Александра Дэвис медленно выплывала из глубокого сна в состоянии, которое можно было бы назвать предчувствием счастливых перемен. Наверное, сегодня мне предстоит что-то необычное, подумала она и открыла глаза.

О, только не это! Разве так начинаются счастливые дни?! За большим окном во всю стену, делавшим комнату похожей на студию художника, как и вчера, моросил дождь. Захотелось снова закрыть глаза и спрятать голову под одеяло. Предчувствие обмануло ее. Впереди обычный рабочий день.

Ничего, по натуре она оптимистка. Александра тряхнула головой и включилась в утренний марафон. Приняла душ, позавтракала и оделась. В конце концов, можно сказать себе, что дожди нужны, например, цветам… А в Париже сейчас цветут каштаны, мелькнуло у нее в голове.

Она подошла к окну. Мелкие капли дождя сливались на стекле друг с другом и, потяжелев, быстро скатывались в желоб под окном, словно живые существа, выполнявшие данное им свыше предназначение. Вот и у нее есть свое предназначение — делать женщин красивыми.

В свое время Александра Дэвис не пошла в университет, как это сделала ее старшая сестра Глория. Их родители, преуспевающие фермеры, гордились успехами старшей дочери, младшая же огорчала их своей строптивостью, которая, однако, смягчалась ее неизменной улыбчивой доброжелательностью.

Заметив в девочке художественные наклонности, сестра отца, тетушка Глэдис, владелица салона красоты, взяла ее к себе ученицей. Александра быстро научилась всему, но больше всего ее увлекло моделирование одежды. Тетя за свой счет отправила ее на год учиться в Париже. Александра училась с таким интересом и зарекомендовала себя настолько, что ее заметил известный лондонский дизайнер Том Паркинс, приезжавший на сезонный показ мод парижских кутюрье. Перед отъездом он предложил девушке заглянуть к нему в Дом моды, если ей доведется оказаться в Лондоне.

Александра вернулась в Англию и вскоре покинула дом родителей, переехав в Лондон к сестре, которая к тому времени уже стала известным журналистом, чьи статьи и интервью имели бешеный успех, и журнал, с которым она сотрудничала, раскупался как горячие пирожки. Вскоре удача улыбнулась и младшей сестре. Заглянув как-то к Тому Паркинсу в Дом моды, она надолго застряла там, став его помощницей в рекламном отделе…

Раздался телефонный звонок. Легок на помине, подумала Александра.

— Алекс, привет! Будем снимать в павильоне. Этот дождь сорвет нам все сроки. Я уже придумал декорации. Приезжай, увидишь. Да, кстати, ты сегодня в каком цвете?

Алекс засмеялась.

— Конечно, в синем, ведь это цвет постоянства. А что?

— Понимаешь, заказчик рвет и мечет. Надеюсь, ты сумеешь его успокоить. Ждем тебя.

Александра заторопилась, надо было еще успеть забежать к подруге, жившей на том же этаже. Для нее день был бы пропащим, если бы она не увидела ее сына Микки.

Сняв около года назад эту квартиру, она быстро подружилась с художницей Грейс Грант и ее маленьким сыном Микки. Узнав, что Микки смертельно болен, она не переставала думать о нем. Все в ней восставало против обреченности такого прелестного и талантливого восьмилетнего мальчугана. Но, по свидетельству врачей, это было неизбежно, если ребенку не сделать пересадку почки. Конечно, проблемы с почками у многих людей и они живут годами на диализе. Но Микки за последние месяцы стал таять прямо на глазах. Мысль о том, что у него нет будущего, была невыносима. А ведь он мечтал играть в бейсбол и строить дома. Он обожал мультики и двойную пиццу с грибами. Он великолепно рисовал. У него были огромные синие глаза и длинные черные вьющиеся волосы. Ей казалось, что ни у кого из детей на свете нет такого заразительного смеха и такой ослепительной улыбки, перед которой невозможно было устоять.

Грейс Грант встретила Александру с улыбкой, но вид у нее был подавленный. Накануне она снова показывала Микки врачу.

— Не знаю, что делать, — сказала Грейс. Голос ее срывался.

— Если нужен трансплантат, значит, надо добиваться, чтобы мальчику достали его. — Мы должны спасти его.

Грейс была настроена более реалистично.

— За операцию надо заплатить немалые деньги. Но это все пустяки по сравнению со стоимостью трансплантата. Они и в список его не внесут до тех пор, пока я не принесу им сто двадцать пять тысяч фунтов.

Александра подумала о своих сбережениях. Ее пятнадцать тысяч не спасут Микки. Проблема не решалась, но Александра была не из тех, кто сдается.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещала она.

Совещание подходило к концу, когда секретарша Майкла Хейворда, Джейн, в нарушение всех правил, вошла в кабинет и склонилась к нему.

— На проводе ваш отец, мистер Гарольд Хейворд, — сказала она.

— Пусть позвонит через полчаса, мы заканчиваем, — ответил Хейворд нетерпеливо и раздраженно.

— Он сказал, что не может ждать, это срочно.

— Хорошо, я сейчас подойду. Идите. Меньше всего ему хотелось разговаривать с отцом. Он всегда сваливался на его голову не вовремя. Майкл вздохнул и, скомкав завершающую часть совещания, отпустил сотрудников. У отца всегда все срочно с тех пор, как он удалился на покой. Около года назад Гарольд Хейворд вышел из правления корпорации, занимающейся разработкой новейших технологий электронного оборудования, и отправился на юг Англии в Ньюхейвен, как он выразился, ловить рыбу. Майкл обрадовался, что теперь отец, наконец посвятит себя своим любимым занятиями чтению, рыбалке, пешим прогулкам по любимым местам своего детства и юности, гольфу и картам с друзьями.

Вместо этого старик постоянно совал нос в дела корпорации, критиковал стратегию нового руководства. Мало того, он был одержим идеей женить, своего старшего сына, уговорить его расстаться с холостяцкой жизнью. Они уже тысячу раз разговаривали и спорили на эту тему.

Четырнадцать лет назад Гарольд нашел Майклу невесту. Сьюзен Баретт была само совершенство. Юная, красивая, образованная, к тому же дочь президента крупнейшей фирмы. Майкл был тогда тоже юным, красивым, честолюбивым и бесконечно наивным. Он считал, что именно так и создаются семьи. Ему и в голову не приходило, что Сьюзен может отвергнуть его. Именно это она и сделала. Майкл не смог забыть, как сгорал от стыда перед лицом многочисленных гостей, приглашенных отцом в свое грандиозное поместье, где должна была состояться свадьба, когда невеста так и не появилась. Он был уверен, что посрамленный отец больше не посмеет вмешиваться в его личную жизнь. Майкл недооценил упорства отца. После ухода на покой его активность в этой области только возросла. Месяца не проходило, чтобы он не предложил очередную кандидатку на пост миссис Майкл Хейворд.

Майкл относил такую настойчивость отца за счет его биологической потребности обзавестись внуками, продолжателями рода, ведь отцу уже исполнилось шестьдесят семь. Правда, незадолго до Рождества самый младший его сын, Генри Хейворд, порадовал старика двойней, и Майкл понадеялся, что отец хотя бы на время отстанет от него. Но этого не случилось. За последние пять месяцев он успел возникнуть пять раз, и каждый раз с новой протеже, как правило: молодой, красивой, богатой и такой же деловой, как и сам Майкл. В них все было замечательно, кроме одного — они не привлекали его. В прошлом месяце он попытался объяснить отцу, что они лишены сексуальной привлекательности и никакая сила не заставит его жениться ни на одной из подобных особ.

— Ладно, так что ты хочешь? — грубо прервал его отец.

— Хочу, чтобы ты оставил меня в покое, — прорычал в ответ сын и грохнул трубку на рычаг.

У Майкла была постоянная любовница, Эстелла, на которой он, впрочем, жениться тоже не собирался. До сегодняшнего дня она его вполне устраивала, поскольку не претендовала на брак. Однако сегодня она предъявила ему ультиматум: если он хочет снова оказаться в ее спальне, она должна получить от него обручальное кольцо. А теперь еще и отец… Майкл на секунду закрыл глаза и взял трубку.