Остатки молока были разлиты, а котят уже и след простыл…

— Эх, говорила мне Машка глаз с них не спускать. Где их теперь искать? Попадут ещё в какую-нибудь историю. — В раздумье Кабачок стал доедать оставленное сено.

Вдруг откуда-то из глубины конюшни раздалось жалобное ржание. Кабачок высунулся из стойла, и на него наскочила Ривьера.

— Там ягуар, даже два! — в ужасе пролепетала она.

— Рррр! — донеслось из глубины конюшни. — Заходи слева!

— Слышал? — и Ривьера бросилась прочь. Рык приближался. Вслед за Ривьерой появилась Халва. Вид у неё был взволнованный, что бывает нечасто.

— Там две сумасшедшие кошки, — нервно сообщила Халва.

— Почему ты думаешь, что они сумасшедшие?

— Какие нормальные кошки будут кричать, что они ягуары, и бросаться на лошадей?

— А как они выглядят, эти кошки?

— Одна — в полоску и другая — в полоску, а может, и наоборот, — сказала Халва.

— Так это же мои! — обрадовался Кабачок.

— Твои?! Тогда, будь любезен, не выпускай без намордника!

Из-за угла появились Поперечный с Полосатым. Их шерсть стояла дыбом, а хвосты воинственно торчали вверх.

— В чём дело? — строго спросил Кабачок.

— Рррр!

— Ну, рррр! А зачем на лошадей бросаться?

— Ты что рычишь? — с обидой спросил Полосатый.

— А ты что рычишь? — ответил Кабачок.

— Мы охотимся. Два страшных ягуара вышли на тропу войны! Беги, нежная антилопа, если у тебя ещё есть силы! Знойная Африка не жалеет слабых!

Но Кабачок замотал головой:

— Ай-ай-ай! Мама — порядочная конюшенная кошка. А вы?

— А мы? — растерялись котята.

— А вы её позорите перед лицом всей лошадиной общественности.

— Ой!

— Разве об этом мечтает ваша мама? — спросил Кабачок, подумал немного и сам ответил: — Нет! Не об этом!

— А о чём?

— Она мечтает, чтобы её дети выросли, выучились и нашли хорошее дело.

— Что значит «хорошее дело»?

— Например, ловить мышей.

— Это банально.

— А ты кем хочешь быть?

— Ягуаром.

— Неправильно!

— А какой ответ на твою загадку?

— Скаковой лошадью.

— У нас не получится, — приуныли котята.

— Не хотите брать барьеры — можно возить грузы.

— А что-нибудь поинтереснее?

— Можно быть племенным жеребцом, каскадёром, артистом, наконец.

— Каскадёром, артистом! — завопили котята. — Мы будем цирковыми артистами!

— Но в цирк кого попало не принимают!

— У нас будет свой цирк! — не растерявшись, решил Полосатый.

— У нас будут морские котики, гимнасты и канатоходцы!

— Поющие тигры и танцующие обезьяны!

— Да, со временем. Но для этого надо работать как лошадь, — строго сказал Кабачок.

— Давай работать! Пока в нашем распоряжении есть только лошадь! — сообщил Поперечный.

— Это кто? — не понял Кабачок.

— Это ты!!! — хором заорали котята.

Вскоре вся конюшня была обклеена афишами в стихах:

Чуть ниже красовалась приписка:

Едва приклеили последнюю афишу, как Поперечный сказал:

— Пора!

И через десять минут Кабачок уже бегал кругами по манежу. У него на спине кувыркались и горланили песни Поперечный с Полосатым.

«Может, и правда моё призвание — быть актёром?» — размышлял на бегу Кабачок.

Вскоре собралось немало зрителей. Удивлённые лошадиные морды со всех сторон облепили манеж.

— Недурно устроился этот Кабачок. Все работают, а он резвится с кошками, — ворчала Халва.

На неё зашикали:

— Не мешайте!

Когда публики собралось достаточно, Поперечный прочистил горло и звучно объявил:

— Только сегодня! Только у нас! Чудеса вольтижировки! Выступают: ягуар Поперечный, названный так за поперечные полоски, ягуар Полосатый, названный так за продольные полоски, и… нежная антилопа Кабачок, прозванный так… за грацию и благородный нрав!

Кабачок побежал резвее.

Несколько раз котята чуть было не упали, но, зацепившись когтями, вскарабкались назад на спину. И тогда Кабачок понял:

«Тяжела жизнь артистов!»

На сто шестнадцатом кругу Кабачку подумалось: «Чуть-чуть потерпеть — и всё кончится…»

А на сто пятидесятом Кабачок смирился:

«В конце концов, умереть на манеже — это даже красиво!» Но тут, к счастью, Полосатый объявил:

— Всё! — И Поперечный с Полосатым стали кланяться. Но не успел Кабачок поклониться, как Поперечный вновь взял слово:

— А теперь, дорогая публика, смертельный номер! Поющая лошадь под куполом!

Лошади одобрительно заржали, а Кабачок спросил:

— Для кого смертельный?!

— Кабачок, залезай! — шепнул Поперечный.

— Куда? — в ужасе спросил Кабачок.

— На крышу!

— Давай! — подбодрил его Поперечный. — Мы за тобой!

— Уважаемая публика, концерт окончен! — решительно заявил Кабачок. — Пора обедать! Технический перерыв! Ремонт! Кстати, а где наша кошачья мама? Почему она не смотрит представление?

Как раз мимо бежал конюшенный сторож — пёс Мэл.

— Мэл, ты Машку не видел? — спросил Кабачок.

— Видел, — ухмыльнулся Мэл. — На дереве сидит!

— Я пойду её позову, — сказал Кабачок котятам, а про себя подумал: «Ну что же это за мать, не при детях будет сказано?!»

— Мэл, иди сюда. Не в службу, а в дружбу, посиди с детками?

— Хм! — Мэл широко ухмыльнулся. — А могу я с ними немножко… побегать?

— Конечно! — заторопился Кабачок.

Машка сидела на дереве. Видно было, что устроилась она там надолго.

— Что ты здесь делаешь, Кабачок? — начала она.

— Машка, спускайся! Твои детки приготовили для тебя цирковой номер, — крикнул Кабачок.

Вместо благодарности Машка строго спросила:

— А ты почему здесь?

— Я пошёл искать тебя…

— Почему ты оставил их одних?

— Почему одних?! Я их оставил с Мэлом, — оправдывался Кабачок.

— Что?! — Машка кубарем скатилась с дерева и понеслась к детям. Кабачок потрусил за ней…

Мэл сидел в углу манежа и мелко дрожал.

— Ну?! Долго ещё ждать? — спрашивал Поперечный.

— Ты долго будешь испытывать моё терпение?! — вторил ему Полосатый.

При виде Машки Мэл перестал дрожать и стал пятиться к выходу, но Поперечный преградил ему путь.

— Хороши! — сурово проговорила Машка, и шерсть на её спине встала дыбом. — Кабачок, он и есть Кабачок. А вы-то?!

— А что мы? — спросил Поперечный.

— Зачем вы пустили его к себе? Да-да! Вот этого шелудивого пса! Да знаете ли вы, что из-за этого изверга ваша мать провела на дереве лучшие годы жизни?

— Мама, но мы же не знали!

— Ну?! — и Машка повернулась к Мэлу.

— Только не это, — заскулил Мэл.

— Что ты хочешь, мышиное посмешище?! — грозно спросила Машка.

— Я не буду прыгать через горящий обруч! — упрямо сказал Мэл.

— Вон отсюда! — зарычала Машка. — И чтобы я тебя больше здесь не видела!

Мэл мгновенно исчез.

— Мама, — укоризненно сказал Поперечный. — Он уже почти прыгнул!

— Мама, а что ты сегодня так рано? — ласково спросил Полосатый…

Рассказывают, в тот же вечер в конюшню постучали:

— Я хотела бы видеть лошадь по имени Кабачок.

— Третья дверь налево! — и конюх впустил толстую почтенную кошку.

При виде гостьи Машка засуетилась:

— Садитесь, пожалуйста! Вы знакомы с моими детьми?