Шеф снова махнул здоровенной ручищей и уткнулся в бумаги. Глубоко вздохнув и постаравшись выдохнуть как можно тише, Рита нащупала за спиной ручку и выскочила за дверь, опьяненная счастьем — на этот раз действительно пронесло!

— Ну что, Марго? — тут же подскочила к ней Натка.

— Катастрофически повезло! — выпалила Рита. — Простил! Оставил! До первого предупреждения!

— Здорово! Теперь тебе надо снять какой-нибудь особенный материал! Нет, ты просто обязана это сделать!

— Ну да! Прямо сейчас же и побегу, может, чего и нарою. Типа — «Потомок Малевича нарисовал картину „Черный треугольник.“»

— Да ну тебя! Все шуточки, — обиделась Натка. — Между прочим, я тебе как раз хотела темку классную подсказать! В Доме фотографии на Остоженке выставка открывается интересная, вот! Называется, — Натка вернулась на свое секретарское место и пошуршала бумажками, — «Земля. Непознанный мир». Только недавно по электронной почте приглашение на открытие пришло от организаторов… О, нашла! Вот, смотри, я записала: «Фотографии по задумке организаторов должны раскрыть тайны и загадки четырех сторон света. Зрители могут увидеть неизвестные до сих пор храмы Востока, суровые земли Севера, экзотические джунгли Юга, горные рельефы Запада. Среди авторов экспозиции — выдающиеся мастера фотографии со всех концов страны, ближнего и дальнего зарубежья».

— Во сколько открытие?

— В двенадцать часов! А сейчас сколько?

— Половина.

— Жми!

Рита выскочила из приемной и рысью понеслась по коридору, молясь, чтобы в ближайшие десять минут ей удалось решить сразу две не самые легкие задачи: добиться, чтобы выпускающий редактор трехчасового выпуска новостей утвердил сюжет об открытии фотовыставки, которого не было в сегодняшнем расписании, и найти оператора Ваську Отойди-не-Отсвечивай. У Васьки, конечно, были свои недостатки, но работать с ним ей было легко и надежно.

…Ах, какая же это оказалась и в самом деле прекрасная выставка! Как завороженная, Рита бродила по полупустым залам Дома фотографии и с замиранием сердца всматривалась в запечатленные на глянцевой бумаге образы и тени. Чаще всего они походили не на изображения реальных пейзажей, а на иллюстрации к сказкам, созданные рукой необыкновенного, склонного к мистике художника. Фотографии были разных стилей: от традиционного портрета до мистического авангарда. И все снимки несли в себе что-то озорное, хулиганское, молодое.

— Васька! Ты посмотри только, какая прелесть! — девушка остановилась у фотографии, возле которой нельзя было не остановится: в причудливой игре света и тени были засняты плоский горизонт, снег и лед, безлюдные пологие берега, камни, бревна, трава, лишь изредка — признаки присутствия человека в виде заброшенных лодок и старого железа. Суровый, почти черно-белый мир, где люди — лишь случайные гости.

— Отойди, не отсвечивай! — пробурчал Васька, настраивая камеру.

«Глеб Сваровский, Архангельск», — прочитала Рита на табличке с указанием автора. Оглянулась — вдоль стены были развешаны работы этого же фотографа, и все они были по-настоящему удивительны! Живописные каменные острова, мхи и ягодники, яркое солнце и драматическое ненастье, ветры, снега и туманы, первобытные сейды и лабиринты, поморские лодки и избы, разные времена года. Все это, увиденное через объектив фотоаппарата, казалось многоцветным и разнообразным по настроению, а такой далекий и холодный в Ритином представлении край, как Беломорье — гостеприимным и в то же время загадочным. Да, это край, где живут, работают и творят люди — рыбаки, моряки, охотники, и куда непременно стоит приехать! Хотя бы для того, чтобы по-настоящему ощутить дыхание русского Севера и самобытной природы, так до конца и не покоренной современной цивилизацией.

— Глеб Сваровский, Глеб Сваровский… Надо обязательно найти этого фотографа! И взять интервью, да, обязательно — интервью! Этот Сваровский непременно скажет в камеру что-нибудь интересное, такой человек не может оказаться занудой! — пробормотала Рита, и Васька кивнул, соглашаясь.

Пока Васька снимал видеоряд, который потом будет монтироваться в сюжет, девушка собиралась разыскать через устроителей выставки человека, чьи работы так поразили ее воображение. Развернулась, рванулась и понеслась, полная профессионального азарта и желания во что бы то ни стало, прямо сейчас разыскать автора. Но все это она проделала так неудачно!

— Девушка, осторожно! — услышала Рита уже после того, как налетела на какого-то бородатого мужчину в толстом вязаном свитере и с плоским планшетом через плечо. Мало того, что она на него налетела — со своим вечным «везением» она умудрилась самым позорным образом растянуться прямо на полу, зацепив попутно и самого бородача, и оператора Ваську! Вся троица, побалансировав какие-то доли секунды, свалилась на пол со страшным грохотом и звоном. Ваське-оператору, за время своей работы побывавшему и не в таких переделках, удалось спасти свою драгоценную камеру. Он упал на спину, держа аппаратуру перед собой на вытянутых руках. Мужик в свитере, кажется, тоже не пострадал, а вот Рита!!! Ее настигла та же самая трагедия, что и утром — она порвала колготки! Дурацкий планшет этого мужика зацепил чулок на самом видном месте.

Мужчины быстро вскочили на ноги. Васька захлопотал возле камеры, словно родная мать около капризного дитяти, а бородатый склонился над Ритой и протянул руку.

— Дурак! — чуть не плача, сказала ему Рита, прежде чем он успел произнести шаблонное «Вы не ушиблись?».

— Не понял?

— Все из-за тебя! Дурак! Ну как я теперь пойду?! — стонала Рита, напрасно пытаясь остановить ползущую вверх «стрелку». Ну что за чертово наваждение у нее сегодня — как ответственная минута, так колготки рвутся, как паутина!

— Милая девушка, извините, но это вы на меня наскочили, а не наоборот! Зачем же ругаться?

— Дурак!!! — в полном бессилии, снова повторила Рита, вскакивая с пола. А что еще она могла ему сказать? — Дурак и к тому же трус! Очень, очень по-мужски — сваливать все на женщину!

Бородатый пожал плечами и усмехнулся. В лице у него не было и капельки сочувствия:

— При чем тут это? Терпеть не могу! Вы же прекрасно знаете, что сами виноваты в своей маленькой неприятности! «Женщина»… — передразнил он. — О да! Я бы даже сказал — сногсшибательная женщина! В прямом смысле — из тех, которая сшибает с ног, а потом набрасывается с оскорблениями, как… базарная торговка.

Сказав это, он отвернулся и как ни в чем не бывало пошел по залу. Рита даже застонала от злости!

— Марго! Прекрати истерику! — окликнул ее оператор. — Время идет — нам на студию ехать надо, если хотим успеть в выпуск! Ты интервью будешь брать? У этого, как его?..

— Сваровского!

— Ну! Так будешь?

— Да. Сейчас. Найду его только. О господи, Васька! Как же я пойду в таком виде? Нет, ну ты посмотри — такая дырища на колготках, на самом видном месте!

— Тю! Всего и делов? Зайди в туалет, да сними. Учить тебя! Иди-иди, не отсвечивай. Только быстро, Марго, прямо мухой! Опаздываем!

Легко сказать — мухой! Дамскую комнату еще предстояло отыскать, в Московском Доме фотографии Рита не ориентировалась совершенно. На то, чтобы оказаться в указанном помещении и худо-бедно привести себя в относительно приличный вид, у нее ушло добрых пятнадцать минут. Немного успокоившись («Ну ладно, что это я разошлась, в самом деле? Колготки порвать — все-таки не ногу сломать, переживем!»), она выскочила из туалета и побежала искать кого-нибудь из организаторов выставки. На ее счастье (хоть в чем-то повезло!), Рита почти сразу же натолкнулась на сухопарую тетку в строгом синем костюме и торжественным выражением лица, которое сразу выдавало в ней музейного работника:

— Простите, вы не подскажете, как бы мне поговорить с Глебом Сваровским? Я с телевидения, хотела бы взять у него небольшое интервью…

— Сваровский? Интервью? Прекрасно! Прекрасная мысль, прекрасный мастер. И прекрасно, что Глеб Леонидович только что был здесь. И кажется, прошел к своим работам. А! Вот он идет — прекрасно, вам повезло! Глебушка! Глеб Леонидович! Здесь прекрасная девушка, корреспондентка, желает получить у вас интервью — вообразите, какая удача!