«Боже, боже, какой же дурой я была», — думала Рита, вспоминая Забелина и заливаясь краской стыда.

— Тебе хорошо?

— Я… я счастлива.

Душа пела от каждого его прикосновения, просто оттого, что Глеб был рядом. Рита буквально упивалась его присутствием.

«На грани сезонов, на грани прекрасного, на грани необъяснимого, на грани возможного…»

Они искали мамонтов на Соловецких островах — жемчужине Беломорья, где сегодня располагается самый, пожалуй, известный в России православный монастырь — мощнейшая крепость из валунов, древний ботанический сад и величественные белокаменные храмы.

В поисках мамонтов они дошли до самого Мурманска — самого крупного города за Полярным кругом. Тяжелый климат, долгая полярная ночь, ветра, скалы — казалось бы, здесь невозможно жить… И все же каменные ступени города спускались к самому берегу Баренцева моря.

Они побывали и в Заполярном круге — там, где уже можно было разглядеть в бинокль холодную пену Северного Ледовитого океана. Перепады высот достигали здесь двухсот метров. Вроде бы те же скалы, только гораздо выше! Прозрачные озера. Брусника и клюква. Туманы. Первый падающий снег и прошлогодний кое-где под ногами… И в то же время грибы — с ранней весны и до поздней осени. Если повезет, то великолепная рыбалка, а бывает — и шторм. Самый край нашей необъятной России! А за тем перевалом уже Норвегия…

Свернув в Кеми из Рабочеостровского поселка, на моторной шлюпке по Белому морю они добрались и до острова Кузова, точнее, до цепи островов. Застывшие, древнейшие породы гранитов и гнейсов, которые стоят здесь более двух с половиной миллиардов лет… Культовые сооружения древних саамов…

— Вот и окончание нашей экспедиции, — со вздохом сказал Глеб, вставая рядом с Ритой на обзорной площадке и обнимая ее за плечи. — Дальше — дорога домой. Мамонтов мы так и не нашли.

— Да, — сказала Рита, прижимаясь к нему и чувствуя щекой колючие ворсинки его толстого свитера. — Но я ни о чем не жалею…

И тут она ощутила, как под ногами начинает уходить земля.

Обзорная площадка, которая вдруг тронулась с места, представляла собой просто большую, больше человеческого роста, поросшую мхом кочку. Здесь, на севере, было много таких кочек. Рита любила забираться на них и, чувствуя, как под ногами пружинит мох, смотреть по сторонам и вздыхать полной грудью чистый, чуть колючий воздух русского Севера. Но сейчас…

— Глеб! Аааа! Глеб, держи меня!

— Осторожнее! — крикнул он, крепко хватая ее за руки. Но земля разъезжалась и разъезжалась, зеленый мох рвался под их подошвами, и в конце концов оба кубарем скатились вниз. Здоровый пласт земли и мягкого дерна сдвинулся, скользнул вниз, по пути собираясь в складки, и обрушился, обнажая что-то огромное, беловато-черное, торчащее в разные стороны. Как будто сильное, здоровое чудовище улыбалось им из-под земли.

— Мама…

Она смотрела — и не верила своим глазам… Перед ними были остатки редчайшего животного. Да вот так просто — показались из-под земли безо всяких раскопок, как раз тогда, когда их даже никто не искал! Грязные, бурые, треснувшие во многих местах кости и непропорционально маленький череп с жутким оскалом… Боже мой, неужели она видит их на самом деле?!

— Рита! Ущипни меня! — попросил Глеб каким-то жалобным голосом.

— Ннн… Нне могу…

— Почему?

— Я даже встать не могу… Меня ноги не держат…

— И меня…

— А мы не спим?

— Не уверен…

— Глеб!

— А?

— А… а что делать?

— Черт его знает…

Что это такое и что с этим делать, знал профессор Смышляев. Историк и археолог, обладатель множества титулов и регалий, исследовав неожиданную находку, прямо на глазах превращался в восторженного пятиклассника.

— Ребята! Да знаете ли вы, кого вы откопали?! — выдыхал он, прижимая к груди маленькие ручки. — Вы что же, думаете — это мамонт?! Нет!!! Это гораздо лучше!

— Ты говори, да не заговаривайся! — ревниво встревал профессор Соколовский. — Ишь что отмочил — лучше мамонта!

Смышляев отмахнулся от коллеги, как от мухи.

— Окончательное слово будет, конечно, за экспертизой, но я вряд ли ошибусь, если уже сейчас скажу что вам чудовищно, фантастически повезло! — продолжал он восторгаться, только не громко, а тихо и даже с каким-то священным трепетом. — Знайте, ребята, что вы обнаружили ДИНОЗАВРА! Настоящего древнего ящера, обитавшего здесь, судя по всему, миллионы, даже десятки миллионов лет назад! Пока мы не исследовали кости в нашей лаборатории, ничего нельзя сказать точно, но… скорее всего вы нашли самый редкий вид этих ящеров — Стегозавра! Их еще называют самыми безмозглыми из всех существ, когда-либо живших на планете!

— Ума бог не дал? — съязвил Соколовский.

— Вроде того! Стегозавры обитали на земле около ста пятидесяти миллионов лет назад… и это, ребята, было удивительное время! — Смышляев обвел повлажневшими глазами окрестности, будто надеясь в глубине души обнаружить за каждой кочкой по новому динозавру. — Тело стегозавра достигало девятиметровой длины — это высота четырехэтажного дома! А мозг у такого чудища был всего ничего — не больше грецкого ореха! И весил он всего семьдесят граммов. Это против трех с половиной тонн веса всего стегозавра! Это то немногое, что пока о нем известно. Ну пожалуй, еще установлено, что на хвосте стегозавр носил четыре острых «меча» — такие длинные костяные шипы. Это было страшное оружие! Ударом хвоста стегозавр протыкал своего врага насквозь!

Смышляев говорил и говорил, а Рита смотрела на доисторические кости (профессор не позволил никому прикоснуться к ним до приезда специальной бригады, которую по рации вызвали на место находки) и не могла заставить себя поверить в то, что она, обыкновенная и ничем не примечательная особа, волею случая стала причастна к одной из самых загадочных тайн, которую только может скрывать Земля. Никогда прежде их планета не видела таких чудовищ и едва ли увидит вновь. Много лет назад и суша, и море, и воздух были отданы им во владения.

И подобно тому, как еще недавно она представляла себе идущего прямо на нее косматого мамонта, сейчас она как будто воочию видела, как на месте этих голых сопок и неуютной северной равнины шумят бескрайние хвойные и папоротниковые леса, заселенные всевозможными ящерами. Они летали между деревьями на кожистых, словно пергаментных крыльях. Юркие, проворные динозавры величиной с курицу шныряли по полянам, а в болоте медленно, переваливаясь с боку на бок, копошилось огромное, как дом, животное.

— Ритка, только тебе могло так повезти — потерять равновесие, свалиться с горки и нежданно-негаданно сделать целое научное открытие, — стоящий за спиной Глеб прошептал это, зарываясь лицом в ее растрепанные волосы. — И, конечно, при этом ты не упустила возможности свалить меня с ног — в очередной раз. Ты сногсшибательная женщина, моя дорогая, я всегда это говорил…

— Если бы не ты, ничего этого не было бы… — прошептала она так же негромко.

— Чего — ничего?

— Ничего… Ни удачи, ни моего Севера, ни твоих динозавров… Ни этой минуты.

— Нашей минуты.

— Да. Нашей минуты.

Углубление, в котором лежали кости, быстро наполнялись выступавшей из-под земли водой. Прибывшие из Архангельска эвакуаторы извлекали их, работая по пояс в грязной жиже.

Большинство фрагментов были заилены, были вмурованы в глину и в мерзлую, даже в такую теплую погоду, землю. Некоторые из них после очистки просто рассыпались в руках, что заставляло профессора Смышляева вскрикивать тонким женским голосом и хвататься за сердце. И все же скелет стигозавра в конце концов был извлечен и отправлен в лабораторию.

Два с половиной месяца спустя они в обнимку бродили по Москве и останавливались у каждой стеклянной витрины, чтобы посмотреться в нее и показать друг на друга пальцем. Два с половиной месяца они не видели себя в зеркале в полный рост. Два с половиной месяца — небольшой срок в человеческой жизни, но он кажется бесконечным, если ты проводишь его так далеко от всех благ цивилизации.