Максим покопался в сундуке за кроватью, вытащил штаны и куртку, как на Альке.

— Оденься.

Пузырёк торопливо нырнул в мягкую одежду.

Алька снова забралась на кровать и тихо сказала:

— Мне снился сон. Мы с тобой жили в деревне. Я училась у ведьмы, а ты остался дома с мамой и папой.

— И у нас были пони, — кивнул Максим. — А в хозяйстве помогали маленькие, почти невидимые существа. Да?

— Да…

— Это не сон. Вернее, не совсем сон.

— Я ничего не понимаю, — жалобно сказала Алька.

— И я, — тихо добавил Пузырёк. — Куда ты исчез тогда, внизу?

Максим вздохнул:

— Не знаю, как объяснить. Я жил в деревне, и при этом в Замке, и ещё в одном городе, с огромными домами и широкими дорогами. Как будто везде одновременно. В деревне и городе у меня была сестра. А в Замке я стал магом, и мой взрослый друг просил меня пройти через кристалл, чтобы в нём получился целый мир.

— И ты согласился? — испугалась Алька.

— Я не успел. Он выстрелил из арбалета и попал в меня. И, наверное, тогда я всё-таки прошел через кристалл. Потому что оказался в непонятном месте, где Замок выполнял мои желания. Только я не мог из него выйти. Наверное, это внутри кристалла было. А потом тот замок с этим слился, и я оказался здесь.

Алька нахмурилась:

— Когда, говоришь, это всё было?

— Летом.

— Замок уже сто лет заброшен!

— Да, теперь, получается, так. Но кое-кто помнит, как было на самом деле.

— Кто? Тот колдун?

— Да. Его зовут Маркус. Он маг. И ещё одна волшебница, Урана. Мне кажется, я её видел в деревне. Там она была старухой.

— Если заснёшь, я тебя больше не бужу, — предупредил папа.

— А сколько сейчас? — я открыл глаза.

— Половина пятого.

— А Леонтий, что, не кукарекал?

— Ты его не слышал. Завтракать будешь?

— Ну, пап! Ты что!

— Я положу в сумку пирожки. Осторожнее, там Синяя бутылка.

— Ага, — я потянулся и зевнул. Спать хочется — сил нет. Но если поддаться дрёме и упасть в кровать, за Алькой поедет папа. И мне потом будет стыдно.

Я вышел на крыльцо и поёжился. Предрассветный холод пробирал до костей. Из-за угла показался гребень Леонтия. Петух с интересом посмотрел на меня, наклонив голову.

— В следующий раз громче кричи, — сказал я ему.

Петух независимо похлопал крыльями и ушел обратно за дом.

Эх, нужно было всё-таки глотнуть горячего. А теперь — быстрее в сарай, седлать пони. Они теплые.

Пони нетерпеливо переминались с ноги на ногу, им не терпелось отправиться в путь. В углу шуршало сено — так наш овинный выражает недовольство. Словно говорит: будете меня обижать, уйду, заведутся крысы и будут вот так шуршать. Сегодня он рассержен моим ранним появлением. Вчера не понравилась вода в поилках. Позавчера… Да что вспоминать, он у нас вообще ворчун.

Под эти мысли я оседлал пони и вывел их во двор. Оглянулся — на кухне светилось окно. Хорошо там. Уютно. А я по сырости таскайся… Ой. Папа наверняка смотрит на меня. И скажет потом: «Зря поехал, только мучился». Я запрыгнул в седло и расправил плечи.

Пора.

За дальним лугом небо светлело, и проступали размытые контуры холмов. Дорога опускалась вниз, тянулась вдоль ручья, к которому стекался туман. Из него медленно выползло красное, раздутое солнце и спряталось за деревья.

Так я ехал, пока солнце не поднялось над лесом. Туман рассеялся, стало тепло. Впереди показался каменный мостик, а возле него — маленькая фигурка.

Алька увидела меня и побежала навстречу. Я спрыгнул на землю и вытащил из сумки Синюю бутылку.

— Осторожно! Не переворачивай! — крикнула Алька.

— Знаю.

Сколько можно напоминать? Когда я был маленький, мама только начала приносить домой волшебные предметы. Конечно, интересно, почему горячий отвар так долго не остывает. Разглядывая, я перевернул бутылку. Вода тут же замёрзла, бутылку разорвало, а меня окатило водой. Хуже всего то, что вода при этом снова превратилась в кипяток.

С тех пор все мне напоминают — осторожнее, осторожнее…

Я достал кружки, поставил их на пенёк.

— Давно ждешь?

— Не очень.

— Замёрзла?

— Чуть-чуть.

— Давай отвар попьем. Это утренний, бодрящий. И пирожки есть, хочешь?

— Хочу.

Мы позавтракали. Алька стряхнула крошки.

— Интересно, что у папы на обед?

— Тушеная утка. Но я тебе ничего не говорил!

— Утка — это хорошо, — улыбнулась сестра. — Мама приехала?

— Не-а. Ты же знаешь, она наблюдает летние пляски наяд. А они только к середине лета закончатся.

Алька кивнула и задумалась о чём-то своём. Кажется, у неё есть, что рассказать. И отлично. Пусть меня не взяли учиться магии, но интересно же!

Три месяца назад, когда Алька стала ученицей колдуньи, папа позвал меня:

— Максим, иди сюда, поговорим.

Мы сели на диван. Папа смущенно поёрзал.

— Вы с Алькой всегда ладили…

Я сразу понял:

— Пап, ты думаешь, я буду Альке завидовать, и мы поссоримся?

— Если честно, то именно этого я и боюсь, — серьёзно ответил папа.

— Да с чего ты взял? Наоборот, здорово, у нас вторая колдунья будет.

— Ну и славно, — облегченно улыбнулся папа и растрепал мне волосы. — Не хочешь постричься?

— Ну уж нет! Если я сегодня такой хороший сын, это не значит, что со мной можно делать ужасные вещи!

Папа засмеялся, и больше к этому разговору мы не возвращались. На выходные Алька приезжала домой, и я отвоевал право встречать её у моста. Эти часы — самые лучшие. И пусть Алька молчит, мечтательно глядя в небо. Всё равно мы вместе, и понимаем друг друга без слов. Как раньше.

Мы спустились к ручью. И там мне вдруг стало страшно. Утро, солнышко светит, птицы щебечут в лесу. А мне жутко, да так, что спрятаться хочется. Кто-то другой, может, и посмеялся бы. Но Алька, глянув на меня, тут же спросила:

— Максик, ты чего?

— Слезай с пони! Тяни его в кусты!

Мы нырнули в густые заросли иван-чая. Высокие стебли сомкнулись за нами, как потайная дверь.

Очень долго ничего не происходило. Алька зашипела у меня за плечом:

— Комары…

— Тс-с-с!

На дороге появилась большая чёрная собака. Я не успел заметить, откуда она взялась. Она бежала, опустив морду к земле. У того места, где мы спрятались, она замерла. Медленно повернула косматую голову… И я понял, что она слепая. У неё были мутные бельма вместо глаз. Но при этом — честное слово — она видела меня.

Алька встала в полный рост. Я только подумал — с ума сошла от страха. Забыл, что испугался я, а не она. И тут небо помутнело, а вокруг всё застыло. Собака упала, как неживая, и скукожилось, словно высохла. Краски вернулись, мир снова ожил. А страх тут же пропал. Так бывает, когда увидишь страшный сон и проснёшься. Ещё немного жутко, но уже по инерции. Все ужасы остались там, за гранью сна…

Алька вцепилась в моё плечо.

— Это была бешеная собака, да?

— Не знаю. А чем ты её?

— «Временная стрела». Ускоряет время. Очень сильно. Старшая Ха вложила в нас для защиты по одному сильному заклинанию. Оно срабатывает, если рядом настоящая опасность. Сама бы я ни за что не смогла.

— Пригодилось.

— Да уж. Поехали отсюда.

Мы пустили пони в галоп, будто за нами гнались. Я оглянулся. Высокая трава скрыла то, что осталось от собаки.

Дома Алька сразу начала хозяйничать — подметать пол, вытирать пыль, раскладывать по местам одежду. Я тоже не мог усидеть на месте. Стоило остановиться, задуматься — и снова вспоминалась жуткая собака. Я пошел полоть лук.

Папа удивился:

— Вы что, поспорили, кто больше домашних дел переделает?

— Ага.

Молодец папа. Сам бы я ни за что до такой отговорки не додумался. Ещё по дороге мы решили ничего папе не говорить. Это дело магов, и Алька всё расскажет старшей ведьме. Была бы дома мама, тогда другое дело.