Хозяйка дома, Эсамар, оказалась самым милым и самым несчастным созданием на свете. Она покорила сердце Дженни с первых секунд знакомства, воскликнув с искренним облегчением:

— Ох, слава Богу, вы здесь и вы так прекрасны! Если бы вы знали, как я рада! Карла — прелесть, но, честно говоря, я ее побаиваюсь. Рядом с ней я всегда вспоминаю, что во мне всего полтора метра росту, предки мои были индейцами, а сама я родилась в глухой деревушке в сердце сельвы. Абсолютно полноценный комплекс неполноценности. Но с вами мы поладим.

— Наверняка. Наверное, потому, что во мне почти два метра, и я тоже родилась в глухой деревушке, только под Дублином, а предки мои были ирландцами, что еще хуже, чем индейцы.

Они обе рассмеялись и чокнулись высокими бокалами с ледяным лимонадом. После этого маленькая черноволосая женщина посерьезнела.

— Нам с вами предстоит испытание, особенно вам, потому что я-то без зазрения совести спрячусь за вашу спину.

— Думаете, я могу наделать ошибок?

— Дженни, милая, конечно, нет. Ошибки — это моя прерогатива. В вас чувствуется класс. Стиль. Шик. У вас смеющиеся глаза, а значит, бесстрашное сердце. Потом, я всегда боялась красавиц, всю свою жизнь, а вот вас совсем не боюсь. Вы — хороший человек, и все у вас получится.

— Ох, Эсамар, я совсем не так безмятежна. Мой рост…

— …Прибавляет вам великолепия. Такой и должна быть хозяйка дома. Я себя никогда не чувствовала хозяйкой. Вся эта роскошь не для меня. Отец Дона, мой муж, привез меня сюда, и я первое время даже не могла спать под крышей. Боялась этого дома. Думаю, он так и не стал для меня родным.

— Но дом прекрасен. Никакой вычурности, все красиво и естественно.

— Это Дон. Он ведь тоже вырос в простых условиях. Знаете, многие, разбогатев, кидаются в крайности. Наш сосед, вы его увидите на приеме, живет неподалеку, на излучине Реки. Километров двадцать отсюда. И вот, представляете — сельва, Амазонка, а на берегу стоит кошмарное чудище из пластика и бетона. Днем жара, во время дождей по стенам ползают мокрицы, но зато античные статуи на галерее стоят, и отхожее место напичкано электроникой.

— Интересно, зачем?

— Никто не знает. Всю электронику замкнуло почти сразу. Сыро. Это же Лес.

Дженни помолчала, а потом осторожно поинтересовалась:

— Эсамар? Расскажите мне немного о Фергюсонах. Вообще об этой семье.

— Строго говоря, Фергюсонами можно считать только Дона, да его покойного отца. Все остальные — Арьеда. Масса гонора, денег и родословная до Ноева ковчега. Среди них есть совсем неплохие люди, как Карла, например, есть отвратные, есть невыносимые, но в целом это настоящий латиноамериканский клан. Дон о них и знать не знал до пятнадцати лет, но сейчас в нем проснулся зов крови. Что поделать. Родня. Могу сказать только одно: он единственный нормальный человек среди них.

— Но он довольно суров.

— О, вы не знали его отца. Этот одним движением бровей разворачивал табун лошадей. Говорил мало, не признавал нежностей и считал, что все зло от цивилизации.

— Что ж, в чем-то он прав. Достаточно взглянуть вокруг, чтобы понять: человек здесь совершенно лишний. И без него хорошо.

— Дженни, я не зря в вас влюбилась с первого взгляда. Клайд тоже одобрил бы ваши слова.

— Вы любили его?

Маленькая женщина ответила просто и тихо:

— Очень. Но он всю жизнь любил другую. Мать Дона. Я так и не смогла занять место в его сердце.

— Клайд Фергюсон был богат?

— С точки зрения моей деревни — баснословно. У него были неплохие сбережения, ведь он почти ничего не тратил на себя, только на лошадей, да на снаряжение, но основной капитал достался Дону от Арьеда. Впрочем, Дон и сам довольно успешен. Он консультирует в качестве юриста, а кроме этого имеет собственный бизнес в Нью-Йорке. Только не спрашивайте меня, чем он занимается. Банкир — видимо, это правильнее всего назвать так.

Дженни кивнула. Она тоже не слишком хорошо представляла, чем конкретно занимаются банкиры.

— Эсамар, простите, если я не слишком тактична… но вы не выглядите счастливой, так ведь?

Эсамар улыбнулась, и смуглое лицо стало почти прекрасным.

— Почему у меня такое чувство, что я знаю вас целую вечность, Дженни? Мне легко с вами. Мне впервые за много лет хочется говорить о себе. А что до счастья… Знаете, в юности нам кажется, что любовь способна изменить того, на кого она направлена. Многие несчастны в браке, но чтобы это понять, надо пробыть в этом самом браке достаточно долго.

Дженни задумчиво кивнула и ободряюще улыбнулась Эсамар.

— Я рада, что вы мне доверяете. Это все ирландская кровь. Знаете, чем ирландцев наградили феи?

— Чем же?

— Умением не только слушать, но и слышать. Поэтому среди нас так много колдунов. Хотите, наколдую вам хорошее настроение?

Эсамар улыбнулась в ответ, но в глазах ее сквозила печаль.

— Иногда я думала, что если бы убрать портрет Исабель… матери Дона, то все бы изменилось. Но Клайд любил ее до конца своей жизни. Ее одну. Наверное, сейчас они вместе на небесах, а мне… мне и потом не найдется места рядом с ним.

Дженни неопределенно повела рукой в воздухе.

— Может и так, а может и нет. Вы же очень молоды, Эсамар. Надо идти вперед. Совсем необязательно хоронить прошлое, и уж совсем неправильно хоронить в прошлом себя. Вы можете выйти замуж. На этот раз удачно. Жизнь — штука непредсказуемая.

— О нет. Это не для меня. Вы — другое дело. Вы очень молоды, но главное — вы полны жизни. А я уже смирилась с ролью вечной вдовы.

— Но вы ведь красивы!

— И что с того? Кого можно встретить на берегах Амазонки? В сельве?

Дженни мечтательно зажмурилась.

— Кого угодно. И уж наверняка не прыщавого хлыща наподобие тех, что тусуются на ночных дискотеках и курят марихуану, чтобы выглядеть круче вареных яиц. К тому же здешние места просто располагают к волшебству! Почему бы не Принц? Ладно, я вас заболтала, а нам пора приступать к делу. Вы, разумеется, знаете всех, кто будет на приеме?

— Да.

— Есть среди них симпатичные вам люди? Ну хоть парочка?

— Что ж, есть, но это просто друзья…

— Эсамар! Выше голову! Не будем относиться к приему, как к каре Господней. Пусть это будет праздником. Для всех, но главное — для вас.

— Дженни, вы меня заражаете уверенностью, а для меня это внове…

— Надо же начинать когда-нибудь. Кстати, а Гвеннн? У нее есть парень?

— Есть, но это проблематично. Он англичанин.

— И в чем же проблема?

— Он один из наших ранчерос, но это может прекратиться в один момент. Фредерик Эшли приехал на Амазонку в поисках приключений, а дома его ждут родители и университет. Его отец заседает в палате лордов.

Дженни звонко рассмеялась.

— Значит, наша Гвенни окрутила аристократа. Замечательно!

Эсамар не выдержала и тоже рассмеялась.

— У них очень нежные и невинные отношения. Дону парень нравится, мне тоже, Гвенни не может без него и дня прожить, но я очень волнуюсь за нее.

— А сам Фредди-аристократ?

— О, он так мечтал пожить жизнью настоящего героя и покорителя Амазонки, что сейчас выглядит совершенно счастливым. И вообще он очень симпатичный, никогда не скажешь, что будущий лорд…

— Надо с ним познакомиться.

Эсамар взглянула на веселую, огненноволосую красавицу с зелеными глазами и неожиданно с грустью подумала: «Только не отбирай его у Гвенни! Ты хорошая девочка, это сразу видно, но не всякий мужчина способен устоять перед блеском твоих зеленых очей!»

Разумеется, они проболтали весь день, между делом успев уточнить необходимые детали приема. Дон услышал смех и заговорщический шепот, едва подойдя к гостиной.

Надо признать, эта мисс О'Хара умеет очаровывать людей. Эсамар никогда в жизни не хихикала так беспечно и жизнерадостно. Во всяком случае, он этого не помнил.

— Дамы? Я не помешаю?

— О, Дон, входи и посиди с нами. Ты не поверишь, но мы не закрывали рот ни на минуту с того самого момента, как ты нас оставил. Я никогда не чувствовала себя такой бодрой.