— Смотри, я, кажется, похудел! Ну точно. Стал тощий, как селедка. Не царапаю тебя своими костями, когда обнимаю?

— Царапай, пожалуйста, если тебе нравится обнимать такую неухоженную женщину, как я. Смотри, у меня лицо обветрилось. И ногти обломаны, а когда-то был такой роскошный маникюр!

— Все это такая ерунда в сравнении с тем, что нам удалось проделать! Это была самая удачная экспедиция в моей жизни.

— Потому что мы нашли динозавра?

— Нет. Потому что я нашел тебя.

Между ними не было еще ничего решено — ни как они будут жить дальше, чем заниматься, останется ли она в Москве или переедет к нему в Архангельск… Но одно Рита знала точно: они не расстанутся. Разве возможно было расстаться после всего того, что они пережили?

…А потом наступала ночь, и сердца начинали таять… И приходила Она — Любовь, сама большая проказница на земле, неуловимая и сиюминутная, с невидимым ароматом и прикрытыми глазами. Она приходила к ним в ночном полумраке, наклонялась к щеке, и целовала приоткрытые губы, и шептала что-то почти беззвучно — лишь легкий ветерок слетал с ее губ. И дотрагивалась холодным кончиком пальца до самого сердца, и забирала его — навеки, навсегда…

— Костя! С ума сойти можно! Представляешь, это она!

Оператор Васька Отойди-не-Отсвечивай ворвался в кабинет Забелина и остановился возле стола, вращая глазами. Вид у него был до крайности потешный.

— Я смотрю, ты уже сошел, — недовольно заметил Забелин, поднимая голову от бумаг, стопками сваленных на его столе. — Что ты орешь-то? Да еще за двадцать минут до эфира. Кто — «она»? Английская королева?

— Да Ритка же! Ритка Мурашко! Марго! Наша Ритка, та самая!

— При чем тут эта Мурашко? — Забелин встал, с шумом отодвинув кресло, и шагнул к Ваське. До сих пор никто из сотрудников телецентра в присутствии Забелина не решался упоминать о Рите. Хотя за его спиной журналисты и технари с удовольствием шептались, передавая друг другу подробности того знаменитого вечера — как звезда экрана бежал по дороге к метро, сверкая голыми ляжками, в то время как его брюки ехали следом в его же машине. Но при Косте каждый старался делать вид, что уже давно не помнит никакой Риты-журналистки.

— Костя, ты только не волнуйся…

— А почему я должен волноваться?

— Ну если тебе все равно, то тем лучше. Я просто подумал, что надо тебя предупредить.

— Да о чем, дурья голова?!

— О том, что она… Марго… Сейчас в гримерке сидит…

— Что-о-о??!!

— Костя, Костя! — попятился Васька. — Я не виноват! И никто не виноват! Я только предупредить зашел… Так получилось…

— Как?! Как ЭТО могло получиться?!

— Ну ты же сам сказал найти ту девчонку, которая возле Кеми почти что целого динозавра нашла! Сам на планерке разорялся — мол, хоть землю носом ройте, но сделайте так, чтобы мы были первыми, кто их на всю страну покажет! Девчонки-редакторши и давай стараться! Когда в первый раз фамилию ее услышали, подумали — совпадение! Ну не может быть, чтобы наша Ритка, которая в трех соснах заблудиться могла и двух слов никогда без ошибки в эфир не произносила, вдруг оказалась на Севере, да еще и с динозаврами согласилась дело иметь! Узнали телефон, позвонили, попали на квартирную хозяйку, та согласилась этой Мурашке наше приглашение передать, пропуск ей заочно выписали. И вот, представь, захожу я теперь в гримерку посмотреть, что же это все-таки за первопроходчица такая, а там — Марго собственной персоной! Наша, наша Ритка Мурашко! И какой-то мужик с нею. За руки держатся!

— Зачем она там?! А?

— Так на передачу пришла! В качестве героини! К тебе, на «Нулевую версту»!

— Гони ее отсюда, — прошипел Забелин сквозь зубы, приближаясь к Ваське вплотную.

— Ты что, Костя?! У нас передача заявлена, мы же анонс дали! За такое дело, знаешь… За срыв эфира мы можем сами с работы полететь!

Резко отвернувшись, Забелин на негнущихся ногах пошел обратно к столу и мешком плюхнулся в кресло. Закрыл лицо руками и замолчал, не в силах представить, что сейчас ему, Константину Забелину, придется выходить в эфир и на глазах у своих коллег и миллионов телезрителей брать интервью у человека, которого он, пожалуй, ненавидит… Да, ненавидит! И поделать ничего нельзя — придется не только делать вид, что его живо интересует сенсационная находка этой… Риты (даже про себя он не мог назвать ее по имени, не передернувшись при этом), и выражать «огромную благодарность» от имени «всех нас».

Это было равноценно еще одному позору. Которые ему снова придется пережить по милости этой девицы!

— Костя, — заглянула в дверь звукорежиссер, — до эфира десять минут. Пора.

— Не волнуйся, я буду все время держать тебя за руку, — шепнула Рита, в последний раз поправляя Глебу его непокорный вихор на затылке.

— Не держи меня за ребенка. Я совсем не волнуюсь.

— А я волнуюсь.

— Ну тогда я сам буду все время держать тебя за руку.

Он держал ее за руку все время, пока шел эфир — все полтора часа, которые они просидели под слепящими софитами в студии «Нулевой версты».

— Что привлекает вас в путешествиях? — спрашивал Забелин у Глеба.

— Страсть к состязанию, сочетающаяся с любознательностью; переживание приключений, возникающих каждый день; видение мира глазами художника. Меня не интересуют просто физические усилия, необходимые на пути к Полюсу, при восхождении на Эверест, при плавании вокруг мыса Горн. Я получаю удовольствие, когда ко мне приходят духовные силы. Преодолеваю путь сначала духом, а потом уже телом. Как сказано: «Если ты находишься здесь телом, а не находишься духом, то сие бесполезно», — отвечал Сваровский.

Студия взрывалась аплодисментами, и Рита не сводила с Глеба сияющих глаз.

— А что дала эта экспедиция вам лично? — спрашивали у Риты.

— Любовь! — отвечала она, не раздумывая. — И сознание того, что встретить свою Любовь — это не столько удача, сколько внутренняя готовность, которая достигается не только желанием, но и трудом. Готовность в данном случае включает в себя и способность сделать счастливым вашего избранника. Если вы будете к этому готовы — то обязательно его встретите.

— Это слишком романтично, — замечал Забелин в свой микрофон.

— Нет, нет! И я желаю вам лично когда-нибудь это понять. Я желаю вам, лично вам, Костя, когда-нибудь действительно понять, что же такое настоящее счастье.

— И что же это такое?

— Боюсь, что мой ответ снова покажется вам не слишком оригинальным. Счастье — это Любовь…

Ей аплодировали даже громче, чем Глебу.

Потому что каждый понимал, что она права.

Не так ли?

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.