Полиция, приехавшая на место преступления через три минуты после звонка Ника, прочесала все окрестности. Оцеплять улицы и парк было поздно, тем не менее они осмотрели все вокруг, а трое полицейских вошли в дом Валери. Ник остановил их, заявив:

– Мы отправимся в больницу. Необходимо узнать о состоянии Лили. Можете побеседовать с нами там.

Он, Розмари и Валери поехали вслед за машиной «скорой помощи», увозившей Лили и Боба Таргуса в госпиталь.

Непосредственно перед ними две машины «скорой помощи» доставили в госпиталь еще двоих пострадавших. В помещении неотложки, как показалось Нику, царили полный хаос и неразбериха. Однако, к его удивлению, доктора и медсестры как-то умудрялись во всем разобраться.

Состояние Таргуса не вызвало опасений. С пулевой раной плеча его направили в палату. Лили сразу же отвезли в операционную.

Валери, Ник и Розмари ожидали в холле больничного коридора, обставленного потертой мебелью, металлическими торшерами и журнальными полками. Журналы были истрепаны, с отрывающимися обложками, вываливающимися бланками на подписку, с наполовину разгаданными кроссвордами. Розмари, поколебавшись, взяла два журнала и села в кресло.

– Мне необходимо, – сказала она извиняющимся тоном, – мне не по себе от мыслей о Лили и о случившемся. Невозможно… Ничего подобного, никогда… – голос ее постепенно угас.

На протяжении следующих нескольких часов она то читала, то впадала в полусонное забытье.

Ник и Валери устроились на узкой кушетке.

– Скоро здесь будет полиция, – сказала она. – Придется сказать, что мы узнали голос Сибиллы, не так ли?

Он кивнул:

– Этого не избежать. Нужно будет поговорить с Чедом, прежде чем он узнает об этом со стороны. Боже праведный! Что мы ему скажем? Так много…

– Ты уверен, что то был ее голос, Ник? Мне показалось, что ее, но…

– Несколько раз я слышал, как она кричала, – сухо проговорил он, – и у нее были причины устранить Боба. Мне следовало бы подумать об этом.

Он беспокойно заерзал, затем встал.

– Пойду позвоню ей.

С телефона-автомата, установленного в конце коридора, он набрал номер Сибиллы.

– Не отвечает, – сказал он, опускаясь рядом с Валери и снова взял ее за руку. – Наверное, еще в пути после стрельбы в Фолс Черч.

Они молча сидели, погруженные в свои мысли.

– Что будет с Лили? – спросила Валери. – Теперь ей придется жить самостоятельно. Не думаю, чтобы она знала, как.

Ник, соглашаясь, кивнул.

– Ей придется повзрослеть в большей мере, чем Чеду.

Валери задумалась.

– Не уверена. Лили знает гораздо больше, чем показывает. Она не отдает себе отчета в том, как много она знает. София как-то сказала, что Лили говорит как человек, находящийся в трансе. Думаю, примерно так она и жила. Теперь ей предстоит проснуться. Можешь представить, какой она тогда станет? Она обладает силой воздействовать на людей – хотела бы я знать, как она ею воспользуется?

– Скорее всего, ты ей поможешь. Она обожает тебя. Неужели ты действительно считаешь, что она не обратится к тебе за помощью? Бедная ты моя, любимая, тебе придется заботиться о Чеде и о Лили, прежде чем у нас появятся свои дети.

Валери улыбнулась:

– Подумаем об этом.

– Давай только поскорее. Не хочу больше ждать, а ты?

– Нет, куда же еще? Мне тридцать четыре года, и я давно хочу иметь детей.

– Когда-то ты была не так уверена.

– Когда-то я была слишком молодой и не подозревала, что для меня будет означать семья, в которой есть ты!

Они нежно поцеловались, бурное проявление страсти в этом помещении было неуместным. Затем появились полицейские.

Их интересовал лишь один вопрос: у кого были причины стрелять в Боба Таргуса и в преподобную Грейс?

Судя по ответам Ника и Валери, стрелявший хотел убить Таргуса. Таргус был один, когда в него угодила пуля. Но как только появилась преподобная Лили, прозвучал второй выстрел. Поэтому, у кого были причины желать смерти обоим?

– Мы нашли несколько свидетелей, – сказал один из полицейских. – Группа подростков слышала прозвучавший в парке крик. Возможно, вы тоже его слышали. Со слов подростков, он звучал, как «Лии», довольно похоже на «Лили». Посмотрев в том направлении, они заметили, как женщина, которая что-то несла, может быть, ружье, села в машину «тестаросса». Итальянская модель. Таких машин, наверное, не более полдюжины на весь штат. И можно биться об заклад, что любой подросток знает, как выглядит такой автомобиль. Думаю, мы легко сможем разыскать ее. Вам известно, у кого есть «тестаросса»?

– Да. – Ник почувствовал, как Валери сжала его руку. – Ее зовут Сибилла Эндербай.

– Эндербай… Вы слышали ее голос?

– Да, мы узнали ее голос.

– Кто она?

Ник почувствовал, как волна беспомощности нахлынула на него. Кто она? Телепродюсер. Бывшая жена. Мать в некотором роде. Возможно, сила, стоявшая позади Грейсвилля. Женщина, которой правила зависть. Разгневанная женщина.

– Она снимает телевизионную программу «Час Милосердия». Боб Таргус был пилотом самолета Фонда «Час Милосердия» до момента, когда несколько недель назад самолет был продан. Он приезжал к миссис Стерлинг, чтобы рассказать о возможной причастности Сибиллы… э… миссис Эндербай к авиационной катастрофе, произошедшей полтора года назад.

Полицейский, нахмурившись, произнес задумчиво:

– Не вижу связи. Преподобная Грейс и авария самолета?

– Мы все еще пытаемся разобраться, – сказал Ник, – многого не знаем сами. Поэтому не можем сказать о Сибилле Эндербай того, в чем не уверены.

– Почему? Все же говорят. Выскажите свои предположения.

– Нет, расспросите ее сами.

– Расспросим, не беспокойтесь об этом. Знаете ее адрес?

– Морган Фармс, в Мидлбурге.

Когда полицейские уехали, Валери и Ник сидели рядом. Розмари листала журналы, бормоча что-то насчет Сибиллы, вспоминая давние времена, когда мать Сибиллы была ее портнихой. Сибилла, тогда ребенок, обычно сидела поблизости, тихая, внимательная и неулыбчивая, играя лоскутами материи и прислушиваясь ко всему, о чем говорили взрослые, пристально наблюдая за тем, что происходило вокруг, вбирая все в себя. Когда Розмари дарила ей платья, надоевшие Валери, она брала их, никогда не говоря слов благодарности, и только глядела своими странными светлыми глазами до тех пор, пока мать не напоминала о необходимости поблагодарить. Тогда, словно задыхаясь, она выдавливала из себя несколько слов признательности.

– У меня мурашки бегали по коже, – прошептала Розмари, – или я начала так думать теперь, после случившегося?

Три часа спустя вышел врач. Лили поместили в послеоперационную палату. Ее состояние было удовлетворительным. Она хорошо перенесла операцию. Лили была молодой и сильной. К тому же ей повезло.

– Отправляйтесь домой, – сказал врач, – пока больше ничего сказать не могу. Сейчас ее нельзя беспокоить. Завтра, может быть. Позвоните утром.

Ник вел машину по слабо освещенным, почти призрачным улицам Джорджтауна.

«Домой», – подумала Валери.

События прошедшей ночи казались Нику более ясными теперь, когда он сидел на кровати, а Валери принимала душ, чем тогда, в госпитале. Там он был слишком поглощен случившимся, чтобы думать о деталях.

«Ее машина, – размышлял он, – «тестаросса». Сибилла всегда стремилась подчеркнуть свое богатство. Ей, видимо, не приходило в голову, что идти на такое дело и использовать уникальную иномарку – это все равно, что выйти на улицу с табличкой «Я – убийца» на груди.

– Пап, ты встал? – раздался из-за двери звонкий голос выспавшегося Чеда.

– Сейчас, – проговорил Ник, натягивая халат и открывая дверь.

Чед посмотрел мимо него на смятую кровать, на брюки и рубашку Валери, лежавшие на стуле, затем на Ника.

– Я не слышал, как вы вернулись.

– Мы приехали очень поздно. Прошлой ночью произошли серьезные события. Мы хотим поговорить с тобой. Через пятнадцать минут мы спустимся вниз к завтраку. Подожди нас, не уходи никуда.