробормотала Рамона. — Как сильно пахнет Парижем. Когда я была там в последний раз…

— Только не говори мне, что зимой там тоже пахло самшитом. А мы туда ездили в последний раз зимой, — заспорил Гай.

— Ну да, конечно, — быстро согласилась Рамона.

Она чуть не проговорилась, что летала в Париж осенью, совсем недавно. И не захотела видеть Гая. Не надо ворошить прошлое. Пускай прошлое там и останется, в прошлом.

— Но мы с тобой поедем в Париж этой осенью? — сказала она. — Правда? И там будет пахнуть вот так, самшитом…

— Обязательно, — пробормотал Гай, протягивая к ней руки и привлекая Рамону к себе.

Она не противилась. Рамона ощущала легкую дрожь в теле, предвкушая то наслаждение, которое снова испытает этой ночью. А она-то думала, что это чувство навсегда покинуло ее, что оно — только для ровесников Патрика.

— Мы ведь поедем встречать Патрика, когда он прилетит с Сейшел?

— Обязательно, — промурлыкала она, закрывая глаза.

Гай поцеловал ее сначала в один глаз, и тот закрылся. Потом во второй — тот тоже закрылся. Но открылся первый, и Гай прошелся по глазам Рамоны во второй раз. Они играли в игру, которую придумали давным-давно, но, оказалось, в нее приятно играть и сейчас.

Рамона села в воду и обхватила Гая руками за талию. Он догадался, чего она хочет, и тоже сел, вытянул ноги и придвинулся ближе к ней.

— Как давно мы не делали этого… — пробормотала она.

— Но ведь мы не забыли, правда?

— О нет, — заверила Рамона, ощущая прилив желания от прикосновения его тугой плоти. — Скорее!..

Гай тихо засмеялся.

— Ты по-прежнему хочешь без прелюдии?

— Она была, причем чересчур долгая. Я слишком сильно тебя хочу.

— А как я хочу наверстать упущенное!

— Нет, не упущенное. Ты хочешь отдать мне накопленное, — бормотала она, запрокидывая голову.

Рамона тяжело дышала, двигаясь в такт движениям Гая. На плечах ее пузырилась и лопалась пена. Темные соски выныривали, протыкая белоснежную поверхность самшитовой пены. Это зрелище невероятно возбуждало его.

Боже, думал Гай, как я мечтал об этом миге, как надеялся! Он не верил, что любовь и страсть ушли из их жизни навсегда.

Рамона теснее прижалась к нему, Гай чувствовал, что она вот-вот приблизится к самому желанному мигу, и он не собирался ее разочаровать…

— Ох, Гай… — ее живот бился в конвульсиях, как прежде, она хрипло дышала, — ох, Гай!..