Так вот как это работает. Ясно. Каков же лимит подаренной силы? Как бы то ни было, но теперь у меня есть ощутимое преимущество перед бессмертной. И я его использую.

С мрачной решительной ухмылкой я направился к выходу.

Надо кое-что сделать, прежде чем пригласить Ксану на свидание.

***

– Ты уверен, что он правильно распорядится твоей силой? – Клод, как и Марк, наблюдал теперь уже за пустой комнатой, откуда совсем недавно вышел Дмитрий.

– «Он способный мальчик». Разве не твои слова, Оди? – первый, как он сам себя называл, холодно глянул на колдуна. – В его душе месть и пламя ненависти. Они гораздо сильнее, чем твои. Запомни, Клод. Ты не вмешаешься в его дела, не будешь ему помогать или мешать. Пусть сам всё сделает. Справится – хорошо. Нет – невелика потеря.

– Как скажешь, патриций, – француз знал, что Марку, а вернее, Маркусу Боргезе больше нравилось именно такое обращение. Так его называли очень давно там, где он родился и вырос.

– Теперь иди. Ты мне не нужен.

Клод, учтиво поклонившись, пошёл к выходу из кабинета, декорированного под небольшой зал эпохи Древнего Рима. Взгляд колдуна зацепился за фреску. С неё холодными бесцветными глазами смотрел золотоволосый человек в белых одеждах. Ещё совсем юный, но уже избранный представитель своего рода в сенате.

8

На редкость яркое зимнее утро заглянуло во все улочки города, пробежалось по дорогам и тротуарам, опустилось искорками на деревья в парке. В моём кабинете тоже было светло и солнечно.

Несколькими часами раньше я прошёлся по всей клинике. На грядущую ночь оставались всего десять человек. Десять – не пятьдесят. Заглянув каждому в глаза, я мягко разъяснил, что они забудут о своих сменах и отправятся домой, как ни в чём не бывало. Мне посторонние сегодня не нужны.

Позвав свою ассистентку, медсестру Зою, я также заглянул ей в глаза:

– Зоя, – тихо, начал я, когда её зрачки чуточку расширились. – Ты сегодня себя плохо чувствуешь. У тебя мигрень. Ты отпросилась у меня на целый день. И до завтрашнего утра я отпустил тебя домой. Ты придёшь в свою уютную квартиру и ляжешь спать. А когда проснёшься, то забудешь этот разговор. Вспомнишь только то, что у тебя болела голова, и ты ушла домой. Когда ты уснёшь, моё колдовство отпустит тебя. Ты поняла меня, Зоя?

– Да, Дмитрий Александрович. Поняла.

Всё ещё не отпуская её взгляд, я протянул заранее приготовленную заговорённую воду.

– Выпей, Зоя. Всё выпей, до дна.

Когда женщина сделала последний глоток, я молча взял у неё стакан. Она медленно отвернулась и пошла к выходу. Только тогда я позволил себе чуточку расслабиться, прикрыть веки.

– Дмитрий Александрович, – раздалось от двери. Я вздрогнул, поднял на медсестру глаза. Неужели не подействовало? – Так я пойду? Вы тут без меня как? Справитесь?

– Спасибо, Зоя, – выдавил я улыбку. – Не волнуйся. Лучше отдохни.

– Это вам спасибо. Только вы тоже какой-то бледный. Наверное, с погодой что-то не так, вот всем плохо становится. – И без перерыва. – Всего вам хорошего, Дмитрий Александрович!

С этими словами женщина покинула кабинет.

Наконец-то я остался один. Впереди у меня целый день. На самом деле слишком мало, чтобы всё подготовить. Но выбора нет. Действовать надо быстро. Я же не хочу, чтобы подаренная Боргезовым сила разошлась на обыкновенные чары? Не хочу.

Из ящика стола я достал пачку серой бумаги «для записей». Сойдёт. Чтобы запечатать клинику, сделав её последним пристанищем ангела, мне хватит листов сорок-сорок пять. Пора за работу.

Я пробежался пальцами по обитой бархатом дубовой шкатулке, той самой, в которой хранил свои ритуальные принадлежности. Мой талисман. Моя удача. Глупое суеверие и ничего больше.

Во втором отделении шкатулки лежали черные свечи. Каждую из них я делал самостоятельно. Каждую заговаривал на особый случай.

Достав одну свечу, я коснулся губами её фитиля. Тут же зажёгся маленький огонёк. Пару раз мигнув, он загорелся ярко и ровно. Тогда я взял один лист бумаги, встряхнул его, и начал водить из стороны в сторону над пламенем свечи. Вскоре лист стал коричневеть.

Слова заклятья сами слетели с губ. Миг, и на шершавой бумажной поверхности всплыл обережный символ, вспыхнул алым и исчез. Бумага снова стала светло-серой, как будто её только что достали из пачки.

Удовлетворённый результатом, я достал второй лист…

Когда со всеми сорока пятью бумажками было закончено, я собрал их в стопку. Разнес по зданию клиники, расположив кругом, где в центре был мой кабинет Даже если кто-то из сотрудников что-то напишет на моих листках до вечера, колдовство сохранится.

Второй шаг подготовки выполнен.

Устало я опустился в кресло. По-хорошему сейчас надо бы поспать. Сутки на ногах. И если раньше усталость сидела тихонько, не показываясь, то теперь навалилась со всей силой.

Нет, надо сделать ещё кое-что.

Наклонившись к служебному телефону, белым квадратом стоявшем на рабочем столе, я набрал городской номер. Прежде, чем мне ответили, прошло гудков двадцать.

– Слушаю, – раздался недовольный ответ Татьяны.

– Здравствуй, котёнок, – невольно улыбнулся трубке я. – Ты выспалась?

– Привет, Дим, – голос тут же потеплел. – Как дела?

– Всё нормально, – не соврал я. Пока всё шло по плану. А, значит, было в норме.

– Вы уже виделись?

– Ты о своей подруге?

– О ней, конечно!

– Да… мы побеседовали, – я прищурился, подбирая слова. – Тань, вообще-то, я хотел поговорить с тобой по этому поводу…

– Да? О чем же? – я бы сказал, удивление её было с хорошо скрываемой радостью.

– Ты веришь ей?

– В смысле? – не поняла колдунья. – О чем вы говорили?

– Если взять в общем, ты ей веришь? В её намеренья, в вашу… дружбу? – настаивал я.

– Да-а, – протянула она. – Что случилось? Ты мне чего-то недоговариваешь?

– А мне ты веришь? – я напряжённо сжал руку в кулак. – Тань, это очень важно.

– Я? Ну, Дим, там у тебя точно всё в порядке?

– Ответь мне, пожалуйста. Ты веришь мне, или нет?

– Хватит! Я тебе не котёнок домашний! Выкладывай всё!

– Значит, нет… – тихо проговорил я.

– Дима! – воскликнула оборотн ица. – Как я могу тебе верить, если ты вечно мне чего-то недоговариваешь?!

– Татьяна, – очень сдержанно, холодно начал я. – Уезжай к родителям на два дня. Считай это очередным уроком. Уроком о терпении. И доверии.

– С ума сошёл?! Как я могу…

– Не перебивай, – один Хаос знает, чего стоил мне спокойный властный тон. – В Круге сейчас происходит нечто… неприятное. Я хочу, чтобы ты была в безопасности. Сегодня к вечеру тебя не должно быть в городе… Пожалуйста, я очень тебя прошу.

Последние слова я произнёс тихо и мягко. Не удержался.

– Ну, ладно, – неуверенно согласилась Таня. – Но учти! – в её голосе появились нотки раздражения. – Если я не получу объяснений через два дня, пеняй на себя! Ты всем грешникам в Аду обзавидуешься! Понял?!

– Понял, – опять я улыбнулся телефону. – Целую, котёнок.

Не дожидаясь ответа, я положил трубку. Таня выполнит мою просьбу. Я уверен. Только зачем я сказал эту банальность в конце?!

Разболелась голова. Явственно запульсировала жилка на виске. Надо бы отдохнуть. Но прежде ещё кое-что.

Теперь я взял уже свой мобильник. Однако не успел даже войти в меню контактов, как мне позвонили. Ну, надо же, какое совпадение!

– День добрый, Грег! – ответил я на звонок.

– На работе, Дмитрий? – не церемонясь, узнал Грегор.

– На работе, где ж ещё.

– Скоро буду.

Всё. Звонок завершён. В недоумении я посмотрел на телефон. Потом рыкнув, сжал ни в чём неповинный аппарат до хруста. Зачем мне сдался этот англичанин собственной персоной?! Я-то всего лишь хотел переговорить с ним по телефону, а ему что-то взбрело в голову! И ведь он не привык считаться с чужим мнением. Если ему так удобно, он так сделает. Та-а-ак, а не иначе!