— Сент-Хеленс, может быть, часа через два? Скорее всего я смогу подхватить вас в два тридцать, самое позднее — в три. Прием.

— О'кей, Роджер. У меня тут еще есть кое-какая работа. Через два часа я тебя жду. — Он быстро продиктовал свои координаты и добавил: — И захвати пару зеркал для замены. Отбой.

Закончив переговоры, он подошел к Бет.

— Вертолет нашей компании временно базируется в Ванкувере. Часа через два думаю слетать к кратеру.

— Да, я слышала, — ответила Бет, взглянув на зазубренный гребень кратера. — Ох, как бы мне хотелось заглянуть туда, за край, посмотреть на лавовый купол. Может быть, вы…

— Абсолютно исключено! Вы что, не понимаете, как там опасно? Местный отдел геологической службы закрыл кратер для альпинистов еще несколько месяцев назад, потому что купол весь в трещинах и курится. Да еще эти подземные толчки…

— Джошуа, я не туристка, — спокойно ответила Бет. — И хотя не облазила, подобно вам, великое множество вулканов, но прекрасно знаю, как вести себя в экстремальной ситуации. Несколько лет назад мы с Грейс были в Йеллоустонском национальном парке во время больших пожаров. Снимали прямо на линии огня. Не думайте, мы не идиотки, просто опасность не смогла удержать нас от съемок нашего фильма.

— Вы с Грейс снимали это страшное Йеллоустонское бедствие?

— Да. Вы случайно не видели документальный фильм "Огненный шторм"? Он был в широком прокате.

— "Огненный шторм"! Ну как же! Конечно, видел. Его вся Америка смотрела. Просто невероятно. Так это вы с Грейс сняли?

Джошуа с трудом верилось, что две эти прекрасные женщины, с которыми он познакомился вчера, авторы одного из лучших произведений документалистики, что он когда-либо видел. Когда он смотрел фильм, то думал, что его сняли люди невероятно отважные и сильные. Съемки действительно велись в полном смысле на линии огня, что создавало на экране невероятно выразительные световые эффекты.

Боже! Выходит, Бет снимала там, в дыму и пламени, среди взрывающихся огненными языками деревьев. Джошуа прикрыл глаза, пытаясь вообразить ее среди всего этого огненного хаоса, нанесшего такой гигантский урон национальному парку.

Хорошо, она, как видно, профессионал, но это еще не повод брать ее с собой в самое пекло. Одна мысль об этом делала его больным.

— И все же, Джошуа? Берете вы меня или нет?

— Виноват, но у вас же нет специального допуска. — Он помолчал и сухо добавил: — Кроме того, считаю долгом предостеречь об опасности дальнейшего пребывания вашей группы даже в своем лагере.

Бет, крайне огорченная, все же понимала, что это его вертолет, он прилетит по его вызову. К тому же, глядя на его напряженное лицо, она видела, что он действительно заботится о ее безопасности.

— О'кей, все верно, — наконец сказала она. — Я прекрасно понимаю ваше положение… Нельзя, и все, даже если бы я имела все мыслимые и немыслимые допуски и разрешения. Но если это так опасно, может, и вам не стоит рисковать? Неужели совсем не страшно? Ведь еще не поздно отменить эту прогулочку.

Джошуа немало удивился тому, как спокойно отнеслась Бет к его отказу. Он ожидал, что она разразится бурей негодования. Да, пожалуй, он недооценил ее человеческие качества.

— Поверьте, Бет, я действительно убежден, что вашей группе пора выбираться отсюда. Самое позднее — завтра утром, в крайнем случае — днем. Я тоже так поступлю, вот только разберусь со своими приборами. Знаете, в ближайшие сорок восемь-пятьдесят часов здесь будет так весело, что просто безумие оставаться… Что касается моего посещения этой дырки в ад, то особой опасности нет: зоны риска весьма ограниченны. А завтра мы все уберемся отсюда. Сегодня же, уверяю вас, ничего существенного не произойдет и никто не погибнет.

— Откуда такая уверенность в определении сроков? — с вызовом спросила Бет. — На свете произошло немало извержений, поставивших в тупик ученых, прогнозировавших совершенно иной ход событий.

— Да, но это было до того, как я разработал свою формулу, — сказал Джошуа так простодушно, что это даже не показалось ей хвастовством. — Моя теория базируется на определении стрессовых состояний точек прорыва. Вы ведь знаете, что такое усталость металла. Так вот, любая субстанция — будь то сталь или камень — всегда разрушается, подчиняясь определенному количеству приложенной силы. Имея информацию о породах, составляющих хору, можно рассчитать точки, наиболее подверженные разрушению в экстремальной ситуации, и установить индикаторы вроде гравитометров или приборов, регистрирующих угол наклона, показания которых будет считывать лазерная установка, и вы достаточно точно определите ход будущих событий. Этот метод, как я говорил, опробован мною на многих вулканах. Так что гора Сент-Хеленс в этом плане не первая…

Джошуа продолжал увлеченно объяснять технические подробности внутреннего устройства вулканов, будто читая Бет лекцию. Но она вдруг поймала себя на том, что, слушая, не столько вникала во все эти подробности, сколько просто наслаждалась звучанием его голоса.

— Как бы там ни было, — в заключение проговорил он, — мы экспериментируем в зоне двух наиболее важных стадий. Первая — подземные толчки, вторая — выбросы газа и пепла. Третий и четвертый этапы — само извержение и истечение лавы — наступают несколько дней спустя. Вот почему я и не сомневаюсь в нашей безопасности по крайней мере до завтрашнего полудня.

— Студенты, должно быть, охотно посещают ваши лекции. Вы хороший популяризатор. Из всего, что я по этому поводу слышала, ваше объяснение лучшее, — одобрительно высказалась о его монологе Бет.

— Вы хотите сказать, что знакомы с этими проблемами? — Он взглянул на нее с некоторой долей сомнения. — Почему же не остановили меня? Сколько лекций по геологии вы прослушали?

— Ох, несколько. Я всегда интересовалась палеонтологией, а без знания геологии там не обойтись. Но я не обманываю вас, Джошуа, не пытаюсь польстить, когда говорю, что вы первоклассный лектор. Жалко, что в свое время вы не были моим наставником.

Выглядел он явно польщенным.

— Да уж… Хотя, возможно, я мог бы для вас быть наставником не в одной только геологии, а и кое в чем другом.

Сказав это, он расплылся в самодовольной улыбке, но тотчас почувствовал, что его подловили, и чуть не застонал от смущения и досады. Ему еще только предстояло узнать, какой дьяволенок таится за невинной внешностью этого полуребенка-полуженщины, дерзновенно показывая острый язычок любому, кто попадется на удочку чистосердечия. Да и вообще, не слишком ли большое значение придает он встрече с Бет? Что-то уж больно нравится ему разговаривать с этой ни на кого не похожей женщиной.

А Бет как ни в чем не бывало простодушно сказала:

— Ну, разговоры разговорами, а если я не успею снять всего, что нужно для фильма, и не сделаю всех необходимых записей, то рискую остаться без заработка.

И, прихватив фотоаппарат, зашагала на запад.

— Стойте, Бетти! Вы не должны ходить одна. Я вообще не понимаю, почему Фил и Грейс позволяют вам разгуливать в одиночку. Вас, мне кажется, и по городу нельзя отпускать одну, ведь вы, переходя улицу, вряд ли смотрите сначала в одну сторону, потом — в другую, как это делают все, кому дорога жизнь, да и вообще ставите ноги куда попало.

Джошуа усмехнулся, но вдруг увидел, что его шутливое замечание вызвало совсем не ту реакцию, какую можно было ожидать. Она вдруг резко остановилась, обернулась и сухо бросила:

— Вы можете смеяться, доктор Хантер, но, несмотря на ваше невысокое мнение о моих ногах, я прекрасно знаю, куда их ставить.

Ее раненые локти и ушибленная лодыжка вовсе не подтверждали подобного заявления, а потому Бет сама чуть не расхохоталась от всей этой сцены, но сдержалась и ограничилась легкой улыбкой.

— Хорошо, вы правы. Я действительно не испытываю особого удовольствия от необходимости работать в одиночку, особенно здесь. Но сейчас мне не грозит ничего, поскольку система взаимовыручки…