— Великолепно, — произнесла она в восторге, поглаживая прохладную отшлифованную поверхность. — Что это за камни?

— Нефрит.

— Как они попали к вам? — Анжела заметила искорки смеха в его глазах. Он уже пришел в себя, а она все еще продолжала думать о том, чего не могла иметь.

— Одевайтесь, и я покажу вам.

— Мы пойдем по подземному ходу?

— Конечно.

— Какой вы скрытный. Какие секреты вам известны?

Бросив на нее полный страсти взгляд, Николас выпрямился и откашлялся.

— Именно для этого и нужно пойти со мной, мой Ангел. Кроме того, я хочу, чтобы вы знали, как передать сообщение Ибну.

Он не стал объяснять ей всех причин. Он лишь хотел дать ей дополнительное средство защиты на всякий случай, и Анжела это поняла, сразу вспомнив о своем незавидном положении.

— Куда ведет подземный ход? — спросила она, стараясь поддержать разговор. — Это запасной путь для побега… если я когда-нибудь решусь на него.

В его взгляде промелькнуло сочувствие.

— Думаю, вы оказались правы, он ведет к укреплениям.

Анжела приблизилась к нему.

— Вы снова уйдете? — тихо спросила она.

— Конечно. — Он отпрянул, боясь оказаться слишком близко к ней, но не спуская с нее золотистых глаз. — Мне нужно знать, есть ли отсюда выход, на случай, если положение сложится не в нашу пользу.

— Вы думаете, кто-то может попытаться убить нас и обезопасить себя?

Он кивнул.

Анжела в волнении облизнула губы.

— Да, я тоже так думала.

— Как вы считаете, коридором могли пользоваться другие?

— Убийца Кретьена? Да. — Ее знобило. — Каким бы невероятным это ни казалось.

— Вы полагаете, никто другой не мог пользоваться им, так как сами вы не любите темные мрачные места?

— Возможно.

В душу ее закрался страх. Злодеи могли проникнуть в ее спальню тем же путем и лишить ее жизни так же, как они сделали с Кретьеном. Ей не хотелось умирать, хотелось жить, надеяться на лучшие дни.

Николас словно прочел ее мысли.

— Вам приходилось слышать, кто-нибудь еще знает о существовании подземного хода?

— Вряд ли. Ни слуги, которым обычно известны все тайные ходы, ни лорд или леди Уиндом, жившие в этих покоях до того, как я заняла их в качестве вдовы их сына.

— Тогда как вы обнаружили его?

— Однажды ночью я не спала. Время перевалило за полночь. Я ходила по комнате, как обычно. Мне показалось, будто я слышу шорох. Шаги. Я подумала — схожу с ума, ведь эти стены очень толстые и крепкие. У меня никогда не возникало подозрения, что за ними может идти какая-то тайная жизнь. Я пошла туда, откуда слышался шум… и там… — она указала на правый угол, где находился огромных размеров шкаф, — …положила руки на каменные плиты. Они вдруг поддались. Я взяла свечу, пытаясь доказать самой себе собственное здравомыслие… но не нашла ничего и никого. Не смогла. Испугалась. Боялась пережить уже виденные однажды кошмары.

Николас обнял ее и крепко прижал к себе. Ее руки машинально сомкнулись у него за спиной. Целуя, он вдыхал пряный аромат ее волос.

— Это естественно. Но вам не следует бояться. Теперь никто не причинит вам вреда.

Анжела благодарно улыбнулась ему, заглянула в глаза. Но в них она увидела не дружеское покровительство, а неприкрытую страсть. Сделав глубокий вдох, он прижал ее тело к своему. Его шерстяная туника, коснувшись ее обнаженной груди, прибавила новое приятное ощущение к тем, какие она постоянно находила в его объятиях.

— Вы самый большой соблазн, который доводилось испытывать Полуночному Дьяволу, — пробормотал он, вернув ей надежду снова вкусить сладость его поцелуев.

Николас приподнял ее, желая почувствовать близость ее губ, и она снова ощутила стальное доказательство его желания. Когда-то с графом Уиндомом это обстоятельство вызвало в ней лишь страх и отвращение. Теперь все обстояло иначе. Радостный трепет охватил ее от предвкушения наслаждения, которое мог подарить ей этот мужчина.

Она откинула голову, упиваясь его красотой, и с бесстыдством прильнула к нему, повторяя все изгибы его тела. Простыня соскользнула на пол.

Но Анжела не испытала стыда.

Николас приподнял ее ноги и обвил вокруг своих бедер и, стиснув зубы, приподнял ее выше. Поднес к стене алькова, она спиной ощутила прохладную мягкость шелковых портьер. Обхватив ее дрожащими руками, он втянул губами напрягшийся сосок и застыл в экстазе.

Не в силах дышать, Анжела выгнулась ему навстречу. Этот жест потряс ее существо. Он проводил горячим языком по ее груди, превращая ее тело в раскаленную жаждущую плоть.

— Ваша грудь неподражаема, как и губы, — задыхаясь, шептал он, ища второй сосок, и она помогла ему, подвинувшись немного. Он целовал розовый кружок около соска и, наконец, втянул его губами. Анжела почувствовала, как наливается соками ее грудь в мягкой бездне его рта. Новое ощущение восторга охватило ее. Языком он гладил ее сосок, не выпуская изо рта. Она забилась в его объятиях и издала тихий стон.

— Вы необычайно страстная женщина, — почти прорычал он и уложил ее на подушки, устроившись рядом и целуя ее лицо, шею, грудь. Одной рукой он поглаживал ее тело, лаская и возбуждая.

«Еще!» — билась единственная мысль в ее мозгу.

— Да, все, что хотите, — ответил он на ее немую мольбу, гладя руками ее живот, бедра, ноги. — Боже, вы — предел моих желаний.

Эта фраза сделала чудо. Почувствовав снова его губы на своей груди, Анжела словно вознеслась к облакам. Он целовал ее, гладил, втягивая в себя, выпускал, дразнил, доставляя ей невиданное блаженство.

— Вам это нравится. Ну и что из того? — он мягко зажал зубами ее сосок и поднял ее с подушек.

Анжела выгнулась назад.

— А, мой дорогой Ангел, такой благодарный, такой темпераментный Ангел. Что из того, дорогая? К чему это может привести?

Держа ее крепко, Николас опустил пальцы на мягкий лобок, нежно надавил.

Невиданное чувство восторга затопило Анжелу.

Легким и грациозным жестом он перебирал курчавые волоски на ее лобке. Страстный поцелуй оборвал ее дыхание, другим пальцем он раздвинул половинки ее заветного местечка, большой палец скользнул и нажал на что-то, от чего она затрепетала, как никогда раньше.

— Бесценная жемчужина. Такая округлая и гладкая. Твердая, но я сделаю ее еще тверже, мой великодушный Ангел.

Ей казалось, она разлетится на части, когда его пальцы ласкали ее лоно.

— Я сделаю для вас все, вы воспарите в небесах, сладость моя. Позвольте окропить вас вашим же желанием.

Николас ласкал и гладил ее между ног, погружая пальцы во влажный жар ее сердцевины, стремясь доставить ей удовольствие, но дразня и разжигая огонь желания.

— Николас! — она неистово вцепилась пальцами в волосы на его груди.

— Лети, дорогой Ангел, я здесь, — повторял он, не переставая ласкать ее теплую плоть. Она вскрикнула, ее бедра начали двигаться в одном ритме с движениями его пальцев, она стонала, дрожала и неистово прижималась к нему, требуя заполнить спазмами пустоту ее чрева, ее сердца, ее жизни.

Но он, нашептывая нежные слова, опустил ее снова на землю.

Она открыла изумрудные глаза, встретила его взгляд и поняла — больше ничего не произойдет. В его взгляде застыла печаль. Видя ее полуоткрытый зовущий рот, он отрицательно покачал головой. Поднял с пола ее простыню.

Анжела остановила его, положив узкую ладонь на запястье.

Он отвел глаза.

— Нет. Вы божественны, дорогая, но нужно остановиться. Здесь я не могу овладеть вами.

В полузабытьи, с немым протестом против его упорства, Анжела покрывала поцелуями его лицо.

Николас откинул голову.

— О, пытки ада, я не могу овладеть вами, вообще не могу, ни здесь, ни в другом месте!

Он весь покрылся каплями пота от напряжения. Теперь она старалась успокоить его поцелуями.

— Ангел мой, — он просил, умолял, — не нужно больше поцелуев.

Николас оторвал ее от себя, вернув к реальной жизни. Анжела закрыла глаза, стараясь запомнить и сохранить пережитые ощущения. Он поставил ее на ноги и закутал в простыню. Крепко.