— Я уже догадался, — не без ехидства ответил Энтони.

Мей неуютно заерзала на стуле.

— Так каков ваш приговор?

— Присяжные удаляются на совещание, — издевательски протянул он.

И тут на Мей накатило беспросветное отчаяние. Да этот тип просто играет с нею, развлекается, как кошка с мышкой! Руки и ноги внезапно словно свинцом налились, голова отказывалась думать. Но нужно было бороться, бороться до последнего, несмотря на усталость и разочарование!

— Послушайте, я совершенно разбита. У меня никаких сил не осталось с вами сражаться. Но я должна увидеться с отцом, непременно должна! — воскликнула она срывающимся голосом. — Если он в итоге решит, что мне нет места в его жизни, что ж, это его выбор и я с ним смирюсь. Вас такой поворот событий устраивает?

— Вполне, — одобрительно кивнул Энтони. — Значит, все улажено?

Он заметно расслабился, а вот у нее, напротив, нервы были на пределе. Похоже, этот тип считает, что сейчас выставит меня за дверь, и на этом все закончится, досадовала Мей, однако от дальнейшей борьбы не отказалась.

— Как бы то ни было — и я уверена, что вы со мной согласитесь, — решение должно исходить от самого мистера Фоссетта и основываться на личном знакомстве со мною. Нам надо хоть раз увидеться, чтобы я могла объяснить про недоразумения с почтой, иначе как-то нечестно получается, — сказала она, решив великодушно закрыть глаза на свои подозрения в причастности мистера О'Донегола к упомянутым «недоразумениям».

— Что, если отец и тогда вам не поверит? — цинично осведомился Энтони.

— Еще как поверит! Он посмотрит мне в глаза и прочтет там всю правду, — упрямо настаивала Мей. — Вы же видели его письмо, вы его прочли! В глубине души отец по-прежнему меня любит, потому и обиделся. Я уверена: стоит мне объявиться — и он будет вне себя от радости! Помните, в конце письма отец говорит, что недавно переехал и что у него есть для меня некая потрясающая новость. Я же просто умираю от любопытства! Вы не смеете отказать мне в праве увидеться с собственным отцом, тем более что поначалу он всей душой стремился воссоединиться со мной! Я нужна ему, разве нет?

Энтони мрачно нахмурился, поджал губы. Мей напряженно ждала.

— Возможно, что и так, — нехотя выдавил из себя он.

Мей задохнулась от радости, порывисто всплеснула руками. Суровый, оценивающий взгляд снова остановился на ней, но молодая женщина ничуть не устрашилась.

— Стало быть, экзамен сдан, — облегченно рассмеялась она.

— Вы умеете убеждать, — только и ответил Энтони.

Но ей ничего больше и не требовалось. Желанный миг настал! Она нетерпеливо вскочила.

— Дайте, я сама его спрошу! Отведите меня к нему, Энтони, я не в силах больше ждать ни минуты, я же сейчас лопну от нетерпения!

— Все не так просто, — неохотно признался он.

— Но почему? — с досадой воскликнула она.

Энтони откинулся на спинку стула. Лицо его вновь уподобилось каменной маске.

— Его здесь нет.

— Нет? Но мне казалось… Я надеялась… Ох, когда же он приедет? — разочарованно простонала Мей.

— Во всяком случае, не сегодня, — уклончиво ответил Энтони.

Она рухнула на стул, точно тряпичная кукла.

Силы ее иссякли вместе с надеждой.

— Ничегошеньки-то у меня не вышло, — горестно всхлипнула Мей. — Стало быть, надо снова садиться за треклятый руль, ехать искать гостиницу… — Она с досадой ударила кулаком по столу. — Отличная перспектива, что и говорить! Я вот уже несколько дней живу на одном адреналине. Энтони, вы и не представляете, как много для меня значит эта встреча!

— Съешьте кекса, — предложил он.

— Чтобы поддержать силы? — Мей пододвинула к себе тарелку и принялась удрученно выковыривать вилкой ягодки смородины, украшающие подрумяненную корочку. — Я сама во всем виновата, — убито размышляла она вслух. — Надо было дождаться ответа на последнее письмо — то, что с уведомлением о вручении. Но мне безумно не терпелось увидеть отца. — Карие глаза ее затуманились слезами.

— Почему для вас это так важно? — спросил Энтони.

— Потому что другой родни у меня нет. Отец разошелся с матерью, когда мне и года не было. Мама и ее тогдашний парень увезли меня в Квебек, и с тех пор мы с отцом не общались. Ма умерла, когда мне исполнилось шесть…

— Ваша мать умерла? — резко перебил Энтони.

— Да, — подтвердила Мей, слишком погруженная в собственные проблемы, чтобы обратить внимание на необычную реакцию собеседника.

— Боже! — простонал он. — Восемнадцать лет назад! Если бы только Ник знал!

Мей смахнула непрошеную слезинку. Как мило со стороны собеседника дать ей понять, что, знай отец о ее неприкаянном положении, он попытался бы разыскать дочь раньше…

— С мамой я не то чтобы жила припеваючи, а все лучше, чем у приемных родителей. И все это время я была уверена, что во всем мире у меня и души родной нет! А когда отец написал… — Голос Мей беспомощно прервался.

— Я не обязан это выслушивать! — рявкнул Энтони.

— Еще как обязаны! — исступленно воскликнула она. — Я хочу, чтобы вы знали, как много эта встреча для меня значит! Я обнаруживаю, что мой отец жив. Лучшего известия и желать нечего! Отец жив, он в Штатах, ходит, дышит, разговаривает… У меня голова кругом пошла. Я металась по квартире, не зная, за что схватиться, то и дело начинала петь…

Не в силах сдержать эмоции, Мей раскинула руки, точно стремясь обнять весь мир, заново переживая радость тех первых часов. Глаза ее засияли мягким золотистым светом. Опомнившись, она поспешно сложила руки перед собой: не дай Бог, Энтони подумает, будто имеет дело с сумасшедшей! Но должен же он понять, каково ей сейчас!

— Ох, — горячо продолжила она, — видели бы вы меня в тот момент! Я танцевала, хлопала в ладоши, съела за один присест целую упаковку мороженого… Ох! — самозабвенно восклицала Мей. — Я так радовалась, что чуть с ума не сошла! Улыбалась всем прохожим на улице. Ног под собой не чуяла от счастья. И то, и дело разражалась слезами. Понимаете, мне казалось, что отец так далеко… Я здесь, а он там…

Наступило долгое молчание. Энтони, похоже, искал и не находил нужных слов. И снова, в который уже раз, между собеседниками соткалась плотная завеса напряженности — душная, одурманивающая. Стиснув пальцы, Мей тревожно вглядывалась в лицо человека, сидящего напротив. Что-то было не так…

Серые глаза смотрели на нее с искренней жалостью, и сердце у молодой женщины оборвалось. Отец умер, убито подумала она и побледнела.

— Послушайте… не стройте несбыточных надежд. Вы не сможете увидеться с отцом прямо сейчас… или в ближайшем будущем.

Мей беспомощно заморгала. В серых, как сталь, глазах на мгновение отразилась неизбывная мука, но впечатление тут же развеялось. И все-таки она готова была побиться об заклад, что Энтони чем-то всерьез обеспокоен. От ее взгляда не укрылось и то, как он стиснул зубы, и то, как руки его сами собою сжались в кулаки, да так крепко, что побелели костяшки пальцев.

Зато пальцы Мей разжались сами собою, и чашка жалобно звякнула о блюдце. Чай выплеснулся на скатерть в сине-белую клетку, но никто из них не заметил, как по ткани расползается пятно.

— Мой отец… Он не… не… — чуть слышно начала Мей, проглотив комок в горле.

— Нет! — быстро заверил Энтони, прочитав ее мысли. — Он вовсе не умер! Я не это имел в виду.

И к своему удивлению, порывисто наклонился и ободряюще стиснул ее руку. Мей облегченно выдохнула.

— Тогда в чем же дело? — прошептала она.

— Ник нездоров… Он в больнице, — с трудом выговорил Энтони. — Он уже давно болен…

— А когда… когда написал мне, он уже занедужил? — решила уточнить Мей. — Впечатление складывалось такое, что отец идиллически счастлив…

— Ник и был счастлив, но даже тогда здоровье его оставляло желать лучшего. Отчасти поэтому он вам и написал. А сейчас… — Энтони скрипнул зубами, — сейчас состояние его резко ухудшилось.

— Что вы имеете в виду? — Карие глаза Мей в ужасе расширились. — Насколько… ухудшилось? — Выдернув руку, она взволнованно вскочила и истерически выкрикнула: — Я хочу знать правду! Да не молчите же!