Что это было?!

До Алена дошло, что дверь заперта изнутри. Стало быть, никто из этой комнаты выйти не мог. Получается, Селестен… Бог мой, получается, что он… Если он не вышел, поскольку не мог выйти, ведь дверь ещё заперта изнутри… Если бы он вышел, она была бы открыта или заперта снаружи…

Глаза Дьюара округлились. Получалось, что он не вышел, а просто… исчез?! Исчез. Испарился. Дематериализовался. Если был вообще.

Что это было?!

Дьюар почувствовал, что внутри всё умирает. Ноги у него подкосились. Он выронил цветок из ватных рук.

— Селестен! — успел крикнуть он, прежде чем пелена беспамятства захлестнула его.

========== Глава 13 ==========

Ален не знал, сколько пролежал без сознания.

— Кто же это был? — простонал он, едва придя в себя.

Когда пелена, окутывавшая его, рассеялась, Дьюар обнаружил, что лежит на полу вниз лицом, сжимая в руке подснежник.

Ален сел. Голова раскалывалась, мысли разбегались в разные стороны.

Кто или что это было?

— Господи, — прошептал мужчина, глядя на цветок, — он ведь и вправду ушёл!

Ушёл. И не просто ушёл, а…

— Он исчез. — Глаза его снова наполнились ужасом, а сердце тоской. — Просто исчез… Как это возможно? Как это возможно?

Ален кое-как поднялся. Его всего трясло. Ужас перемешивался с болью. Болью от разлуки. Отчаяние от того, что разлука эта будет вечной. Поскольку Труавиль больше не распахнёт этой двери…

Его нет. А был ли он вообще? Существуют ли настолько идеальные…

Дьюар неожиданно для себя сделал вывод: люди не могут быть такими идеальными. Но кто сказал, что Труавиль был человеком? Кем или чем он был, Ален не знал, но в том, что он не был человеком, Ален был твёрдо уверен.

Вспомнить хотя бы те странные оговорки, которые допускал в своей речи Селестен: «вы, люди», «вам, людям»… Он намеренно, а не случайно разделял это. Он не причислял себя к роду человеческому, а отделял себя этим «вы».

Ещё кое-что. Каким неуверенным был его тон, когда он говорил о том, откуда он и сколько времени уже здесь находится. Как мог он быть уверен, если он вовсе не пришёл, а просто появился? Материализовался, а потом…

Он никогда не соглашался позавтракать вместе. Да разве мог он есть?

Он ходил бесшумно. Не потому ли, что природа его нематериальна?

Он прочёл мысли, он вылечил неизлечимый недуг. Не от того ли, что явился из другого бытия, где всё возможно? Потому играл без фальшивых нот, что пришёл из Идеального, где нет уродства и неточностей.

Но как его назвать? Кем он был, если не человеком?

Сначала Ален подумал, что это было приведение. Да, чей-то призрак. Может, даже человека, прежде жившего в этом доме. Но, хорошенько поразмыслив, мужчина решил, что всё-таки призраком Селестен не был. В конце концов, он же не боялся солнечного света. Да и с какой стати призраку помогать человеку выздороветь? К тому же даже у призраков есть национальность: они ведь были когда-то людьми. «Пожалуй, француз» — какая странная фраза! Не француз, но говоривший на чистейшем французском. Кто же тогда, в самом деле?

А с другой стороны, все эти разговоры о вере, о Боге… да ещё эти странные шрамы… Может, это ангел-хранитель, слетевший с небес к отчаявшейся душе? Но почему тогда только спустя три года? Почему не сразу? И почему вообще?

Дьюар лёг поперёк кровати, невидяще глядя в потолок. Кто или что бы это ни было, оно ему помогло. И как помогло! Не только вылечило тело, но и душу перекроило: сделало его совершенно другим человеком.

«Всё возможно»? Мужчина прищурился на солнечные разводы вдоль по потолку.

Страх слегка поулёгся, но всё ещё было немного жутко. Ален столкнулся с чем-то непонятным, мистическим. И не просто столкнулся, а влюбился. Почувствовал его прикосновение и дыхание. Это нечто из другого мира было здесь ещё совсем недавно и перевернуло всю жизнь Алена своим присутствием. Жутко от того, что это было совсем рядом, а он ничего не понял.

«Вы всё со временем поймёте».

Только теперь Дьюар начал понимать. Вот зачем эти недомолвки! Как можно было сказать, что ты не человек? «Был бы я человеком…» Теперь-то всё понятно. Конечно, не человек. Но вот кто?

— Кем бы ты ни был, — прошептал Ален, — я люблю тебя.

С ума сойти, иначе и не скажешь.

Внезапно выплыло в памяти, что домоправительница… Да, похоже она что-то знала об этом! Возможно, она могла бы кое-что прояснить. Мужчина вскочил с постели и подошёл к двери.

Замόк — это последнее, чего касался Селестен в этом доме. Ален нерешительно дотронулся до него. Ничего сверхъестественного не произошло. Замόк легко открылся с привычным щелчком. Дверь отворилась, как и всегда, со скрипом. Всё, как всегда. Реальность и никакой фантастики.

Ален вышел в коридор. Как выглядел этот коридор три года назад? Да разве теперь вспомнить?

Дьюар стал медленно спускаться по лестнице, обдумывая, как и о чём будет говорить с мадам Кристи. Рукою он придерживался за перила, потому что боялся оступиться, — настолько он отвык ходить вообще и по лестнице в частности.

Ален спустился в холл.

— Мадам Кристи! — позвал он, оглядываясь по сторонам.

И вправду, мужчина так давно не был здесь, что всё вокруг казалось ему чужим. На фортепьяно и мебель были накинуты чехлы, чтобы те не пылились. Ален чувствовал себя гостем здесь. Наверное, так же чувствуют себя паломники, вернувшиеся из долгого путешествия и не узнающие своего дома.

— Мадам Кристи! — повторил он чуть громче.

Она появилась из кухни с полотенцем в руках. Вероятно, мыла посуду. Женщина посмотрела на хозяина с восхищением:

Вы сами спустились, господин Дьюар?

— Да, я вполне здоров. — Дьюар пружинисто подошёл к ней. — Мадам Кристи…

— Да? — Домоправительница слегка встревожилась.

— Селестен ушёл, — упавшим голосом сказал Ален.

— Но вы же теперь здоровы?

— То есть? Что вы хотите сказать? Что он ушёл, потому что я выздоровел?

— Вы больше не нуждаетесь в нём, поэтому он ушёл.

— Это неважно. Лучше скажите мне вот что: вы хоть представляете себе, как он ушёл?

— Как?

— Он исчез.

— Исчез?

— Да, исчез. Когда я закрыл глаза, он был ещё в комнате. А когда я открыл глаза — его уже не было. Как вам это нравится, а? — Мужчина развёл руками.

— Значит, он предпочёл уйти именно так, а не иначе, потому что ему сложно было с вами проститься. Он ведь к вам тоже привязался.

— Позвольте, вас что, не удивляет то, что он исчез сверхъестественным образом?

— Нет, не удивляет.

— Вы ведь его уже знали, да? — спросил Ален. — Откуда?

— Просто однажды он помог мне, как теперь помог вам, — ответила мадам Кристи.

— «Однажды» — это когда? До того, как вы поступили ко мне работать?

— Чуть раньше. Лет тридцать назад.

— Тридцать? Но этого не может быть! — рассмеялся Дьюар. — Ему же лет восемнадцать, не больше.

— Вы уверены? — только и спросила домоправительница.

Ален осёкся. В самом деле, Селестен не раз намекал на то, что он старше, чем выглядит. Тогда понятно, откуда в нём мудрость, постоянные ссылки на жизненный опыт. Только…

— Как же это может быть, мадам Кристи? — Он непонимающе взглянул на неё. — Если с тех пор прошло тридцать лет, как же он не изменился?

— Полагаю, он не меняется. Я была поражена, когда вновь его увидела. Он пришёл, чтобы помочь вам, и ушёл, когда помог.

— Кто же он? Что он такое?

— Я не знаю, просто он помогает людям. Это всё, что мне известно.

Ален обречённо опустился на зачехлённый диван:

— Я буду по нему скучать. Никогда не увидеть его… Это пугает меня больше, чем пугала парализация.

— Чем вы теперь будете заниматься? — спросила она, видимо, стараясь отвлечь его от печальных мыслей. — Вернётесь на сцену?

— Не знаю.

Мужчина и вправду не знал. В принципе, можно было бы вернуться к танцам, но теперь ему этого не хотелось. Танцевать можно и просто так, для удовольствия… хоть прямо сейчас.