«Ты глупый мальчишка. Разве ты не можешь отличить несварение от сердечного приступа?»

Годы спустя Джаред осознал, что его мама, скорее всего, была сердита на себя так же сильно, как и на него. Хотя в тот момент ее гнев на Джареда поглотил ее целиком и был единственной эмоцией, которую она ему демонстрировала.

– Джаред, сколько тебе тогда было, четырнадцать, пятнадцать лет? Какая мать может обвинить в чем-то подобном своего ребенка? – спросила Эли.

Она удивила его, поставив под сомнение действия его матери, а не его собственные.

– Рассерженная мать.

Женщина, которая ревновала к отношениям между своим мужем и его биологическим сыном, который был придан ей в нагрузку, когда она выходила замуж. Женщина, которая хотела иметь собственную дочь, но вынуждена была возиться с приемным ребенком, который вызывал у нее негодование, женщина, которая была несчастна, когда мужчина, которого она любила, посвящал свое время и внимание кому угодно, кроме нее.

– И чего она от тебя ожидала?

– Давай посмотрим. Я должен был позвонить 911 немедленно, оставить отца и побежать к нашей соседке, которая была медсестрой. Выяснилось, что она была дома. Мама проверяла. – Но в тот момент Джареду казалось единственно правильным слушаться отца и не оставлять его одного.

– Мне так жаль, Джаред. – Эли накрыла ладонью его руку.

Это была совсем не та реакция, которую ожидал Джаред. Девушка изучала его лицо и увидела в нем что-то, что заставило ее сказать:

– Ты должен знать: в его смерти нет твоей вины.

Да. Но в редкие минуты Джаред спрашивал себя…

«А что, если?» Что, если бы он позвонил 911? Что, если бы отец получил грамотную медицинскую помощь? Смог бы он выжить?

– Это к делу не относится. Маме нужно было кого-то обвинить. – Он пожал плечами. – Я был под рукой. И все сработало. Она не общается со мной уже много лет.

А в то время убитый чувством вины, горюющий мальчишка-подросток так отчаянно нуждался в любви и понимании единственной матери, которую он знал. Он так старался заслужить ее прощение, работал в двух местах после школы, содержал дом, двор и потом их квартиру, покупал еду, готовил блюда, которые она отказывалась есть. «Тебе никогда не стать таким прекрасным мужчиной и мужем, каким был твой отец, так что перестань и пытаться». Много лет спустя именно эти слова звучали в его голове, когда он делал предложение своей жене, стараясь изо всех сил стать лучше, чтобы доказать, что его мать ошибалась. Но оказалось, что она была права.

– Я тратил много времени, работал как вол, чтобы у меня были отличные оценки и деньги на колледж, чтобы я мог получить стипендию, я хотел стать врачом. – Ни одному мальчишке не пришлось пройти через все то, через что прошел он. Каким он был наивным.

– И после стольких лет ты все еще не прояснил своих отношений с ней? – спросила Эли, взгляд ее выражал недоверие.

Джаред покачал головой. Его печаль по поводу смерти отца и боль из-за последующего отчуждения матери едва ли утихли со временем. И скорее всего, гнев и упреки его матери тоже остались при ней.

– В тот день, когда моя мама лишила себя жизни, мы ужасно поссорились, – сказала Эли, грустно глядя на него. – Я заявила ей, что ненавижу ее. Это были мои последние слова, которые она слышала.

Джаред не знал, что ответить, поэтому положил свою руку ей на ладонь.

– Долгие годы я жалела о том, что не способна как следует попросить прощения или сказать ей, что люблю ее всем своим сердцем. Было время, когда я бы променяла несколько лет своей жизни на возможность отправить своей матери весточку в рай. – Эли обеими руками взяла его правую руку и посмотрела на него.

– У тебя еще есть шанс выяснить отношения со своей матерью, пока не стало слишком поздно. Ты должен это сделать, Джаред. Не жди.

Время от времени он думал об этом, но сомневался, что его мать захочет примириться с ним. Не отвергнет ли она его? Снова?

– Во всяком случае, ты подумаешь об этом? – спросила его Эли с надеждой.

Ему не хотелось ее разочаровывать.

– Я подумаю.

Может быть, он может вложить небольшую записку в конверт с ежемесячным чеком, который он ей посылает, или хотя бы написать на конверте обратный адрес, на случай если она захочет связаться с ним.

– Похоже, мы оба пережили трудное детство, чтобы стать тем, кем мы сегодня стали, – заметила Эли. – Возможно, у нас есть кое-что общее. Кто знает?

– О, у нас масса общего, – оживился Джаред, готовый сменить тему. – Мы оба уважаемые профессионалы в медицинской сфере деятельности, вне работы мы оба пребываем в приятной депрессии и… – он наклонился поближе, чтобы поделиться с Эли последним совпадением, – мы оба неровно дышим друг к другу.

Она, смеясь, шлепнула его по руке. Ему понравился это звук. Они поделились воспоминаниями о прошлом, и, похоже, Эли расслабилась. Остаток ужина они болтали и подшучивали друг над другом. Джаред не помнил, чтобы он когда-нибудь так наслаждался свиданием и ужином. Пока они ждали снаружи, когда швейцар найдет его машину, на улице стало заметно прохладнее, и Эли не стала возражать, когда он прижал ее к себе, чтобы согреть.

По дороге домой Джаред воспользовался шансом, придвинулся к ней, стащил ее перчатку и взял ее руку в свои.

– Я прекрасно провел время.

Она не отодвинулась.

– Я тоже.

Позже, ночью, лежа в постели, Эли металась и вертелась и никак не смогла уснуть. Каждый день, когда она узнавала что-то новое о Джареде, он нравился ей немного больше. Оставалось восемнадцать дней. Когда девушка думала о том, что он уедет, в глубине души словно качался гигантский маятник, отсчитывая секунды, напоминая, что время на исходе.

Зазвонил телефон.

Эли в темноте нащупала на своем ночном столике трубку и взглянула на будильник.

Почти полночь. Что-нибудь случилось с ее дедушкой? Срочная работа в больнице? Ее пульс забился чаще.

– Алло?

Глубокий голос Джареда, гладкий, словно глоток ежевичного бренди, успокоил ее, согрел изнутри. Он сказал:

– Я звоню, чтобы пожелать тебе спокойной ночи.

– Мы уже пожелали друг другу спокойной ночи.

Час назад ее спина была прижата к входной двери, и поцелуй был таким долгим, что она едва не пригласила его в свою квартиру.

Он торопливо добавил:

– Я хотел узнать, думаешь ли ты обо мне, как я думаю о тебе?

– Может быть.

– Мы так и не съели десерт. Я думаю, я мог бы постараться найти полкоробки шоколадного печенье. Что, если я его привезу?

– Я в кровати, Джаред.

– Превосходно. – Его голос звучал так, словно Джаред улыбался. – Десерт в постели. Мне это нравится.

– Я так не думаю. – Хотя, о боже, это звучало соблазнительно.

– Хочешь знать, что я сейчас делаю? – спросил Джаред. – Я лежу обнаженный в большой кровати, совершенно один и думаю о тебе. Мне хотелось, чтобы ты была здесь. – Его голос понизился на октаву. – Представляю, что моя рука – это твой рот, и схожу с ума. – Его рот наполнился слюной. Он сглотнул.

– Должно быть, ты меня дурачишь. Секс по телефону? Ты поэтому позвонил? – Эли притворилась, что рассержена, хотя призналась себе, что в этом было что-то привлекательное.

– Я предпочитаю нормальный секс, но приходится принимать вещи такими, какие они есть. Теперь представь, что твоя рука – это моя рука. Скажи мне, что я с тобой делаю.

Четыре недели, лежа одна в постели, она представляла, что ее рука – это его рука, блуждающая по ее телу. Не в силах остановить себя, она прижала телефонную трубку плечом и скользнула рукой по своему плоскому животу.

– Ты обнимаешь мои груди, а твои большие пальцы нажимают на мои соски.

– Они твердые? – Его голос охрип. – Твои соски.

– Да. – Она застонала, представляя, что ее руки – это его руки.

– Ты мокрая?

– Такая мокрая.

Такая возбужденная, такая горячая. Ей хотелось намного большего.

– О, Джаред. Я хочу, чтобы ты был здесь.

– Не упускай эту мысль, – крикнул он.