- Жаль, - Чернышев разочарованно вздохнул, несколько раз затянулся папиросой. - Послали бы ему череп, поднятый из колодца, и…

- Порадовали бы его, - с улыбкой вставил Медников.

- Не улыбайся. Случай-то серьезный.

- Есть более серьезные, Маркел Маркелович.

- Оно, конечно, - согласился Чернышев и замолчал.

«Газик» вовсю пылил по шоссе. Щебенка дробно выщелкивала по днищу машины, в неукатанных местах зло шипела под колесами. Обдавая пылью, изредка проносились встречные грузовики. С обеих сторон дороги, насколько хватал глаз, беспечно зеленели набравшие силу всходы, кое-где темнели березовые колки. Проскочив поля, машина подкатила к густому хвойному лесу, окружавшему широким кольцом Потеряево озеро, и нырнула в узкую, как ущелье, просеку. Стало сумрачно. Укрытая от солнца плотной кроной деревьев дорога была влажной. Машина поминутно вздрагивала на корневищах, словно ребра выступавших из наезженной колеи. Около часу ехали молча, занятые каждый своими думами.

Лес кончился неожиданно. Солнце ослепительно ударило в глаза, и с обеих сторон проселочной дороги потянулась яркая, с бело-розовыми пятнами цветущего клевера, равнина. У самой ее кромки на фоне голубого неба показалась поднятая стрела автокрана. «Газик» перемахнул через неглубокий придорожный кювет и, продавив в клевере жирную колею, остановился у культстана.

- Вот и приехали, - устало погладив поясницу, сказал Чернышев, когда все вылезли из машины.

Звонко стрекотали кузнечики. Зависнув точкой в безоблачном голубом небе, протяжно тянул песню жаворонок. Густо пропитанный медово-клеверным настоем воздух рябил в глазах от знойного марева.

Антон огляделся. У колодца чернела расплывшаяся куча ила, успевшего сверху подсохнуть. Рядом с ней, на траве, что-то было прикрыто брезентом. Чернышев приподнял край брезента. Антон увидел перемазанные илом кости и пожелтевший оскаленный человеческий череп.

Медников, надев резиновые перчатки, присел на корточки и взял одну из костей. Антон тоже было наклонился, но, почувствовав брезгливость и какой-то страх, быстро выпрямился и подошел к колодцу. Долго глядел на обвалившиеся края, на примятый вокруг колодца бурьян, сдвинутые в сторону почерневшие толстые бревна.

- Что задумался? - подойдя к нему, тихо спросил Чернышев. - С чего начинать будешь?

- Придется спуститься, - Антон показал рукой в колодец. - Веревка есть?

- Найдется, - Чернышев повернулся к шоферу, который с любопытством наблюдал за Медниковым. - Сеня, у тебя в багажнике веревка была. Неси-ка ее сюда.

- А к-комбинезон и резиновые с-сапоги надо? - заикаясь, спросил шофер.

Чернышев утвердительно кивнул и посоветовал Антону:

- Переоденься.

Пока Антон переодевался, Чернышев с шофером привязали веревку к крану и свободный конец ее сбросили в колодец. Для порядка попробовав, прочно ли привязана веревка, Антон поплевал на ладони и осторожно стал спускаться. Бревна колодезного сруба прогнили. Чувствовалось, как они мягко сдают под ногами. Плотный, застоявшийся запах ударил в нос. Упершись ногами и спиной в противоположные стенки колодца, Антон слегка расслабился, стараясь пересилить подступившую к горлу тошноту.

- Ты жив там?! - заглянув в колодец, крикнул Чернышев.

Антон поднял голову - до поверхности было около трех метров. Он спустился еще на метр и почувствовал под ногами воду. В сумраке колодца смутно можно было различить густую жижу, осклизшие бревна сруба. Антон несколько минут внимательно осматривал стенки, но, кроме свежих борозд, оставленных на бревнах грейферным ковшом при чистке, ничего не увидел.

- Ну, что там?! - снова крикнул Чернышев.

- Ничего! - громко ответил Антон и поразился, как глухо прозвучал его голос, - узкая горловина колодца словно не хотела выпустить его на волю.

Здесь, в глубине, стояла глухая тишина. Казалось, наверху замерла жизнь, насторожилась. «Без веревки отсюда ни за что не выбраться», - подумал Антон и торопливо стал подниматься из колодца.

Он появился у колодца незаметно. Сняв старомодный картузишко, низко наклонил гладкую, как бильярдный шар, голову и заискивающе проговорил:

- Здрасьте, граждане-товарищи. Бог в помощь…

- Здорово, Кузьмич, - ответил Чернышев и смерил удивленным взглядом щуплую фигурку старика. - Ты что это сюда приплелся?

- Дак вот… - замялся старик. - Слышь-ка, Маркел Маркелыч, в деревне антересную историю сказывают: будто бы из колодца человека достали.

- Кто сказывает?

- Дак вся деревня говорит. А я к таким историям сызмальства антересом страдаю.

- Страдал бы себе на печке.

- Зря, Маркел Маркелыч, сердишься, - старик погладил макушку. - Я этот колодец очень хорошо знаю и свидетелем номер один могу стать.

- Когда понадобишься… - начал было Чернышев, но Антон перебил его:

- Извините, Маркел Маркелович. Мне интересно с дедом побеседовать.

- Интересно - беседуй. Только он тебе нагородит - семь верст до небес и все лесом. - Чернышев погрозил старику пальцем:- Смотри, Кузьмич! За ложные показания и пенсионеров судят.

Старик обиженно заморгал:

- Неужто я без понятия, Маркел Маркелыч?

- Ты и с понятием соврешь - дорого не возьмешь. Ладно, беседуйте. Пойду культстан погляжу.

- Давно колодец вырыт? - спросил старика Антон.

- Дак, слышь-ка, я тебе точно скажу, - старик посмотрел вслед Чернышеву. - И Маркел Маркелыч не даст соврать. Вырыт колодец в одна тысяча девятьсот тридцать восьмом году. Дата точная, потому как собственнолично принимал участие в его рытье. Из-за своего верткого роста в самой глуби рыл, здоровым мужикам трудно было там развернуться.

Антон хотел задать еще вопрос, но старик говорил не прерываясь:

- И опять же из-за своего любопытства рыл. Думал, антересное отрою. Тут, слышь-ка, такая история, - старик показал на клеверное поле: - Во-о-он там курганы… Видишь?

Антон посмотрел по направлению, указанному стариком, быстро насчитал на поле семь едва приметных холмиков.

- Дак вот, сказывают, в них захоронены воины Ермака Тимофеевича. В этих местах у него битва с татарами состоялась. Сейчас курганов ровно семь, а было ровно восемь. Один перед Отечественной войной разрыли. Из Новосибирска люди приезжали. Все лето рыли. Наши колхозники помогали, а я, можно сказать, помощником номер один был. Даже от Маркела Маркелыча неприятность поимел. Он до войны уже у нас председательствовал и при людях тогда меня оконфузил. Сказал: «Надо в колхозе, Кузьмич, работать, а не придуриваться. Ермака без тебя откопают». Только я не в обиде за эти слова. Молоденьким совсем тогда был Маркел Маркелыч…

Чтобы прервать словоохотливого деда, Антон спросил:

- Вас как зовут, дедушка?

- Меня-то? - растерялся старик. - Егором… Егор Кузьмич, по фамилии Стрельников.

- Так вот, Егор Кузьмич, насколько я знаю историю, Ермак до этих мест не доходил.

- Дак, слышь-ка, истории ведь люди пишут. Они очень легко ошибиться могут. Большие ученые мировых стран и те ошибаются, - старик надвинул картуз на пригретую солнцем лысину. - Вот в одном журнале было сообщение…

- Что же вы искали при рытье колодца? - опять прерван старика Антон.

- Остатки ермаковских воинов. Антересовало меня, здоровше или нет в те давние времена люди были.

- И что же?

- Ничего не нашел. Далеко от курганов рыли.

- Экспедиция из Новосибирска тоже ничего не нашла?

Старик поморщился и махнул рукой:

- Так кое-что… Глиняные черепушки разные.

- В каком году забросили колодец?

- В одна тысяча девятьсот шестьдесят шестом, - не задумываясь, ответил старик и уточнил: - Тринадцатого сентября.

- У вас отличная память, - поразился Антон.

- Вышло такое совпадение, что аккурат в эту дату я подался на пенсионный отдых.

- Шестьдесят лет исполнилось?

- Как тебе сказать… - старик замялся. - Шестьдесят-то годков мне раньше стукнуло, а в эту дату старуха настояла. По глупому женскому уму оконфузила меня перед начальством. Баба она у меня с норовом, об этом все Ярское знает.