Боже мой! Боже мой!

Мама!

Все еще не веря, все еще надеясь, что все мы стали жертвами какого-то дикого обмана, я снова проверила… и еще раз… Нет. Ошибки нет. Это был номер телефона моей матери!

– Но ведь этого не может быть, – потрясенно сказала я вслух. – Не может быть такого, чтобы моя родная мать укрывала от меня моего маленького сына!..

– Что ты говоришь?!

Ничего не слыша вокруг, кроме стучащей в мозгу мысли «этого не может быть, этого не может быть!!!», я набрала номер. Пальцы не слушались, дрожали, не попадали в нужные кнопки, пришлось несколько раз сбрасывать и начинать сначала. Гудок. Еще гудок. Наконец…

– Да? – услышала я резкий, как бритва, и донельзя раздраженный голос матери.

– Мама… это я.

– Что значит «я»? Нет, я спрашиваю – что значит «я»? – резанул мне в ухо истошный крик. – Дорогая моя, ты вообще соображаешь, что делаешь?! Третий час ночи! Дадите вы мне покой или нет?! Ты и этот, твой – как его там зовут, да впрочем, чихать я хотела! Долго это будет продолжаться, хотела бы я знать, все эти ваши звонки, все эти ваши визиты на ночь глядя, вы хотя бы подумали обо мне! Мне завтра на работу, и я хочу выспаться!

– Мама! Ванечка… Он у тебя?

– А то ты не знаешь!

– Мама! – закричала я, сжимая трубку до боли в пальцах. – Мой сын – у тебя?! И ты ничего мне об этом не сказала?!

– Не строй из себя дуру, пожалуйста! Насколько я знаю, ты сама просила присмотреть за мальчишкой до завтра. Этот, твой… привел его и спокойно оставил у меня на попечении, как будто так и надо! Хоть бы спросили сначала – есть ли у меня время заниматься мальчишкой?! Он же настоящий разбойник у тебя, моя милая, он бегает, он шумит, он мусорит – ты совсем его не воспитывала! Но это было бы еще полбеды. Если бы я знала, что вы оба будете то и дело звонить мне и мешать спать, я бы никогда…

– Хорошо, мама, – сказала я устало. Боль, сжимавшая мне грудь, внезапно уступила место какой-то ледяной пустоте. – Не кричи, пожалуйста. И потерпи еще полчаса. Сейчас я приеду и заберу мальчика, и ты больше никогда-никогда ничего о нас не услышишь, обещаю тебе, мама…

Трубка еще продолжала гневно булькать, но я нажала «отбой» и отбросила ее впереди себя на пол так, как будто это было мерзкое шевелящееся насекомое.

Юра поехал за Ванечкой без меня, один, сказав, что я еще слишком слаба – так оно, в общем-то, и было, мне по-прежнему было трудно стоять на ногах… Светочка увела Андрея в другую комнату, где, судя по ее охам и ахам, принялась обрабатывать ему ссадины и ушибы. Я осталась наедине с Сергеем, которого подняли с пола и с по-прежнему связанными руками посадили на стул.

– Моли бога, чтобы с мальчиком было все в порядке, – сжав зубы от ненависти, процедил ему Юра перед тем, как сбежать вниз по лестнице к ожидавшей его машине. – Если хотя бы один волос с его головы… Можешь считать себя покойником!

В комнату, крадучись, вползал рассвет. В полумраке полное лицо Сергея с огромным синяком под глазом и кровоподтеком на левой скуле казалось мне нелепой и страшной маской. Сергей сидел на стуле в центре комнаты, я – напротив него на диване. Мысли мои были слишком далеко отсюда, чтобы я могла думать о том, что вот она, та минута, о которой я столько мечтала. Он и я – один на один. Он и я – рядом друг с другом, всего лишь на расстоянии вытянутой руки…

Сергей первым нарушил молчание.

– Признаться, я никак не ожидал от тебя такой проворности. Надо же! Мало того, что нашла и просчитала, так еще и сумела догадаться обо всем… Мне казалось, что я так удачно все придумал – нанял одного бойкого типа выкрасть мальчишку, затем отвез его туда, где бы тебе даже и в голову не пришло его поискать. А твоей матери точно так же не пришло бы в голову тебе позвонить и спросить – что же, черт возьми, у тебя там происходит, потому что уж кто-кто, а я-то знал, насколько ей плевать на тебя. Да… Так удачно я все придумал, а ты все равно догадалась. Браво, Вера. Если бы не мои связанные руки, я бы тебе поаплодировал. И мужчину ты нашла под стать себе – заметь, я говорю тебе это безо всякой иронии. Совершенно уникальный тип. Явно без тормозов. Считает, что мой сын – это его ребенок, ну надо же… Скажи, а с психикой у него все нормально?

– Оставь, пожалуйста, – устало сказала я.

– Нет, почему же. Мне интересно.

Я ничего ему не ответила. В молчании прошло несколько минут. И вдруг Сергей вздохнул и сказал совершенно другим, искренним тоном:

– Ты знаешь, с самого дня нашей прошлой встречи я не устаю думать о тебе. И о себе. Словом, о нас с тобой. И ты знаешь, я даже готов признать, что где-то в чем-то был не прав. Конечно, я не идеал, но все-таки и не самый последний мужик в этом мире. До тебя и после тебя у меня было много женщин. И каждая из вас последовательно делала одну и ту же ошибку: пыталась давить на меня, а то и того хуже – воспитывать. И с тобой у нас тоже не получилось именно по этой причине. Я ведь вспоминал тебя… Долго, долго вспоминал. И встреча наша тогда, в парке, произошла не случайно. Я в этом уверен. Мы просто обязаны были встретиться. Да, я уверен – случайности здесь не было.

– Перестань, – сказала я. Мне и в самом деле не хотелось больше слушать Сергея, точно так же, как не хотелось видеть его и вообще находиться с ним в одной комнате. – После всего, что ты сделал, во мне все перегорело… Даже угольков не осталось от прежнего чувства, совсем ничего… Ты говоришь, что встреча наша не была случайной. Что ж, может быть. Я не верю в случайности, так же, как и не верю в совпадения, я верю в судьбу… судьба послала мне это испытание – столько лет любить тебя… И судьба свела нас вместе снова через пять лет для того, чтобы я, наконец, излечилась от этого безумия.

Я осеклась, встала и отвернулась к окну, чтобы не дать ему заметить слезы, которые текли по щекам, – наконец-то внутри меня что-то отпустило, и я смогла заплакать… И, стоя у окна и плача и обнимая себя за плечи, я мысленно продолжала этот диалог с человеком, которого когда-то так любила. Он не слышал меня, но я говорила ему – про себя, потому что Сергей все равно не понял бы меня, не понял или не захотел понять!

– Теперь я понимаю, – говорила я ему, – что смысл моей жизни был в ожидании той встречи в парке. Теперь я чувствую – все, что было в моей жизни до этого дня, была мишура, бред, сон. По-настоящему моя жизнь начинается сейчас, в этот утро, в этот рассвет… Я даже благодарна тебе за то, что ты сделал со всеми нами. Потому что я поняла – жизнь жестока, но еще более жестокими оказываются люди, которых мы любим… Я пытаюсь найти слова, чтобы назвать то, что ты и моя мать сделали с моей жизнью, и не нахожу их… Ко мне приходят только вопросы, опять эти вопросы, и этим вопросам нет конца… Почему хорошее нужно заслужить, а плохое получаешь в жизни просто так, без очереди в огромных количествах? Почему осознание собственной неправоты по отношению к другим чаще всего приходит тогда, когда уже поздно что-либо изменить? Почему самую большую боль причиняют нам именно дорогие люди?..

Наши с тобой жизненные пути пересеклись и получился перекресток, где разбиваются машины и погибают пешеходы. Это была не любовь, это было сумасшествие. Потому что любовь – это счастье, а мы страдали, – боже мой, как я страдала от любви к тебе, иногда не было сил даже говорить, от слез не было сил дышать. И вот сейчас я понимаю, что все это была не любовь. Любовь – сила созидательная. А то, что посетило мою душу, когда я узнала тебя, мой милый, было силой разрушительной. Она уничтожала нас по капельке, действовала как наркотик. Порой я ненавидела тебя за власть, которую ты имел надо мной. А ты порой ненавидел меня. И вот только сейчас, о боже, только спустя столько времени я поняла, что МЫ НЕ ЛЮБИЛИ. Все, что губит и уничтожает – не любовь. Это что-то другое, каким словом это ни назови – страсть, симпатия, привязанность, сумасшествие… Слов много, но это не любовь.

Любовь приносит только добро и невзаимной быть не может, так как она вообще невозможна без участия двоих. Одному человеку любовь ни к чему – такому, как тебе, ведь у тебя вместо сердца пепел… И как же хорошо, что я, наконец, поняла и прочувствовала это все… Потому что еще чуть-чуть – и я бы навсегда упустила то, настоящее! Настоящую ЛЮБОВЬ – прекрасную и великую силу, которая воскресит мою душу, я чувствую это, я знаю… А тебя я прощаю. Ты не виноват. Ты просто болен, милый мой, болен отсутствием души. Вот и все…