При возведении наиболее известного и монументального участка стены в Бадалине, расположенном в 60 километрах к северу от Пекина, широко использовался гранит. Массивными плитами из него выложено основание стен, высота которых достигает 7,8 метра, а ширина в верхней части — 5,5 метра. Поверхности укреплений облицованы кирпичом, внутреннее пространство заполнено землей и камнем. В древности сюда же сбрасывали тела умерших и погибших строителей, их число за многие века в масштабах всей страны не поддается даже приблизительной оценке.

Надежные кирпичные укрытия с бойницами на гребне стены помогали ее защитникам отражать наступление превосходящих сил противника. Оружие, боеприпасы и запасы продовольствия хранились в массивных башнях, отстроенных на стене через каждые 60–70 метров. Там же размещались дозорные отряды, в некоторые были установлены чугунные пушки.

Несмотря на свой внушительный вид и огромные размеры, Чанчэн далеко не всегда становилась непреодолимым препятствием на пути армий, приходивших с севера. Сюнну и тюрки, кидани и чжурчжэни, монголы и маньчжуры, даже восставшие крестьяне обманом или штурмом брали мощные оборонительные сооружения и решительно продвигались на юг, принуждая местных правителей платить дань, захватывая и разрушая существовавшие государственные образования, свергая прежние и создавая новые императорские династии. Впрочем, имена подавляющего большинства из них уже навсегда канули в Лету, а Великая стена стоит до сих пор.

Дорога из Цзяюйгуаня в Дуньхуан (383 километра) занимает порядка шести часов и в основном проходит по автомобильной трассе Шанхай — Синьцзян (Урумчи), хорошо знакомой по предыдущим участкам маршрута, начиная еще с разъездов в окрестностях Сиани. Поскольку в кочевой жизни с почти ежедневной сменой городов и гостиниц намечался солидный перерыв, было решено выехать после обеда, чтобы добраться до Дуньхуана под вечер: в пути не так жарко и меньше пыли.

Нам предстояло сделать две короткие остановки в городах Юймэнь и Аньси. Первый из них особого интереса не вызывает, а второй знаменит пещерным монастырем Юйлинь, превосходными арбузами и сладкими дынями. Когда-то, давным-давно, его так и называли — Гуачжоу («Область дынь»)

«Ущелье десяти тысяч будд» находится в 75 километрах к юго-востоку от Аньси. Большинство специалистов считает эти пещеры составной частью дуньхуанского комплекса, о котором читатель подробно узнает позже. Они высечены в скалах примерно в одно и то же время, близки интеллектуальные искания и творческие почерки работавших здесь мастеров.

Из нескольких сотен пещер, расположенных в округе, культурно-историческую ценность представляют 41. Самая известная — пещера 25, по всем внешним признакам расписанная в эпоху Тан. Наличие тибетских мотивов во фресковой живописи позволяет внести некоторые уточнения в ее датировку. Этот регион находился под контролем тибетцев с конца VIII до первой половины IХ вв., когда в результате стихийного народного восстания они были окончательно изгнаны. Логично предположить, что художники работали в пещере именно в указанный период.

Буддийские сюжеты на южной и северной стенах чрезвычайно насыщены и экспрессивны. «Западный рай» будды Амитабы изумителен в своей откровенной иллюзорности, всеобщем торжестве благоденствия и умиротворения, безудержной радости и восторга. Превосходно изображены увлеченные танцоры и музыканты, которые точно передают атмосферу бесконечно продолжающегося праздника.

Мир будды Майтрейи (северная стена) более спокоен и величественен. Одухотворенные лики божеств и священнослужителей, роскошные павильоны и беседки, экзотическая растительность, органично вписавшиеся жанровые сценки придают удивительную глубину и цельность всей композиции. Эта фреска с множеством мельчайших смысловых деталей и нюансов, сочной и яркой цветовой гаммой при высочайшем исполнительском мастерстве ее создателей считается не только шедевром танской живописи, но и одной из лучших работ дуньхуанских художников.

В другом ключе решены будда Вайрочана и окружающие его восемь бодхисатв на восточной стене, а также бодхисатвы на голубом льве и белом слоне в сопровождении своих последователей, изображенные по обеим сторонам от входа в пещеру. Все фигуры утонченны и естественны в застывших позах. Несмотря на внешнюю отрешенность от повседневных забот и медитативную погруженность в собственный мир, они кажутся вполне осязаемыми и доступными в реальной жизни.

Настенная живопись разных эпох чутко реагировала на изменения, происходившие в обществе. В пещерах более раннего периода сильно влияние традиций индийского буддизма с его мягкими и изысканными формами, замысловатыми сюжетами. В первой половине ХII в. эти и близлежащие земли завоевали воинственные тангуты. Тем не менее, их правитель Цзинцзун, как выяснилось, был человеком незаурядным. Он увлекался литературой и историей, неплохо разбирался в изобразительных искусствах, на протяжении всей своей жизни оставался ярым поклонником буддийской философии. Побывав в Юйлине, император государства Западная Ся отдал приказ начать там восстановительные работы, благодаря чему в пещерах появились самобытные мотивы дальних просторов Центральной Азии.

Сразу за Аньси нас ожидала развилка. На Дуньхуан шоссе уходило вправо, а левая дорога шла прямо в горы, где вскоре терялась из виду. Водитель микроавтобуса и попутчики ничего толком объяснить не сумели. Их частые смешки и невразумительные ответы могли означать как нежелание сказать иностранцу правду, так и неосведомленность в данном вопросе. Последнее предположение значительно более правдоподобно. В горах, конечно, может находиться какой-нибудь военный объект, но скорее всего там ведутся разработки полезных ископаемых. Район хорошо известен богатыми минеральными ресурсами; на протяжении многих лет здесь добывают золото, серебро, медь, железо, алюминий, цинк, свинец, мрамор, гранит, кварц, доломит, базальт и т. д.

Однако нас интересовали ценности исключительно духовные, поэтому маршрут пролегал строго на юго-запад — в овеянный тайнами и легендами древний оазис, тысячелетиями притягивающий к себе людей с разных концов земли.

До Дуньхуана — главной цели нашего путешествия — железной дороги нет. Ближайшая станция находится в 130 километрах к северо-востоку, в городке Лююань. Последний известен исключительно благодаря своему статусу «перевалочного пункта». Между тем, в новейших изданиях расписания движения поездов его название неожиданно исчезло без каких-либо комментариев, что в первый момент вызвало, по меньшей мере, недоумение и кучу вопросов. Железнодорожный маршрут не рассматривался автором книги в качестве приоритетных, поскольку именно таким образом было организовано передвижение в 1987 г. и повторяться не хотелось, но в качестве запасного варианта он фигурировал на первом месте.

Оказывается, в начале нового тысячелетия станцию Лююань без лишнего шума переименовали в Дуньхуан. Трудно со всей определенностью сказать, для чего это было сделано. Складывается впечатление, что одной из подспудных причин неожиданного решения стало намерение чиновников запутать слабо ориентирующихся в схеме железнодорожных магистралей «сухопутных» туристов, в том числе и иностранных. Узнав о существовании поездов, останавливающихся в искомом городе, велик соблазн сразу приобрести билет в нужном направлении, не задумываясь о времени прибытия в пункт назначения. Результатом допущенного просчета может оказаться печальная необходимость заночевать в гостинице забытого богом уголка.

Любопытно, что совсем недавно на сессии высшего законодательного органа страны — Всекитайского собрания народных представителей — начальник Ланьчжоуского управления железной дороги Дун Сихай настойчиво предлагал провести ветку прямо до древнего города, включив ее строительство в пятилетний план развития отрасли. Логика его выступления была предельно проста: люди, стремящиеся попасть в пещеры Могао (в 2000 г. свыше 600 тысяч туристов), пользуются в основном авиа- или автотранспортом. Если построить туда железную дорогу, то всем будет хорошо: туристов станет значительно больше и им будет удобнее ездить, геологи проведут изыскательские работы и что-нибудь обнаружат, крестьяне расширят свое производство для обеспечения возросшего спроса на продукты питания, а главное — подчиненное ему управление «усовершенствует сеть железных дорог в западном направлении». Вопрос о том, как отразится грандиозная стройка с применением мощной современной техники на древних монастырях, храмах, пещерах, фресках и скульптурах, многие из которых находятся в плачевном состоянии даже при относительном покое и тишине, Дун Сихай по понятным причинам не затрагивал. Хочется надеяться, что этому проекту не суждено сбыться, а изменение названия станции станет окончательным итогом деятельности местных железнодорожников-реформаторов.