— Ты чего, сдурел, паря?! — ору я. — Тебя нельзя его бить!

Техник оборачивается ко мне:

— А я говорю, можно! Смотри, бля!

Сатанист лежит на сцене, мантия распахнута, а в правой руке он сжимает кинжал.

Я так испугался, что чуть не упал на колонки. Если бы не техник, Тони уже отправился бы к праотцам.

В тот вечер в мотель мы возвращались потрясенными. Сукины дети прознали, где мы живем и на стоянке перед мотелем собралась целая банда в черных рясах с капюшоном. Они пели какие-то песни. Мы были достаточно вымотаны, чтобы базарить с ними, а, значит, проигнорировали их и пошли прямиком в наши номера, окна которых выходили на улицу. Минуту спустя один из техников поднял хай. Оказалось, кто-то нарисовал кровью на двери перевернутый крест.

Не могу сказать, что нас это напугало, но после случившегося на сцене, не хотелось ковыряться в этом дерьме. Мы вызвали полицию. Понятное дело, полицейских это только повеселило.

Просто не могли от нас отстать, эти сатанисты. Утром выхожу из номера, а они уселись в кружок на половике у двери, все в черных накидках с капюшоном, вокруг расставлены свечи. Мне это порядком надоело. Однажды, вместо того, чтобы безмолвно разойтись с ними, я подошел поближе, присел на корточки, глубоко вдохнул, затушил свечи и пропел «C Днем Рождения!»

Поверьте мне, они не слишком-то обрадовались.

В течение двух лет с начала первого турне по Штатам, мы беспрерывно выступали. Между 1970 и 1972 годом около шести раз пересекали Атлантику. Проводили в воздухе столько времени, что были на короткой ноге со стюардессами из «PanAm» И хотя мы были измучены и больны от смены часовых поясов, алкоголя и наркотиков — это был настоящий прорыв. Чего мы только не делали и не видели, с кем только не познакомились.

Побывали даже на концерте Элвиса.

Дело было в лос-анжелесском «Форуме». Мы были под кайфом, пока расселись, король уже спел половину репертуара. Мы видели его издалека, маленького как муравей. Я никак не мог смириться с фактом, что его группа играла целую вечность, пока Король не соизволил выйти на сцену. А потом он выдал пару хитов и свалил. Мы сидели и думали: «И это все?» Затем из колонок раздался трубный глас: «Дамы и господа! Элвис покинул здание».

— Жирная, ленивая скотина — сказал я, позабыв, где нахожусь.

Этот концерт стал для нас наглядным примером. Я впервые увидел так классно отлаженную торговлю перед концертом. Можно было купить подстаканники с изображением Элвиса, крышки для унитаза, чашки и ложки с Элвисом, куклы, часы, сарафаны от Элвиса. На всем, что душа пожелает, делали надпись «ELVIS» и впаривали поклонникам вместе с Элвис-колой и Элвис хот-догом. А фаны были только рады за это платить.

Должно быть, он был самым богатым парнем на Земле.

Вскоре мы начали принимать наркоту посильнее. В Бирмингеме трудно было достать кокаин, я познакомился с ним только в начале 1971 года в Денвере, где мы выступали с «Mountain». Именно Лесли Вэст, гитарист и ведущий вокалист этой группы ввел меня в мир старого доброго дурь-порошка.Мы так называли смесь амфетамина и экстези, потому что после него не спишь всю ночь и несешь ахинею. Хотя Вэст до сих пор утверждает, что я принимал кокс задолго до этого случая. И слегка занудствовал по этому поводу. А я ему в ответ: «Послушай, Лесли, если ты родом из Астона, то абсолютно точно помнишь свое первое приключение с кокаином. Так же как первый секс».

Сидим в гостинице после выступления и Лесли делит дорожку:

— Хочешь немного?

Сперва я отвечаю:

— Ты чё, бля, старичок, ни в коем случае!

А он опять за свое:

— Чего ты ломаешься? Попробуй чуток, все будет зашибись!

Ну, меня долго уговаривать не надо.

А потом: нюх-нюх, ооо!

Я его полюбил, сразу же. Получилось как и с другими наркотиками: беру на пробу и мне уже хочется пребывать в этом состоянии до конца жизни. Но никогда ничего из этого не выходит. Хоть расшибись в лепешку, такого кайфа как в первый раз, уже никогда не будет.

После этого случая мой мир слегка погрузился в туман.

Ежедневно я курил травку, бухал, втягивал пару дорожек кокса, догонялся стимуляторами, барбитуратами, сиропом от кашля, кислотой, чем попало. Зачастую не знал, какой сегодня день. Пока однажды мы не вернулись в «Island Studios» в Ноттинг Хилл для записи очередного альбома «Master of Reality», снова под руководством Роджера Бэйна.

Немногое из тех событий помню, ну разве что Тони перестроил гитару, чтобы ему было легче играть, Гизер писал текст к «Sweet Leaf» с мыслью о травке, которой мы укуривались, а «Children of The Grave» был самым офигенным творением, которое нам удалось записать. Как обычно, критики смешали эту пластинку с дерьмом, хотя один назвал нас оркестром с «Титаника» за день до конца света, что мне показалось удачным сравнением. Впрочем, музыкальная пресса мало кому отбила охоту купить пластинку, потому что «Master of Reality» стал следующим большим хитом. В Британии он добрался до пятого места, а в Америке — до восьмого.

Но нам не суждено было почивать на лаврах. А у меня не было времени насладиться прелестями семейной жизни. Впрочем, начал осознавать, что жениться по молодости было не совсем обдуманным решением. Дома не находил себе места, будто сходил с ума. Чтобы с этим справиться, я должен был нажираться.

Семейную жизнь осложнял и тот факт, что с нами жил сын Телмы — Эллиот. В то время ему было четыре или пять лет. Вообще-то, я усыновил его. Он был неглупым ребенком, но как-то мы с ним не ладили. Сами знаете, некоторые просто не могут найти общий язык с детьми и все тут. Именно так было у меня с Эллиотом. Когда я был дома, то все время орал на него или таскал за ухо. И не то чтобы он делал что-то плохое и заслуживал этого. Жаль, что я не мог быть добрее к нему, потому что до того, как я появился, ему пришлось несладко. Его отец сбежал, когда он был еще младенцем. Когда Эллиот подрос, то рассказал мне, что один раз видел своего старика в пабе, но не решился подойти и заговорить с ним. А это действительно очень печально.

Да и я не был полноценной заменой. Беспробудное пьянство, наверняка, только усугубляло проблему, я становился раздражительным. И к тому же — страшным эгоистом. Сказать по правде: наверное, я был ужасным отчимом.

А если и любил Телму, то с уверенностью не давал ей это почувствовать. Жалею в жизни о нескольких вещах — и это, собственно, одна из них. Я много лет вел себя как женатый холостяк, вырывался из дому, кадрил девок, так нажирался в пабе, что засыпал в машине прямо на улице. Эта женщина прошла со мной ад. Мне не следовало на ней жениться. Она не заслужила этого: Телма была хорошим человеком и хорошей женой. Это я был долбаным дегенератом.

Через девять месяцев после свадьбы — день в день — Телма забеременела. В то время мы по-прежнему не получали достаточно бабла ни за концерты, ни с продажи пластинок, но знали, что с группой все в порядке. Поэтому были уверены, что вот-вот Патрик Миэн заплатит нам такой гонорар, что нам хватит на Букингемский дворец. А пока работала старая схема: если что-то было нужно, набирал номер телефона. Вот Телма и подкинула идею, чтобы мы подыскали новое жильё. Мы не могли жить в тесной комнатушке с рыдающим ребенком, говорила она, поэтому нужно подыскать себе что-то более подходящее. В конце концов, мы могли себе это позволить. Я был руками и ногами «за».

— Давай переедем в деревню — сказал я. Уже мысленно представлял себя в твидовом костюме, зеленых болотниках, на «Рэндж Ровере» и с ружьем.

На протяжении нескольких месяцев всякий раз, когда на пару дней заезжал домой, я вскакивал в наш новенький зеленый «Триумф Геральд» с откидным верхом (я купил его для Телмы, поскольку сам водить не умел) и мы выезжали за город на поиски дома. Наконец мы нашли то, что нравилось нам обоим: Bulrush Cottage в Рентоне, графство Стаффордшир. За него просили двадцать с лишним кусков, что не было заоблачной ценой. Там было четыре спальни, сауна, комната для переделки под маленькую студию, и, что самое главное, большой участок земли вокруг дома. На всякий случай мы поискали еще, просто для самоуспокоения. Но однажды в чайной лавке в Ившеме, графство Вустешир, мы пришли к выводу, что повидали достаточно и остановились на варианте с Bulrush. Казалось, что я наконец-то повзрослел. Мы начали фантазировать как заживем в деревне, и вдруг Телма меня прерывает и говорит: