Геня низенький, довольно стройный. Светлые волосы на темени образуют забавный хохолок. Взгляд его голубых глаз какой-то теплый, мягкий, выражение лица невинное, извиняющееся. Улыбка смущенная, иногда даже какая-то заискивающая. Интересно, какой же он сам по себе.

Уже 1/4 4-ого, а тревога все продолжается. Залпы зениток то стихают, то вновь учащаются.

Сейчас начну учить уроки. Особенно литературу.

Тревога кончилась без 5 минут 6. Но в 1/2 7-ого начался артиллерийский обстрел. Мама пришла пешком. Сейчас слушали статью академика Орбели, из которой узнали, что немцы расхитили петергофские и пушкинские сокровища65. Они распилили Самсона, увезли в Германию, а также разорили Янтарную комнату в Пушкине и тоже увезли в Германию. Германскому народу придется хоть из-под земли достать нам янтарь для реставрации Янтарной комнаты.

У меня последнее время что-то такое творится в душе, что я сама ничего не понимаю. Мало желаний, предположений, вопросов, столько мыслей, и все они свились клубком, шевелятся, и никак их не распутаешь. Хоть бы ухватиться за какой-нибудь конец. Ведь вот, кажется, все ясно, и действительно начинает казаться, что все мне ясно, ну буквально все, а потом вдруг сразу все как туманом подернется и ничего не понять. И главное, поделиться не с кем. Мама? Домой придет, поест и спать ляжет. Ведь она сейчас так устает. Тамара? Но как с ней поделиться и что она поймет из того, что я ей скажу, да и о чем делиться. Ведь во мне одна пустота, сущая пустота. Я ничего не понимаю, вернее, я все понимаю, только не знаю, что понимать.

Я никак не могу забыть Вовку, он мне каждый день снится. Неужели я его действительно любила, я никак себе не могу дать отчета. И почему я не могу познакомиться ни с одним мальчишкой из нашего класса. Вирой Галю уже все мальчишки называют Галькой, на большой ноге, а меня сторонятся, а некоторые называют на вы. В чем тут дело? Почему я все хочу с кем-нибудь завести разговор, то не знаю, на какую тему. Черт знает что такое. Я прямо не человек, а одно недоразумение. Никому не нравится химик, ну буквально все смеются почему-то над ним. А мне он нравится, я, черт знает почему, вижу в нем советского преподавателя, и я бы хотела, сама не знаю хорошенько, что именно, но я бы хотела, чтоб он стал нашим руководителем, и начал бы нас перевоспитывать, и добрался бы до наших душ, и мы бы стали советскими школьниками, коммунистами в душе. И чтобы он изжил из нас всю обывательщину, чтобы мы пошли с ним слушать симфонию, чтобы мы, т. е. у нас открылись глаза на весь мир, чтобы мы увидели, что мы живем, живем единственную свою жизнь. И чтоб каждый из нас твердо решил прожить свою жизнь по-настоящему. Стать действительной сменой наших родителей, быть лучше родителей. Культурней, образованней. И самим стать такими родителями, чтоб вырастить детей своих еще лучше, чем мы сами. Вот тогда будет для человека счастливая, плодотворная, радостная жизнь. И, умирая стариками, мы бы могли радоваться за прожитую жизнь. Знать, что она прожита так, что нет обиды за нее. Ах, Боже мой, как мне хочется, чтобы начали перевоспитывать ребят.

Как бы мне хотелось жить где-нибудь в другом месте, среди других ребят и еще что-то, и еще, сама не знаю, чего мне хочется. И мне хочется, чтоб Тамарка была другой. И чтоб Вовка был другой. И чтоб все они стремились к чему-то светлому, прекрасному. Может быть, я хочу, чтобы все ребята были романтиками? Может быть. Но, по-моему, нет. Нет. Конечно, нет.

Я хочу, чтоб мы жили, как говорил Ленин. И чтоб школа была другая, и условия другие.

Ленин сказал: «Учиться, учиться и учиться!!»[66]. Это, по-моему, первое, о чем должен думать советский школьник! И советский школьник должен бороться со списыванием, с картами, с папиросами. И еще со многим.

Как бы мне найти человека, который бы интересовался естествознанием, геологией, минералогией. Ведь это камни в минералогическом музее[67]. Почему они меня так волнуют? Не знаю. Мне хочется изучить по нитке, до атома всю природу. И все интересное в ней. И написать книгу о людях. И иметь альбомы с фото с разных концов нашей страны. И гору мне хочется, горы и море. Может быть, я хочу быть простым туристом? Может быть.

Нет! Нет! Не только туристом. Я сама не знаю, кем я хочу быть. Путаница в голове! Хаос!..

Сегодня пришла из школы четверть 6-ого. В. Т. началась в 12 часов. 4, 5 и 6-ой уроки проходили в бомбоубежище. Потом началась бомбежка и у нас замигал, замигал свет и погас. И мы до отбоя сидели в темноте. Там рядом зажгли фонарь. Но мы сидели и разговаривали. Но когда теперь учить уроки.

Без 5 минут 6 пришла мама. Она сказала, что на Невском нет движения, а один дом весь разрушен, вообще дома не существует[68]. Да, дожили мы до таких деньков, по 5-ти часов тревоги. Когда мы входили в бомбоубежище, был день, а когда выходили, было уже темно, вечер. На улице все бегут, спешат. Все с посудой для обеда. По тротуару идут как стадо баранов, не придерживаясь правой стороны. Толкаются, сталкиваются друг с другом.

Город продолжает жить до следующей тревоги!

Сегодня вставала со свечкой, свет потух. Пришла в школу, та же история, темнота. Первый урок был физика, опрос. В середине урока нам раздали по одной ромовой конфетке. Потом алгебра, история. На истории у нас был мед. осмотр, потом пришли и раздали нам всем по талончику на желе. Потом, за три минуты до конца урока, тревога. На этот раз в бомбоубежище просидели недолго. Отбой. Сразу же, раздевшись предварительно в классе, помчались в буфет за желе. В коридоре, что ведет в буфет, темно, свет опять погас, в буфете горит только одна керосиновая лампочка. Долго мы стояли в очереди, давно уже был звонок на урок, я думаю, почему же нас на урок не гонят, оказывается, 9 и 7 классы могут после желе сразу идти домой.

Когда я получила желе и отошла в сторону ждать, когда освободится ложка, объявили, что тревога. Съедите желе, сейчас же в бомбоубежище. Я попробовала желе, оно такое вкусное, я решила съем-ка я его дома. Сделала фунтик из бумаги, положила его туда. Пошла в класс, оделась и думаю, ну, домой все равно не пустят, посижу в бомбоубежище. Вышла на двор, грязь, слякоть, настоящая оттепель. Смотрю, никого нет, ни у ворот, ни у бомбоубежища. Я свободно вышла на улицу. И сразу не поняла, тревога сейчас или нет. Народ ходит как ни в чем не бывало, на углу за чем-то очередь стоит, только трамваи стоят пустые. Пришла я домой без четверти час. Ну, пока комнату убрала, началась стрельба, потом где-то посыпались бомбы. Дом несколько раз качнуло, я – под стол. Ака приходит с обедом, я из-под стола вылезаю. Разделили мы с Акой хлеб, она купила и мне, и себе на два дня. Я поела-хлеб с льняным маслом, а желе спрятала. И вот теперь не знаю, как поступить. То ли съесть его одной, то ли поделиться с мамой и с Акой, сделать им сюрприз. Да только маловато будет, что же один стакан желе поделить на 3 части, это только облизнуться. Нет, лучше я и не буду их раздразнивать, съем в этот раз одна, а буду носить обязательно с собой банку чистую, и если еще будут давать желе, то сделаю то, что хотела сделать с компотом, т. е. накоплю 3 порции и угощу их.

Сегодня я сыта. Я ложусь спать сытой. Ака у меня в школе получила суп и 2 вторых. Днем мы с Акой съели по полной тарелке супа, с одним вторым, а когда пришла мама, каждый получил еще 2 тарелки супа со вторым вторым, да мама еще принесла одну порцию каши и одну котлетку. Так что у нас сегодня было и первое, и второе. Кроме того, у меня и в хлебе недостатку не было: и Ака, и мама отдали мне свой долг, дело в том, что мама получила карточки себе и Аке только сегодня, я же – вчера вечером, и вчера же я купила свои 125 грамм хлеба на 1-ое. И мы разделили их на 3 части. Вчера я никуда не выходила целый день и ничего не делала. Вчера целый день были тревоги и артиллерийский обстрел. Сегодня мне надо было идти в школу к 10-ти часам, но как раз была тревога. Так что у нас первого урока не было, не было и последнего. Сегодня на геометрии присутствовало 17 человек, а на предпоследнем – на химии – 7 человек. Вообще не ученье, а черт знает что. Тамара сегодня тоже не была. После школы я к ней зашла, ее не было дома. Но она сама потом пришла ко мне. Я написала Вове записку, завтра передам Тамаре. Это очень удобно, что Тамара и Ося живут в одной квартире, можно переписываться с Вовой. Кстати, нам теперь в школе не будут давать больше конфет. За конфету будут вырезать 10 грамм сахара[69]. Ну вот, кажется, все новости. Иду спать.