С потолка ярко светили лампы. Даффи прислушался. Шаги. Они приближались. Всё ближе и ближе. Тело его налилось тяжестью.
В зал вошли Каин и Энджи. Они были одеты в халаты. Энджи спокойно подошла к другим носилкам. Катцо вышел из помещения.
Каин, сверкая своим врачебным халатом, остановился возле Даффи.
- Не могу поверить, что ты рассказал легавым, где находится мой штаб, Даффи. Я просто поверить не могу.
И это ты, человек чести, человек, на груди у которого значок.
Даффи с усилием попытался улыбнуться.
- Я ничего не сказал. Это неправда. Господи, Каин, это неправда.
Каин кивнул и захихикал:
— А наш малыш снова врёт, Энджи.
Девушка пожала плечами. Улыбка исчезла с лица Каина.
- Лжёт, причём прямо в глаза.
Энджи обернулась к Даффи.
- Просто стыдно, — сказала она сурово. — Достаточно было того, что эта сука сунула тебя в сортир и врезала по хлебалу, чтобы ты выдал, где у нас хаза? Мы всё знаем, Даффи. Или ты считаешь себя единственным легавым, которого мы держим на привязи?
Энджи отвернулась от неподвижного полисмена. Она подняла покрывало с соседнего столика. Столик этот был уставлен всевозможными хирургическими инструментами. Их гладкие поверхности блестели в свете люминесцентных ламп.
Даффи заскулил. Каин наградил его сочувствующей улыбкой:
— Извини, малыш.
- Господи Боже мой, — простонал Даффи, — ну простите же меня.
Каин пожал своими костлявыми плечами и провёл рукой по заросшему подбородку.
- Мне очень жаль, что ты так поступил, — сказал он. — Ты заставил меня страдать, — и добавил, обратившись к Энджи, которая ласково ощупывала инструменты: — Прекрати. Можешь пораниться.
Даффи не обратил внимания на его раздражение:
— Не убивай меня, Каин, прошу тебя, старик. Я всё что угодно сделаю. Всё что угодно.
Каин сладко улыбнулся:
— Я не верю в месть, Даффи. Если б это было возможно, то я бы тебя даже отпустил. Но моя жизнь… Что поделаешь, всё это не так просто. У меня нет той свободы, которой обладает большинство людей. От меня зависит так много народа… А ты, из-за своей глупости, подвергаешь всех их опасности.
- Пожалуйста, не убивай меня, стонал Даффи.
Каин отошёл от стола и уселся на большом стуле.
Энджи подбежала и стала гладить его. Он кивнул ей с серьёзной миной, после чего обратился к Даффи.
- Нет, я тебя не убью, — произнёс он нараспев. — Не убью. Я никогда не убиваю.
В операционную вошёл небритый мужчина среднего возраста. Энджи улыбнулась и вручила Каину пачку ампул. Каин улыбнулся в ответ и вынул оттуда одну ампулу. Он передал её мужчине, тот воткнул её себе в шею и подошёл к Даффи.
- Нет, — повторил Каин, — я никогда не убиваю. Есть люди, которые делают это за меня.
Небритый свирепо взглянул не Даффи и взял скальпель.
В мгновение ока он разрезал простыню, покрывающую тело полицейского.
Даффи вздохнул. Кожа его была даже не поцарапана.
Небритый взял другой скальпель.
Каин спокойно смотрел, как лезвие погрузилось в пухлое тело Даффи. Когда полицейский заверещал, он отвернулся.
Энджи вообще не обращала внимания на всю эту сцену. Она прижала ампулу с НУКЕ к шее и пребывала в состоянии благостного отупения.
Каин продолжал наблюдать за операцией. А почему бы и нет? Последнее время по телевизору не показывали ничего увлекательного.
ГЛАВА 14
- Ночная служба? — спросил Рид
— Нет, — ответила она с гримасой, потом вытащила несколько долларов и бросила их в коробку из-под сигар. — Иду на танцы.
Рид спокойно кивнул головой.
В помещение, пошатываясь, вошёл молодой полисмен с окровавленным лицом. Он посмотрел на коробку:
— Это для Робо?
Рид кивнул.
- Да, — ответил он. — Льюис считает, что, если у нас появятся деньги, «Оу-Си-Пи» придётся продать нам запчасти.
Молодой полисмен бросил деньги в коробку и, пошатываясь, вышел.
Эстевез со злостью посмотрела ка Рида.
- Сволочи! — выругалась она. — Ни хрена их не волнует Робо или кто-нибудь из нас. Они проделали со мной такой же номер, когда меня ранили в колено. Сказали, что бюллетень недействителен до тех пор, пока они не определят точно…
- Хочешь, чтобы и на тебя скинулись? — спросил Рид.
- Нет, милостивый сударь, — прошипела Эстевез. — Я никогда не была так тяжело ранена, как этот парень. Чёрт возьми, это то же самое, что вырвать у человека сердце.
Рид постоял молча, потом взглянул на дверь. В отделение вошёл Уаиттейкер, глава стачкома. С виноватым видом сжимал он в руках свою полицейскую фуражку. Она была наполнена деньгами.
Рид со злостью посмотрел на него:
— Сюда можно входить только работающим копам, Уаиттейкер.
Эстевез тоже недовольно сморщилась:
— Иди бастовать, если ни на что другое не способен.
Уаиттейкер проигнорировал их реплики и подошёл к столу. Он опорожнил фуражку, бросая деньги в коробку, и угрюмо посмотрел на Рида.
- Будь добр, сержант, окажи мне одну услугу, — прошептал он. — Скажи Робо, что бастующие полицейские тоже думают о нём. И они надеются, что это поможет. Господи, мы же всё равно остаёмся копами — и те, что в отделении, и те, что стоят перед ним.
Он повернулся и вышел из здания.
Рид посмотрел на коробку, наполненную деньгами.
- Чёрт бы тебя… — пробормотал он.
Полицейские в отделении молчали. Даже на преступников, сидящих за решётками, это произвело впечатление.
Эстевез надела шлем.
- Ну, а теперь, когда все эти слезливые банки закончились, я пошла.
- Будь осторожна, — предостерёг Рид.
- Я всегда осторожна, — ответила Эстевез. — То есть, кого должны остерегаться попы?
- Только других копов, — прошептал в ответ Рид.
ГЛАВА 15
Старик, сидя в глубокой японской ванне, положил влажный палец на кнопку дистанционного управления. Он слегка нахмурился, когда стук в дверь долетел до его ушей. Старик вздохнул:
- Да, Джонсон, входите. Входите.
Огромные позолоченные двери отворились внутрь и в проёме появился Джонсон. Он осмотрелся. Комната была заполнена буйной тропической растительностью.
Джонсон подошёл поближе:
— Добрый день, сэр.
- День добрый, Джонсон, — Старик вздохнул. — Что случилось?
- Извините, что побеспокоил вас так рано, — начал Джонсон, очки которого запотели от пара, поднимающегося из ванны, — но…
- Но что? — спросил Старик.
- Но, — продолжил Джонсон, — мне кажется, что мы можем оказаться перед лицом серьёзного кризиса.
Старик кивнул.
- Ну что ж, — сказал он, — мне кажется, что за многие годы я уже научился тому, что кризисы появляются и исчезают. А в чём дело сейчас, Джонсон, дорогой мой мальчик?
- Тут начинаются проблемы, — осветил Джонсон.
- Где?
- В нашей позиции относительно Робокопа: она становится серьёзной проблемой в отношении связи с общественным мнением. Все шесть телестанций обвиняют нас в том, что мы выбрасываем Робокопа на свалку.
Старик равнодушно кивнул.
Джонсон скрипнул зубами и продолжил:
— Я знаю, что доктор Факсс считает, будто настал подходящий час, чтобы изъять из обращения нынешнего Робокопа. И мне кажется, что при своём опыте в области маркетинга она отдаёт себе отчёт в том, какой ущерб она причиняет тем самым имиджу нашей корпорации.