Это не страсть. Это любовь.

Тогда докажи. Сделай все возможное для ее счастья. Но предоставь ей жить своей жизнью. Она обойдется без тебя, возможно, даже станет могущественной.

И станет добычей другого мужчины.

Она не ищет других мужчин.

Когда мы встретились — сколько дней прошло, или целая вечность? — она уверяла, будто не хочет связывать свою жизнь с мужчиной.

И совершенно правильно.

Но все же она приняла тебя.

Потому что ей нравится то, что ты делаешь для нее. Если ты останешься, она может снова захотеть свободы и одиночества. Хотя сейчас твое сердце удовлетворено страстью этой необыкновенной женщины, но может настать время, когда она начнет ненавидеть тебя за двоедушие. Тогда для чего городить огород?

Сможешь ли ты давать ей любовь одной рукой и отнимать другой? Взгляни на нее. Она улыбается тебе, не подозревая о твоих планах. Волнуется за тебя. Оставь ее, предоставь Небу позаботиться о ней, Дьявол. Она не перенесет еще одного предательства от мужчины. Особенно, от тебя».

— Николас, — в зеленых глазах Анжелы застыло беспокойство, — вы больны?

Он сжал ее пальцы, притянул к себе.

— Нет, мне просто не хватало вас, хочу быть совсем близко к вам.

Она зарделась, довольная признанием и смущенная. Остальные тоже могли услышать их разговор.

— Николас, я…

Он вытащил ее за руку из-за стола, увлек к лестнице, где, наконец, смог заключить ее в объятия. Прижав к стене и зажав ее лицо в ладонях, он жадно целовал ее.

— Поцелуй меня. Не могу долго не чувствовать вкуса твоих губ, всей тебя.

Ему не пришлось повторять просьбу. Она вся подалась ему навстречу. Ее поцелуи пьянили, он дрожал от желания и злился на себя за это. Не долго думая, Николас подхватил Анжелу на руки и понес в спальню.

Она не высказала протеста, даже когда он сорвал с нее одежду. Николас жадно целовал каждый дюйм ее тела. Анжела, влажная от его поцелуев, изнемогающая, выскользнула из его объятий и легла на него. Теперь она испытывала свою магическую силу, целуя его всего. Когда она опустилась к низу живота, он положил руку ей на плечо, пытаясь задержать ее движение.

— Это несправедливо, тебе можно делать все, чтобы доставить мне удовольствие, а мне нельзя?

Николас опустил руку, Анжела коснулась языком его напряженной разгоряченной плоти. У Николаса перехватило дыхание.

— Милосердный Боже, ты убиваешь меня.

Она слегка надавила на него губами, Николас застонал. Он не смог долго выносить это и опрокинул ее на спину, пристроившись сверху.

Перебирая пальцами ее волосы, он пробормотал:

— Кто же из нас, все-таки, дьявол?

Она хитро посмотрела на него.

— Ты увидишь, что значит соблазнять демона.

Анжела сложила губы трубочкой и поддразнила его, издавая протяжное о-о-о-о.

— Ты мой грех, — простонал он.

Увлек ее к краю ложа, склонился над ней, одновременно соблюдая осторожность и стараясь не раскрыть ее слишком широко, скользнул к ее жемчужине — тому месту наивысшего экстаза, который единственно оставался доступным ему.

Для нее настал миг высокого блаженства, для него — сущей пытки. Инстинкт и страсть увлекали его дальше и дальше, но разум отталкивал назад. Он заставил себя прерваться, несмотря на ее мольбы и всепоглощающее стремление овладеть ею целиком.

Снова он позволил пальцам совершать магические действия, дающие ей ощущение завершенности. Ее лепестки сомкнулись, доводя его до безумия, заставляя скрежетать зубами. Он отделился от ее тела в изнеможении.

— Хочу снова ощущать тебя, — потребовала она, впившись в него пальцами.

Он пытался отвлечь раскаленное сознание, считая камни на стенах, но разум возвращался медленно. Он повторил маневр.

Когда она задрожала от его прикосновений, он крепко прижал ее к себе, она успокоилась. Сердце приказывало произносить для нее слова любви, разум осуждал и требовал прервать мучения.

Словно угадывая его мысли, Анжела нежно поцеловала его в губы.

Николас крепко держал ее в объятиях всю ночь, моля Бога ниспослать Анжеле покой и безмятежную жизнь в ее замках. Только тогда он, Дьявол, сможет без угрызений совести оставить ее одну. Раз и навсегда.

— Ибо она принадлежит тебе, о Боже, а я уже никогда к тебе не вернусь.

После утренней молитвы Николас понял — Бог услышал его, ибо дорога к Уиндому расчистилась, и троих закованных в цепи стражников отослали из замка.

Перед обедом Николас получил второй ответ с небес — перед камином в большом зале стояли Данстан Монтроз и два его дюжих брата по правую руку от него. Еще один человек, менее внушительной наружности, стоял с другой стороны. Как они с Анжелой, лордом Девро и Гейнсбриджем планировали, эти четверо остались без охраны.

Сразу же по прибытию в Уиндом двоих стражников Монтроза, сопровождавших его в пути, проводили на кухню в знак гостеприимства хозяйки. Таким образом, отделив лорда Данстана и его спутников от охраны, Анжела распорядилась проводить гостей в большой зал, где Том Картер оказал им соответствующие почести.

Сама Анжела не выказала ни малейшего намерения проявить любезность по отношению к прибывшим. Больше никто не осмелился взять на себя ее роль. Озадаченный Данстан выступил вперед.

— Ходят разные слухи, — пророкотал он, остановив недобрый взгляд на Николасе, стоявшем рядом с Анжелой, — я, кажется, должен поздравить вас по поводу брака с моей дочерью? Приношу свои поздравления.

Николас вопросительно посмотрел на жену.

— Не верю вам, — произнесла она спокойно, обращаясь к отцу.

Глаза Данстана, такие же зеленые, как у дочери, только водянистые, расширились от изумления и от подобной дерзости.

— Как хочешь, дочь. Я обращаюсь к этому человеку и хочу знать, как такое могло произойти. Конечно, придется расспросить священника. И хотел бы посмотреть на бумаги, скрепившие союз.

Николас улыбнулся.

Анжела посмотрела в дальний угол, откуда появился отец Самюэль. Засунув руки глубоко в рукава рясы, он пристально глядел на посетителей слезящимися глазами.

— К вашим услугам, милорд. Это я венчал их.

— Вам известен этот человек? — Данстан указал пальцем на Николаса.

Верхняя губа отца Самюэля дернулась.

— Да, милорд. Я служу в этих местах священником больше года. И он тоже меня хорошо знает. Теперь пусть он простит вам обидные слова, сказанные в адрес его жены, и окажет вам столь же доброе покровительство в этом доме, какое оказал мне. Вы останетесь довольны, за это я ручаюсь.

— Объясните, как вы могли обручить их без оглашения титулов в церкви? Без моего согласия, без согласия короля!

— Мне, как любому священнику, принадлежит право временно отказаться от этого правила. Полно, не пытайтесь убедить нас, вы не настолько глупы. Нам известно обратное. Вы уже дважды выдавали дочь замуж и дважды испытывали свою власть над ней.

Лорд Данстан не мог не признать справедливость слов отца Самюэля, но решил не сдаваться.

— Я устроил ей два прекрасных замужества, а она осмеливается проявлять черную неблагодарность.

— А-а. А как бы вы отнеслись к своему родителю, если бы вас сначала женили на ребенке, а потом выдали за старуху? — Самюэль подошел и встал напротив лорда Данстана, желая взглянуть ему прямо в глаза. — Посмотрите на этого милорда, сэр, он стоит перед вами. Если вы заинтересованы во внуках, которые унаследуют ваши земли и титул, я бы остановил выбор именно на этом муже для вашей дочери. Или вам безразлично, кто родится в семье, кто продолжит ваш род — хилое потомство, неполноценные умственно или еще похуже?

— Довольно! Конечно, мне не все равно. Но в данную минуту меня больше волнует, что подумает король. В Великой Хартии, подписанной им в Раннимиде, он обещал не принуждать вдов к повторному замужеству, но должен дать личное согласие на брак вдовы по ее собственному желанию.

У Анжелы пробежали по спине мурашки.

— У Иоанна множество более важных забот, чем мое замужество.