Оба вскинули готовы и уставились на Национальную галерею, находящуюся по северную сторону Трафальгарской площади.

— Чего мы ждем? — воскликнул он.

Внутри музея Ферн дернула его за руку.

— Смотри!

Прямо перед ними, перебегая взглядом с картины на картину, пробежали Кейт — девушка, с которой он разговаривал раньше, и ее брат Эйден. Джош пролетел небольшой лестничный пролет, остановившись у яркой цветной мозаики, и проследил их путь через один из многочисленных залов.

Они были одной из первых команд, этим утром покинувших рынок. Джош ухмыльнулся. Следовательно, их с Ферн шансы росли. Наверх вели две лестницы. Он выбрал левую, частично потому, что она была ближе, частично потому, что по ней поднялись Кейт и Эйден.

Пару минут спустя Джош понял, что чего-то ему недостает — звука другой пары ног за спиной. Где Ферн?

Оглядевшись, он заметил ее у входа. Она помахала над головой планом галереи и показала направо. Джош спустился, встретившись с ней внизу, и они побежали в другом направлении.

— Картины Констебла — туда, — задыхаясь, проговорила она. — Ты собирался смотреть полотна, созданные века на два раньше.

— Правда? Я видел, как другие рванули в ту сторону.

— Тем лучше для нас. «Сенокос» — сцена у реки, одна из знаменитейших картин Констебла — в зале сорок четыре!

Он едва подавил желание схватить ее в охапку и расцеловать.

Конечно! В доме тети Берил на стене висит ее репродукция! Джош ее как наяву видел. Река, коттедж… Им это и надо!

Они пробежали несколько залов, Джош оглядывался по сторонам в поисках сцен у реки или цветов. К счастью, Ферн лучше знала, куда они направляются. В каждом зале была большая центральная арка — проход в соседнюю часть галереи. Кое-где были боковые проходы, но Ферн бежала прямо из зала в зал. Внезапно путь им преградила закрытая дверь. Невозмутимая смотрительница подняла на лоб очки в тонкой оправе.

— Прошу прощения. Эта часть галереи временно закрыта.

Они с Ферн переглянулись, потом посмотрели на смотрительницу.

— Зал сорок четыре?

Та покачала головой.

— Нет. Залы сорок один и сорок два. Проход в зал сорок четыре же…

Они не дослушали. Ферн опять развернула карту, и секундой позже они мчались в противоположном направлении. Свернули направо. Еще раз.

На одном из видных мест висел «Сенокос». Ферн подбежала ближе.

— «Изображение сельского дома, принадлежащего Вилли Лотту, одному из арендаторов отца Констебла…» Тут!

Джош был так возбужден, что едва не выкрикнул «Гип-гип-ура!», лишь в последний момент решив, что работники музея могут его не понять.

— Значит, другая картина находится в… сорок восьмом!

Ферн согласно кивнула.

— Туда!

Они снова пролетели через вход в зал и продолжали бежать, пока не добрались до нужного места. Теперь ему не хотелось кричать «гип-гип-ура!», он предпочел бы подхватить Ферн и наградить ее ликующим поцелуем. Кровь так и бурлила в жилах. Кто бы мог подумать, что посещение художественных галерей может быть столь же возбуждающим, как и катание на горных лыжах!

И вдруг восторг испарился, словно его не было. Зал сорок восемь оказался маленьким, квадратным, полностью заполненным изображениями какого-то города.

— Венеция! — воскликнула Ферн. — Одни изображения Венеции. Никаких цветов. Ты уверен, что это тот зал?

Он взглянул на стену. Тот. На стене крупные цифры — 48.

— Ничего не пойму.

В этот момент в зале появилась пара одинаковых фигур в красном, отчаянно оглядывающихся по сторонам. Джош схватил Ферн за руку и утащил ее в соседнее помещение, находящееся в стороне от основного маршрута и отделенное застекленными Дверями.

— Джош! Ты что?

Он открыл было рот, но замолк на полуслове.

Ферн проследила направление его взгляда. Еще две команды входили в холл музея. Секундой позже за ними последовала еще одна пара конкурентов.

— Тут все кишит охотниками за сокровищами, суетящимися, как курицы. По крайней мере, не только мы не можем найти нужную картину. Должно быть, с ключом что-то не так. Может, «на четыре меньше», или «на пять больше», или…

Она согнулась под грузом своего рюкзака.

— Иными словами, это может быть где угодно…

— Следует систематизировать поиски, — бодро произнес Джош. — Начнем с той части галереи, где находимся, и будет исключать картины одну за другой.

Они исследовали множество залов. Множество сцен у реки. Множество цветов — подсолнухи, лилии, — но ничего, соответствующего ключу. Кончили они, стоя у того же «Сенокоса».

— Джош? Ключ еще у тебя?

Не отрывая взгляда от картины, он вынул конверт из кармана. Выброс адреналина определенно спал. Теперь он чувствовал себя хомяком в колесе — вечно бегущим, но никогда никуда не прибегающим. Как противно. Джош ненавидел вечно возвращаться в одно и то же место, тратить время понапрасну.

— Я поняла! Тут ведь не сказано, о какой именно галерее речь! Мы просто приняли ее как данность, потому что стояли рядом.

— Если не эта галерея, то какая? — Он потер лоб. — Национальная портретная галерея по соседству, но она мало подходит для сцен у реки и цветов.

Ферн расхохоталась.

— Ну и олухи мы с тобой! Так глупо клюнуть на Национальную галерею!

Разве?

Она ткнула пальцем в карточку ключа.

— Тут сказано «усладите свой взор». Тогда я не заметила, а это же часть ключа. Сладкое! Где тут сладкое?

«Ты сладкая», — хотелось сказать ему. Особенно когда так вот загораешься. Называть Ферн сладкойведь нормально, точно? Вполне братская реакция. Куда лучше, чем желаннаяили… — он уставился на ее губы — зовущая к поцелуям.

— Джош! Ты не слушаешь!

Нет. Он был слишком занят, все не мог оторваться от созерцания ее рта. Она хлопнула его по руке. Удачный отвлекающий маневр. К концу охоты он будет весь в синяках, особенно если это единственный способ отвлечь его от…

Шлепок повторился.

— Да проснись ты!

Он потер руку, пока Ферн что-то тараторила, пожалуй слишком быстро для его затуманенного сознания.

— Сахар! Сахар сладкий! А какая лондонская галерея основана производителем сахара? — она подняла бровь.

— Тейт! — воскликнул он. Потом, вспомнив, сколько вокруг бродит конкурентов, повторил шепотом: — Тейт.

Сверху было видно, как рыщут по залам другие команды. Они решили выбраться из музея через магазин сувениров, минуя главный вход. Пока они бегали по галерее, на улице прошел дождь — тротуары были мокрыми.

— Ты, моя сладкая Ферн, отыскала нам путеводную нить наших поисков.

И, не давая своему механизму контроля за импульсами пробудиться и блокировать внезапный порыв, Джош запечатлел на ее губах крепкий поцелуй.

В метро они ехали в полном молчании. Джош хранил выражение сосредоточенности, присущее ему, когда он был полностью чем-то поглощен.

Он опять это сделал. Поцеловал ее.

Было бы ложью сказать, что Ферн этого не хотелось. Но, поскольку нынешняя неделя самой судьбой предназначена, чтобы уклоняться от правды, она не станет акцентировать на этом внимание. А вместо того сосредоточится на двух положительных моментах. Первое — на сей раз, она не предпринимала никаких практических шагов для этого. Второе — она не поцеловала его в ответ.

Прошло больше десяти лет с прошлого… инцидента, и она явно чему-то научилась. Возможно, если еще лет через десять Джош сделает следующую попытку, у нее хватит здравого смысла залепить ему хорошую оплеуху.

Ферн так глубоко вздохнула, что Джош повернулся к ней.

— Ты как?

Она мотнула головой.

— Нормально. Просто устала.

Что делать? В шестнадцать трудно мыслить разумно. Не понимаешь, что сказки — обычная фантазия, а Джош старше ее на три с половиной года, только что поступивший в университет и купающихся в лучах успеха у всей женской половины студенческого городка, не может всерьез интересоваться такой серой мышкой, как Ферн.