Она помолчала, чтобы он мог осознать значение ее слов.

– Я знаю, мне не следует жадничать, знаю, что надо довольствоваться и той радостью, которая выпадает мне. Но, Карл, ведь речь идет о том, чтобы мы были вместе. Мы так много говорили об этом… и ждали… так долго…

Он молчал. Ее голос сладким жалом впивался в его мысли. Да, они говорили об этом. Он мечтал об этом, он воображал себе это и тогда, когда росли и падали акции, и ему некогда было анализировать их курс, когда он ехал верхом на лошади, объезжая свое поместье. Он думал о ней, когда ел, когда одевался и раздевался, когда спал с Валери…

– Карл, – начала она очень нежно, – позволь мне доставить тебе радость, как доставил ее мне ты… новая жизнь… – ее голос обволакивал Карла, как будто ее ноги обвивались вокруг его бедер. Все остальное ушло куда-то далеко, и он взглянул на нее так, словно они только что встретились в их домике после нескольких дней разлуки.

– Господи, Сибилла, уже неделя прошла, – он пересек комнату и подхватил ее на руки. – Боже мой, я не могу потерять тебя, – приглушенно проговорил он.

На Рождество, когда праздники и приемы сменяли друг друга сплошной чередой, Карл и Валери едва успевали обмениваться словом. Карл был подавлен и взвинчен, плохо спал, ел от случая к случаю, убеждая сам себя, что в их бешеном распорядке жизни Валери никогда не сможет что-либо заметить.

Но Валери заметила, не однажды наталкиваясь на его глухое раздражение и дурное настроение. Однако она была слишком занята делами по поместью Стерлингов и разъездами по его окрестностям, чтобы проверить свои предположения.

Она была уверена, что у него завелась интрижка – несколько раз он ненароком обмолвился о своих поездках в Манхэттэн, да были и другие признаки, – но она не знала, кто его любовница, и не собиралась разузнавать. У них было о чем поговорить и помимо этого. Если, конечно, они найдут время для беседы, думала она. В эти дни они успевали только осведомляться друг у друга, когда начинается следующий прием.

В своих мыслях Карл считал ее уже потерянной для себя и впадал в панику. Если бы она рассердилась на него за что-нибудь, то могла бы вышвырнуть его прочь или потребовать развода, но тогда бы раскрылось положение их финансовых дел. Даже если бы она не захотела развода, но почувствовала наступивший конец их близости, она потребовала бы раздела имущества и возврата ее денег. Страх угнетал его.

Дни летели, и их с Валери относило все дальше и дальше друг от друга.

Потом приехала погостить мать Валери, и ему казалось, что они что-то подозревают и следят за ним. Вот посадят его как-нибудь перед собой и потребуют отчета в своих финансах. Он холодел от ужаса, представляя этот разговор.

Безумие его нарастало. И когда в один из рождественских дней Валери сказала, что неплохо бы уехать вдвоем ненадолго, он никак не мог взять в толк, о чем она говорит.

– Ты не хочешь проводить здесь каникулы? Но почему? Что тебе здесь не нравится?

– Здесь все было бы прекрасно, если бы мы были одни. Надоело бороться с толпами, я хочу побыть с тобой наедине, Карл. Мне кажется, нам неплохо было бы отдохнуть от поместья и от его обитателей.

– Но мы не можем уехать! Не можем же мы всем сказать…

– Знаю, сейчас нам не вырваться. Но мне хочется отправиться куда-нибудь после новогодних праздников и только с тобой вдвоем.

Он с минуту раздумывал.

– Хорошо. Я попытаюсь вырваться, если не в начале, то в середине января…

– Нет! – твердо возразила она. – Мне это не нравится. Я ждать не намерена. Нам нужно развеяться, Карл, и ты знаешь это не хуже меня.

Он пожал плечами. Уехать он никак не мог. Нужно было присматривать за Сибиллой, нужно было быть в курсе, как идут дела с закладами.

– Поедем в Нью-Йорк, если хочешь. Мне нужно немного поработать в офисе, ну а в остальное время будем ужинать в ресторанах, ходить в театры со Стивенсонами или Грэмсонами и…

– Карл, я же сказала тебе: нам надо побыть одним. Уж лучше мы никуда не поедем, если ты всюду собираешься обрастать компаниями. Или между нами существуют отношения, которые стоит обсудить, или нет. Я не собираюсь ждать, чем это все закончится.

Именно этих слов он боялся больше всего.

– Господи Боже, конечно же, я сделаю все, что ты хочешь, дорогая, только не дави на меня.

Она чуть приподняла брови:

– Я, кажется, и не давила. Я просто говорю, что мне не хочется ждать месяцами момента, когда мы могли бы поговорить. Я объяснила тебе, чего я хочу: отправиться в какое-нибудь тихое местечко, где за обедом не толпился бы народ, где мы могли бы заново узнать друг друга, любить и не обращать внимание на всех остальных. Не думаю, что тут есть о чем дискутировать. Можешь считать это моим новогодним подарком.

Карл обнял ее и привлек к себе, чтобы она не могла видеть его лицо.

– Все это великолепно! Куда бы тебе хотелось уехать?

– В горы. По-моему, это лучше всего. Что ты скажешь?

– Да, – ответил он почти без колебаний. – Особенно, если тебе это доставит радость. Поедем сразу после новогодних праздников, – он крепче прижал ее к себе. – Неделя в Адирондаке, вдали от всего мира.

Домик стоял на принадлежащем им маленьком озере в нескольких милях от Лэйк Плейсида, выходя одной стороной к сосновому лесу, а парадной – на узкую полоску пляжа. Сложенный из огромных толстых бревен, с высокой островерхой крышей и широким каменным камином, дом был небольшой, с тремя спальнями, и Карл намеревался поселить в них приятелей, которых пригласил в это небольшое путешествие.

– Алекс и Бетси Тэрэнты просились лететь с нами, и не мог же я им отказать, – объяснял он Валери, отправляясь в аэропорт. – Они нам не помешают, к тому же ты всегда их любила.

Валери всегда терпеть не могла Бетси, но противиться уже не могла.

– Мы же собирались побыть только вдвоем, – лишь тихо заметила она.

– Знаю, Вал, ты уж меня прости. Так вышло. Мы не будем обращать на них никакого внимания. Они могут делать то, что им будет угодно.

Валери промолчала.

Во время полета в Лэйк Плейсид она попросила Алекса сесть впереди вместе с Карлом, а сама устроилась позади них рядом с Бетси и позволила ей всю дорогу трещать о самой себе.

Она знала, что будет именно так. Можно было даже не думать, по какой причине Карл пригласил Тэрэнтов: он всегда окружал себя людьми, даже во время уик-энда в Вашингтоне или Нью-Йорке. Карл всегда противился уединенным поездкам и всеми силами пытался избежать их. А сейчас он был особенно взвинчен, хотя и старался казаться веселым до безумия. Таким она его никогда не видела. Но все же, уговаривала она себя, для Карла это была слишком маленькая компания, и у них непременно будет много времени, чтобы побеседовать.

Приземлившись в аэропорту Лэйк Плейсид, они проехались до их дома в Вагонире. Валери занялась обсуждением блюд с экономкой, жившей в Лэйк Плейсиде, а Карл обошел дом с домоправителем, обсуждая с ним течь в крыше и прорвавшуюся трубу, которую заменили как раз на предыдущей неделе.

Тэрэнты устроились в большой спальне наверху, а вещи Валери и Карла отнесли в хозяйскую спальню на первом этаже. И Карл сразу прошел в свой маленький кабинетик рядом со спальней.

И в этот день, и на следующий он работал там, заперев двери. Он упрашивал Валери и гостей пойти погулять, покататься на лыжах или на снегомобиле объехать озеро.

– Я присоединюсь к вам, как только смогу, – пообещал он в пятницу утром.

Сидя за своим письменным столом, он уронил голову на руки.

– Прости, Вал. Как только я смогу, мы тотчас обойдем все наши любимые места. Может быть, попозже, днем.

– Пойдешь один, – холодно сообщила Валери. – Мы с Тэрэнтами уезжаем на весь день в город и вряд ли вернемся к ужину. Ты только осложняешь наши отношения. Если так пойдет дальше, наш брак…

– Осложняю? Нам не нужны осложнения, у нас все прекрасно. Я был занят, мне некогда было уделить тебе внимание, я это знаю. Но это же ничего не значит. Ради Бога, Валери, ты будешь делать проблему каждый раз, как у меня будет по горло дел? Если каждая пара, которая не проводит вместе слишком много времени…