— По-моему, вы безумно рады меня видеть, — проговорил он с теплой улыбкой. — Вы так мчались мне навстречу…

— Ваше появление, мистер Бэтфорд, было очень неожиданным, — придумала она оправдание, но сияющие счастьем зеленые глаза говорили другом. — Вы отсутствуете несколько недель, а потом приезжаете вот так, никого не предупредив…

— Вам не жаль, что эти несколько недель перетекли в несколько лет? — чуть насмешливо поинтересовался он, как всегда, подшучивая над ней. — Этот уик-энд я проведу дома — нужно для разнообразия давать отдых себе и своим рабам, — так что вам придется потерпеть, Аннетт. Рассказывайте. — Он повернул к дому и повел ее за собой, взяв за руку. — Какие у вас новости?

— Сегодня утром я получила письмо от доктора Джонса, — осторожно сообщила она.

— Да? — На мгновение острый взгляд задержался на ее нарочито спокойном лице. Как видно, он не ожидал услышать такую «новость», но его ответ, в свою очередь, не меньше озадачил Аннетт: — Я тоже недавно получил от него послание с благодарностью за участие в вашей судьбе. Обычный набор изысканно-вежливых английских выражений.

Слишком небрежный тон не провел Аннетт. Она поняла, что он скрывает от нее нечто важное и серьезное — что-то связанное со смертью отца. Но почему он молчит, почему не хочет сказать об этом открыто? — подумала она, тревожно глядя на лицо Саймона, вернее, его непроницаемую маску.

У подножия скалы Саймон остановился и, взяв ее за худенькие плечи, повернул к себе.

— Говоря откровенно, я приехал вовсе не потому, что решил отдохнуть от съемок, — такое не в моих привычках. Я жду звонка от доктора Джонса, — произнес он, вглядываясь в ее полные тревоги и ожидания глаза. — В прошлый раз я пообещал, что узнаю правду о той ночи любым способом — с вашим участием или без него. Доктор Джонс любезно согласился помочь в моем маленьком расследовании. Сегодня я выясню, какие тайны вы так упорно скрываете от меня.

Аннетт сбросила лежащие на ее плечах руки и отступила назад.

— Как… как вы смеете совать нос в мое прошлое! — дрожащим голосом выкрикнула она. Радостное волнение, охватившее ее при виде Саймона, тут же улетучилось; теперь ее сотрясали панический страх и злость. — Это вообще не ваше дело!

— Это мое дело! Все, что каким-то образом касается Эльзы, — мое дело, — с непререкаемой жесткостью заявил он. Его потемневшее лицо дышало напряжением, и испуганная Аннетт поняла, что он — весьма опасный противник. — Ни для кого из нас не секрет, что ваш отец для нее существует в ранге национального героя, а от вас она просто без ума! Стоило мне только переступить порог, как она тут же взахлеб начала делиться со мной впечатлениями о своей ненаглядной Аннетт! Представляете, что с ней будет, если она узнает некрасивую правду — если таковая имеется — о том пожаре? Поэтому я хочу первым узнать, что же все-таки произошло в ту ночь, чтобы оградить Эльзу от возможных потрясений. Она и без того настрадалась в своей жизни!

Выслушав его гневную тираду, Аннетт отвернулась. Хрупкое ее тело дрожало, и она чувствовала, как слезы закипают в ее глазах и как ветер безжалостно треплет ее спутанные волосы.

— Я немедленно уезжаю домой, — прошептала она, несчастно всхлипывая.

Вопреки ожиданиям, он услышал эти слова, сказанные срывающимся шепотом.

— Что вы мелете? — жестоко бросил он. — Кому вы там нужны?

Рана в ее сердце, затянувшаяся за последний месяц, вновь начала кровоточить со страшной силой.

— Там моя родина, мои друзья, там вся моя жизнь… — вымученно произнесла она. Ветер срывал прозрачные слезинки с ее ресниц и уносил их в покрытое внезапно набежавшими серыми тучами небо.

Неожиданно грязно выругавшись сквозь зубы, Саймон схватил ее в охапку и крепко прижал себе. Одна его рука сжимала ее талию, а друга погрузившись в густое золото волос и охватив затылок, не позволяла ей отвернуться — его лицо находилось всего в нескольких дюймах от ее лица.

Когда он заговорил, горячее дыхание обожгло ее похолодевшую кожу.

— О чем вы, Аннетт? Какие еще друзья? Они наплевали на вас раньше, почему вы думаете, что сейчас они расщедрятся на дружескую помощь? — Проницательный взгляд был прикован к ее подернутым слезами изумрудным глазам. — Почему все отвернулись от вас? Отвечайте!

— Потому что никому не хочется знаться с дочерью убийцы, мошенника и банкрота! — изнемогая, выкрикнула она, и слезы полились по ее лицу.

— Кто сказал вам эту чушь? — напряженно спросил он каким-то странным низким голосом.

— Все! — зарыдала она. — Все они так считают — полицейские, друзья… все! Но я не верю в эту гнусную ложь!

— Бедная моя девочка… — В нежном порыве он прижался губами к ее ледяному лбу, потом подхватил слезинку, катящуюся по щеке.

Аннетт никак не ожидала от него подобной ласки и на мгновение затихла, но потом в ожесточении забарабанила кулаками по его широкой, твердой, как окружавшие их скалы, груди.

— Пустите меня! — прокричала она. — Не нужна мне ваша жалость! Можете не волноваться — тетя Эльза никогда не узнает о том, что действительно случилось той ночью, потому что завтра же я уеду! Навсегда! И не говорите, что в Англии мне ничто не светит — там осталось мое сердце, а здесь… здесь все чужое, здесь я никогда не стану снова счастливой!

— Только попробуйте уехать! Я буду возвращать вас обратно столько раз, сколько потребуется, — ровно пообещал Саймон, его глаза неотступно следили за нею. Дышал он прерывисто, и Аннетт поняла, что он едва сдерживает раздражение, гнев… и что-то еще, пугающее ее больше всего остального.

— Вы не посмеете, — неистово дрожа, прошептала Аннетт.

— Посмею, и вы это знаете, — непримиримо вымолвил он. — А сейчас быстро вытирайте свои слезы — мы идем домой, и я не хочу, чтобы вы до смерти перепугали Эльзу таким видом.

Он сунул ей в руки чистый носовой платок, она утерла слезы и как следует высморкалась — другого выхода у нее не было. Саймон бросил взгляд на опухшее лицо девушки.

— У вас красные глаза, — резко произнес он. — Ну да ладно. Пока будем идти, все пройдет. В крайнем случае, если Эльза что-нибудь заметит, это можно будет списать на счет радости, охватившей вас по поводу моего приезда.

Он крепко взял ее за руку и повел по дорожке вверх по склону скалы. У нее подкашивались ноги, и тогда Саймон обхватил ее за плечи.

— Больше не разрешаю вам гулять по пляжу, — коротко приказал он. — Вы не знаете, когда наступают приливы — вода может отрезать вас от дорожки к дому, если шататься здесь в неподходящее время.

Аннетт не слышала его. В ее голове тревожно, словно колокол, возвещающий о похоронах, билась мысль — скоро, очень скоро Энтони Джонс расскажет Саймону все.

Возвращаясь домой, они благополучно миновали сидящую у розовых кустов тетю Эльзу, поприветствовав ее издалека. С незаметной настойчивостью подталкивая Аннетт, Саймон довел ее до комнаты, но уходить не собирался.

— Я хочу принять душ… оставьте меня одну, — тихо попросила Аннетт, пряча глаза за упавшими на лицо прядками волос.

— Аннетт, — подойдя сзади, он привлек ее к себе так, что ее спина касалась его груди. — Что бы ни произошло той ночью, вы должны верить только голосу своего сердца, а не полиции, не слухам, которые распускают люди. — Не понимая, почему он решил утешать ее, она лишь кивнула. — Не забывай, ты не одинока. У тебя есть Эльза и я. — Его руки начали медленно массировать ее плечи.

— Да, — устало согласилась она.

— И целая жизнь впереди — прекрасная, полноценная жизнь.

— Да уж, — угрюмо хмыкнула Аннетт. Саймон развернул ее к себе лицом.

— Нужно начинать жить сначала. Ты слишком молода, чтобы хоронить себя в прошлом.

Она опять кивнула, чувствуя себя совсем маленькой, несчастной и беззащитной. Видимо, он прочитал это в ее грустном взгляде и взял в ладони ее бледное лицо, полузакрытое спутанными волосами. Сквозь них печально поблескивали ее зеленые глаза.