— Нет.

— Тебе просто нравится крутить амуры за его спиной?

— Нет!

Один из мужчин на картине, которую он держал в руках, напоминал его самого. Такой же красивый, темноволосый, широкоплечий… Она отвела взгляд.

— Твоя подруга отнюдь не была шокирована, застав тебя в компрометирующей ситуации. — Слава богу, он, кажется, не обращает внимания на ее смятение. — Керри, что происходит? Почему ты разгуливаешь здесь в таком виде? Хотя лично меня эта блуза вполне устраивает.

Бренна опустила глаза. С пуговицами все в порядке.

Он водрузил на место картину с вызывающе смеющейся женщиной и тремя склонившимися над ней мужчинами, после чего приблизился к большому полотну, висевшему над кроватью.

— Можешь помочь?

Он взялся за раму. Бренна обошла железного рыцаря и ухватила картину с другой стороны. После тщетных усилий она сказала:

— Не поддается. Наверное, прибита к стене.

— М-да. Странно, тебе не кажется? Слово «странно» не подходило ни к чему, что творилось с тех пор, как она накануне пробралась в особняк.

— Что тут странного, если картина весит фунтов шестьдесят? Свалится и убьет кого-нибудь.

— Смерть от оргии. Забавное медицинское заключение.

— У тебя есть имя? — поинтересовалась она.

— Угу.

Он забрался на кровать, на черное атласное покрывало, продолжая шарить руками по раме.

— Не остри. И сойди оттуда: все изомнешь. Как мне к тебе обращаться?

Он повернул голову. На губах играла характерная убийственная усмешка.

— По-моему, тебе нравится имя Джон. Я не имею ничего против.

— Согласна. — Нелепость ситуации бесила ее. — Так вот, Джон, унас мало времени. Иди-ка вниз…

Дверь гостиной отворилась.

Он уселся на кровать. Бренна пошатнулась и упала прямо на него. Его губы немедленно нашли ее губы. Это был откровенный, решительный, жадный штурм.

У Бренны перехватило дух. Его жаркое дыхание прожигало ее, она потеряла всякую способность рационально мыслить. Его язык ткнулся между ее губами, и она сдалась перед натиском. Таких поцелуев не бывает! Она не подозревала, что в ней дремлют такие желания, такое вожделение, такая страсть. Внезапная страстная атака оставила не у дел ее разум.

Она смутно поняла, что его пальцы сжали ее сосок. Она отдалась этой ласке, устремилась к нему, ей хотелось еще и еще. Другой рукой он обхватил ее голову так, что тщательно сделанная прическа была обречена, но это беспокоило ее меньше всего. Его губы творили что-то страшное, разжигая все ее скрытые до сих пор страсти.

Она чувствовала и его наслаждение. Одежда нимало не скрывала, насколько он распален. Его запах, такой мощный, такой нужный…

Бренна знала, что должна сопротивляться, а не гореть в пламени, разожженном его губами и руками. Только она не могла насытиться им. Его язык касался ее языка, пробуждая и горькое, и сладкое влечение.

Она гладила его плечи, чувствуя в них силу. Его рука скользила по ее спине, отчего он был все ближе. Голова затуманилась. Никогда и ни с кем она не испытывала подобного.

— Ох, простите, — сказал кто-то. — Сестра приехала. Увидимся.

И бесплотный голос растворился за закрывшейся дверью.

Бренна замерла. Его губы скользнули по ее щеке. Какая-то часть ее молила о том, чтобы он не останавливался. Но другая, разумная часть мозга говорила: нет. Она даже не знает этого человека.

Ей удалось оттолкнуть его и подняться на ноги:

— Что ты делаешь?

Она увидела его затуманенные глаза.

— Целуюсь. Хэдден когда-нибудь целовал тебя?

Он попытался снова притянуть Бренну к себе, но она не далась.

— Перестань.

— Точно?

Он ослабил хватку, но его лицо оставалось напряженным.

— Да.

Его тяжелый взгляд следовал за ней.

— У тебя поразительные губы, — произнес он мягким, зовущим голосом. — Это уже приходило мне в голову ночью, и я не ошибся. Между прочим, блуза опять расстегнута.

Пальцы ее, казалось, были не в состоянии совместить пуговицы и петли. Она была ошеломлена своей реакцией. Еще несколько секунд — и они сделали бы последний шаг.

— Позволь мне.

Он протянул руку к пуговице. Бренна вздрогнула.

— Ты непереносим.

— Мне об этом говорили.

— Мне нужно переодеться.

— И причесаться, — добавил он с ноткой мужского удовлетворения.

— Выйди и жди меня, иначе я позову охрану.

— Керри!

Она остановилась на полпути к гостиной, но головы не повернула.

— Тебе нельзя выходить за него замуж, — произнес он очень серьезно. — В тебе чересчур много страсти для такого сухаря, как Хэдден.

Она вышла, осторожно закрыв за собой дверь.

Спенсер наблюдал за Керри, которая спускалась по лестнице рядом с подругой. Она держалась очень прямо, высоко вскинув голову, и каждое ее движение было исполнено грации. На ней снова было простое черное платье, которое буквально заставляло мужчин пристально рассматривать ее женственную фигуру. Он с удовольствием отметил, что она распустила волосы, которые теперь спадали ей на плечи темными блестящими волнами. Она стала царственной и в то же время воздушной. Он был не в силах отвести от нее глаза.

Да, он жаждал ее. Его самого поражала сила этого желания. А мысль о том, что она выходит замуж за Хэддена Саммертона-третьего, камнем лежала на груди. Против Хэддена Спенсер ничего не имел, он даже не был знаком с этим человеком. Но женщина, находящая счастье в объятиях другого мужчины, не ответила бы ему так, как это случилось наверху.

Или в нем говорит простое самолюбие?

Спенсер помрачнел. Наверное, все дело в слишком откровенных картинах да в ее черном лифчике.

Он выругался вполголоса. Зачем врать? Это не единственные причины того, что он набросился на нее. Нужно немедленно уходить. Все картины наверху изучены. Там собраны работы многих художников, но среди них нет ни одного Лиспкита. Сегодня уже не выяснить, что Хэдден сделал с портретом его бабки. Если он будет бродить по дому, это только увеличит риск. А если его поймают, это навлечет неприятности на Керри, так как их видели вместе.

Очень жаль, что видели. Но о самом происшествии он не жалел. Она дьявольски горяча и привлекательна. Что будет, если он сейчас подойдет к ней, подхватит на руки и унесет прочь, чтобы продолжить начатое?

Хэдден встретил ее у лестницы и ласково обнял. Они не похожи на влюбленных. И при этом Хэдден бросил хищный взгляд на веснушчатую даму в роскошном зеленом платье.

Что же это такое? Может быть, он ошибся и она вовсе не Керри? А если Керри, то, несомненно, заслуживает большего, чем какой-то Лотарио [3]с рыбьей кровью. А ей как будто все равно, она с любопытством разглядывает толпу.

Спенсеру хотелось бы думать, что она высматривает его. С другой стороны, если она не намерена вышвырнуть его или сдать полиции, зачем бы ей его искать? Разве что она тоже горит желанием довести начатое до конца.

Проклятье! Если она — Керри Мартин, то вот-вот будет официально помолвлена. Значит, недоступна. Знает ли она, о чем здесь перешептываются?

Если верить слухам, отец Хэддена, Хэдден-младший, промотал состояние, после чего несколько лет назад погиб в автомобильной гонке. К тому же Хэдден-старший потратил кучу денег на свою коллекцию. Следовательно, Хэдден-третий будет вынужден распродать обстановку имения, чтобы избежать серьезных финансовых затруднений.

Какого черта их матери не придумали имена пооригинальнее? Ну что это за имя — Хэдден?

Спенсер подавил вспышку ярости, когда Хэдден со своими дамами приблизился к оркестру. Держась на расстоянии, он проследовал за ними. Хэдден обнял Керри, а не рыжую. Спенсер почувствовал, что ему нельзя оставаться, иначе он не сдержится и его кулак встретится с этими идиотскими усиками.

— Джон, вот вы где! Я говорила, что вы еще не уехали!

Рыжая женщина приветливо улыбалась ему.

— Вам действительно необходимо рано уехать? Насколько я поняла, у вас утром встреча?