– Не знаю, как и благодарить тебя.

На что он ответил:

– Пообедай со мной.

Джаред был таким милым и так ей помог. Как она могла отказать?

Конечно, Эли могла отказаться в последнюю минуту, придумать какие-нибудь отговорки. Но, говоря по правде, ей не хотелось отказываться. В последние несколько дней она начала представлять себе их свидание. Ей хотелось побольше узнать о нем. Например, почему такой великолепный врач переезжает из больницы в больницу, когда с его опытом он может с легкостью найти себе работу в любой ведущей клинике?

Ресторан был просто мечтой для свидания. Приглушенный свет, великолепный пианист, маленькие столики, расставленные так, чтобы добиться оптимальной интимности для посетителей. Огромные окна и мягкий свет фонарей у фасада являли живописный, засыпанный снегом пейзаж. На Джареде был темно-серый костюм в тонкую полоску, лиловая рубашка и подходящий к ней галстук в шашечку, и он выглядел так, словно только что сошел с рекламы высококачественной мужской одежды.

– Я хотела побывать здесь с тех пор, как он открылся, – призналась девушка, пытаясь нарушить неловкое молчание, которое установилось между ними после выматывающего обсуждения меню. – Но столик приходится заказывать за два месяца.

Джаред подмигнул:

– Хорошо иметь связи.

А именно тридцатидвухлетнего шеф-повара, который получил ожоги первой и второй степени на руках и лице, включив горелку плиты в кухне ресторана на прошлой неделе, уточнил он про себя.

– Ты сегодня такая красивая, – произнес он.

Сорок пять минут назад доктор Паджет безмолвно застыл в дверях Элиной квартиры, взирая на девушку с видом совершенного восторга, чуть не уронив при этом прекрасный букет, который он принес.

Эли действительно выглядела лучше некуда, и это заставляло ее чувствовать себя уверенной и всесильной. Это укрепляло ее защиту против него. Но Джаред тоже немало потрудился над своим внешним видом и в результате нейтрализовал ее уверенность, ослабил ее власть в ту же секунду, как снял пальто.

– Спасибо. Итак… – Эли тряхнула головой и слегка улыбнулась. Она чуть было вслух не назвала его красивым. Она нервничала, словно на первом свидании.

– Прости. Это только обед, Эли.

Джаред положил руку ей на локоть, и все ее тело расслабилось.

Эли сможет улыбаться, вести непринужденную беседу. Она решила начать с чего-нибудь нейтрального.

– Итак, доктор Паджет, где ваш дом?

Он повертел кусок хлеба фокаччо в оливковом масле.

– Там, где я окажусь.

У Эли слюнки потекли от аромата свежеиспеченного фокаччо. Но накануне свидания ее весь день тошнило, и сейчас она не хотела рисковать.

– Я хочу сказать, откуда вы родом? Изначально.

– Из Рочестера.

Ну вот, уже что-то.

– Ваша мама все еще живет там?

Доктор посмотрел на тарелку с оливковым маслом, выглядел он немного напряженным.

– Да.

– У вас есть братья или сестры?

Если он будет в таком темпе отвечать на вопросы, обед закончится раньше, чем она узнает что-нибудь значительное, подумала Эли. Джаред поднес хлеб ко рту, откусил кусок, прожевал и проглотил, прежде чем ответить.

– Нет. Эли, есть так много вещей более интересных, чем я. Ты, например. Как давно ты ходишь в дом для престарелых?

– Хорошая попытка, док. Но сейчас мы говорим о вас.

Он наклонился и с игривой улыбкой произнес:

– Только называй меня Джаред.

Она улыбнулась в ответ:

– Ну хорошо, Джаред. Расскажи мне о своей маме.

Он вздохнул:

– Ты хочешь знать о моей маме? Прекрасно. Я расскажу тебе. Но сначала мы потанцуем.

Эли взглянула на пустой танцпол, дюжина людей сидели за столиками по всей комнате, и ей стало неловко при мысли, что все будут смотреть на нее и доктора Паджета, танцующих вместе. Что, если кто-нибудь из больницы их увидит? Слухи после новогоднего праздника только начали стихать.

Паджет сел поудобнее на стуле, скрестив руки на груди, его брови поднялись с вызовом. Ей хотелось плеснуть маслом в его довольное лицо. Трахаться на задворках было для нее более привычно, чем танцевать в центре зала, и он это знал.

Но Эли не могла позволить ему победить.

– Я с удовольствием потанцую, Джаред.

Положив руки на стол, она привстала, а он сделал это на мгновение раньше.

Не давая ей шанса опомниться, он встал и предложил ей руку. Она взглянула на него. Боже, он потрясающий. Словно в трансе, Эли встала, позволив Джареду поддерживать ее рукой за спину, проводить ее к танцполу, где он оставил ее стоять совсем одну, у всех на виду, пока он разговаривал о чем-то с пианистом. Эли на секунду захотела вернуться за столик, как только он подойдет к ней.

– Я заказал песню, которая заставляет меня думать о тебе всякий раз, как я ее слышу.

Джаред заключил ее в объятия, и все вокруг растворилось, существовали только они вдвоем.

Аккорды из «Незабываемой» Нат Кинг Коул наполнили комнату. Джаред крепко прижал Эли к себе, она наслаждалась его силой и плавным покачиванием бедер, пока они двигались в такт музыке. Доктор наклонил голову, его губы оказались около ее уха, его дыхание было горячим, пока он тихонько пел ей серенаду, вторя мелодии пианино.

Эли тихонько спросила:

– Ты соблазнил много женщин таким способом?

Он прижал ее теснее.

– Я не такой уж бабник, как ты думаешь, Эли.

Она хотела, чтобы это было правдой.

Джаред пребывал в раю, держа Эли в объятиях.

Они двигались в танце совершенно синхронно, словно практиковались долгие годы.

В какой-то момент девушка напряглась и попыталась отстранить его.

– Пожалуйста, – сказал он, не готовый освободить ее, не зная, будет ли у него шанс обнять ее снова. – Не сейчас. Еще одну песню.

Эли изучала его. Должно быть, она увидела отчаяние в его глазах и снова шагнула в его объятия. Джаред обнял ее, и Эли сплела свои пальцы у него на шее. Он положил руку ей на талию, привлек ближе, желая, чтобы это время остановилось. Но песня кончилась, Джаред неохотно отпустил Эли и проводил ее обратно к их столику, где официант быстро расставлял закуски.

После того как Эли съела крошечный кусочек жареной куриной грудки, она сказала:

– Я выполнила свою часть сделки, теперь твоя очередь. Давай рассказывай.

– Сделка? – Он сунул в рот вилку с телятиной. – Я не помню, чтобы мы заключали какую-то сделку.

Девушка пнула его острым носком своей туфли.

– Расскажи мне о своей матери.

Джаред отхлебнул воды, борясь с желанием сунуть в рот жвачку. Эли смотрела на него, ожидая рассказа.

Вот отличный способ испортить превосходный ужин, подумал Джаред. Он вытер рот салфеткой. Эли уже считает, что он худший из мужчин. После того, что он ей расскажет, все его шансы добиться ее взаимности испарятся.

Может быть, это к лучшему. Ее мнение о нем только укрепится, и он сможет перестать мечтать о чем-то большем, чем профессиональные отношения между ними.

– Я не разговаривал со своей матерью двенадцать лет, – начал он.

Он вернулся после выпускных экзаменов в школе и обнаружил, что все его вещи упакованы в коробки, сложенные у двери их квартиры, а дверь заперта на блестящий новенький замок, от которого ему не дали ключа, всплыло в памяти Джареда.

Джаред знал, что будет дальше. Что это за сын, подумает Эли, который не разговаривал со своей матерью двенадцать лет? Какой сын отказался бы от попыток воссоединиться с матерью, ведь именно он был виноват в том, что между ними пролегла трещина? Какой сын не выполнил бы последнюю волю своего отца? «Позаботься о своей матери».

Но Эли просто спросила:

– Почему?

Сердце Джареда сжалось.

– Моя мама считала, что я сразу должен был позвонить 911, как только отец стал жаловаться на боль в груди, а я медлил и позволил отцу умереть в кресле-каталке прежде, чем скорая помощь сумела прибыть, чтобы спасти его.

«Он сказал, что через пару минут будет в порядке. Он сказал, что это несварение желудка», – пояснил Джаред матери, пытаясь оправдаться, что он не позвонил в скорую до тех пор, пока отец не потерял сознания. Но он не упомянул того факта, что, когда все это случилось, его мать была в аптеке и покупала антациды, которые попросил муж.