— Ну, я буду счастлив выполнить роль человека, неизменно приходящего вам на выручку.

Бет слегка встревожилась, видя, что расстояние между ними опять сокращается. Она попятилась от него, поскольку опасалась новых насильственных поцелуев, нежность которых отравляла спокойствие ее жизни. Но Джошуа ни на чем не настаивал, а просто объяснил свои намерения:

— Думаю, мне нужно побыть с вами, пока вы будете снимать, а потом мы вернемся сюда и наскоро перекусим. Как вы считаете? Я захватил несколько сандвичей весьма солидного размера, так что до прилета Роджера мы с вами успеем и поснимать, и как следует подкрепиться. А потом уж я отправлюсь к кратеру. Не исключено, правда, что ситуация переменится, и мне придется отложить этот полет. Сейчас ни в чем нельзя быть уверенным.

Джошуа был приятно удивлен профессионализмом и заинтересованностью, какие проявила Бет при съемке своих муравьиных вояк, умудрившихся пережить прошлое извержение Сент-Хеленс, уйдя глубоко под землю.

А сама Бет настолько погрузилась в подробности муравьиной жизни, что жалела лишь о недостатке познаний в этой области, ибо, хотя изучала жизнь этих существ достаточно долго, все же видела в деятельности муравьев множество движений и поступков, смысл которых не вполне был ей ясен. Снимала она и окружающую среду, в которой выживали маленькие воинственные жизнелюбцы. Но вид мертвых деревьев, безгласно стоящих и лежащих вокруг, вызывал в ее воображении отзвук каких-то давних предсмертных стонов. Делая снимок за снимком в этом зачарованном смертью лесу, она наконец осознала безмерную силу вулкана, которая за одно мгновение повергает все вокруг ниц, корежа и ломая, как спички, даже такие мощные сосновые стволы.

Все это навевало тоску, которую, правда, облегчало то, что среди старых погибших корней пробивались свежие побеги той же породы. Значит, все же там, в глубине, выжили какие-то клеточки, давшие деревьям шанс на возрождение. Но, Господи, сколько десятилетий должно еще миновать, чтобы эти жалкие росточки обрели мощную красоту своих трагически погибших родителей!

Напоследок она сделала панорамный снимок, включивший в себя часть плато и Грязную речку, прозванную так из-за того, что последнее извержение забило ее русло каменным хламом.

Закончив со съемками, Бет повернулась к геологу.

— Вы, кажется, что-то говорили о сандвичах. Я проголодалась.

— Как?! Опять? — пошутил он, вспомнив вчерашний ужин.

— Ну, знаете, лучше иметь хороший аппетит, чем всю жизнь сидеть и высчитывать всякую Калорию, как делают некоторые…

— Уж не на меня ли вы намекаете?

— Да нет, к присутствующим это не относится. Я имела в виду своих сестер и маму. Вот уж для кого худоба — цель жизни! Ваша-то стройность — явно не плод длительных и утомительных стараний. Я смотрю, и отец ваш — человек подтянутый, так что вы, очевидно, пошли в него.

— Физически — да, вероятно, но только не во всем остальном.

Враждебный тон его замечания удивил Бет.

— Джошуа Хантер, что это вы так жестко отзываетесь о своем отце? Я его знаю совсем немного, но он показался мне весьма выдержанным, приятным и воспитанным человеком. Он так искренне посочувствовал мне, увидев, что я поранилась, в то время как…

Тут Бет заставила себя замолчать, дабы не наговорить лишнего, вспомнив, что Джошуа тоже проявил к ней участие, заботливо обработав раны и умело перебинтовав локти. Ее охватило смущение.

— Да, уважаемая Элизабет Кристи, признаюсь, сначала я повел себя как олух. Простите мне это и многое другое… Вы совершенно правы, папа — человек, исполненный всяческих достоинств. А резкость замечания в его адрес вызвана лишь тем, что я вспомнил наши прежние трения. В последние восемь лет он оказал мне неоценимую помощь в научной работе. Но до этого тоже была жизнь, и не всегда все так ладилось… Случалось, что мы с ним не разговаривали месяцами.

— Джошуа, если не секрет, сколько вам лет? — не удержалась Бет от давно занимавшего ее вопроса.

— При правильном освещении мне не дашь и тридцати девяти. В иных случаях — и все сорок, — с улыбкой ответил он. — Для вашего поколения мы уже старики. Вам сколько? Двадцать два? Двадцать три?

— В феврале будет тридцать.

— Тридцать? Не может быть! Когда я впервые увидел вас, то подумал, что вам шестнадцать.

— Ох, не напоминайте мне о нашей первой встрече, а то я опять разозлюсь. На этом вулкане невозможно уединиться! Стоит куда-нибудь направиться, тотчас натыкаешься на пьяного или сумасшедшего, к тому же повсюду расставлены лазерные ловушки.

Бет состроила смешную гримасу и закатила к небу глаза, но ей и на самом деле было неприятно воспоминание об их первой встрече, забыть о его грубости и нахальстве никак не удавалось.

— Джошуа, это, конечно, не мое дело, но, с тех пор как я познакомилась с вашим семейством, мне все время кажется, что между вами двумя существует какая-то напряженность. Вы сами сказали, что в иные времена даже не разговаривали. Этому есть какая-то причина? Впрочем, можете не отвечать, поскольку вопрос относится к разряду нескромных. Приличные люди таких вопросов не задают.

К счастью, он не заметил в ее голосе ноток сарказма, поскольку ему больше нравилось думать о ней как о юном простодушном создании.

— Да нет, это не такая уж страшная и мрачная тайна. Стыдиться мне нечего, — сказал он, а про себя подумал: а если что и есть на моей совести, то меньше всего мне хотелось бы, чтобы ты, детка, узнала об этом. Потом он продолжил: — Все это началось из-за отцовской работы. Вы ведь знаете, что он скорее нефтяник, чем геолог?

— Да, вчера он о чем-то в этом роде говорил.

— Теперь он владеет тремя компаниями, которые занимаются разведкой новых месторождений нефти, а также исследованиями новых возможностей применения нефтяных продуктов. Он получает заказы на поиски глубоких залежей нефти и газа в планетарном масштабе. Однако, когда я был ребенком, папа ничего этого не имел, а действовал на свой страх и риск, ведя весьма авантюрный образ жизни. Нанимался в разные фирмы, и те направляли его во все точки земного шара. Но на одном месте подолгу никогда не задерживался, что освобождало его от необходимости таскать за собой семью. Моя мать с удовольствием поехала бы с ним куда угодно, она жадна была до новых впечатлений, до всего неизведанного. Обожала читать все, что подворачивалось, лишь бы там писалось о дальних странах. Мне кажется, еще до того, как на свет явились мы с братом, она была сущей сорвиголовой, из нее получилась бы классная путешественница. Но как она ни умоляла отца, он никогда не брал ее с собой. Так и сидела годами дома, с единственной обязанностью растить и воспитывать нас с Картером. Но однажды наступил момент, когда ее ярость от столь бездарно проходящей жизни переросла в нечто худшее. Забросив все дела, она погружалась в глубокую депрессию. Доходило до того, что в каком-то странном забытьи уходила из дома, не покормив нас и даже не вспомнив, что в доме не осталось никакой еды. Временами наступало облегчение, но ненадолго…

Бет видела, что по мере продвижения этого печального рассказа красивое лицо Джошуа становилось все суровее, а улыбка все горестнее. Ей хотелось протянуть руку и погладить его по голове, согнав со лба резкие морщины, но она удержалась, решив, что лучшее для него сейчас это просто выговориться.

— Мать запрещала нам говорить папе о ее депрессиях. Как-то так получалось, что его возвращения всякий раз оздоровляли ее. Он являлся как герой-победитель, с рассказами о дальних странах, с подарками, которые делали нас с братом объектом зависти соседских мальчишек. Я боготворил его, пока мне не исполнилось пятнадцать. Потом маме стало еще хуже, а до меня наконец дошло, кто виновник ее страданий.

Он замолчал, и в наступившей тишине Бет спросила:

— Почему она не говорила ему о своей болезни?

— Черт, я и сам до сих пор не пойму. Слишком гордая была, а скорее всего, просто очень любила его. Она за всю жизнь плохого слова о папе не сказала. Наоборот, всегда говорила, как он нас любит и как хорошо он о нас заботится. Да, в финансовом отношении он в самом деле прекрасно обеспечивал семью, в деньгах недостатка не было. Но он никогда не проявлял интереса к домашним проблемам, никогда не вникал в наши детские увлечения, вообще, пока мы росли, он нас и всерьез-то не принимал. Ни разу не спросил, например, в какой команде мы играем и часто ли удается нам выигрывать.