Штакор и 1-я Донская казачья дивизия направлялись по Варшавской железной дороге в район Царского Села, а Уссурийская казачья дивизия через Псков-Нарву-Ямбург в район Гатчины. Сразу начались недоразумения. В ночь на 27 августа головные подразделения Донской дивизии железнодорожники отправили не на Лугу, а на Нарву. (Это сработали друзья Ленина из Бунда. - Р. К.). В 12 часов 27 августа эшелон штакора прибыл в Лугу, где без паровозов стояли два эшелона донцов. Начальник станции Луга доложил штакору о полученном им категорическом распоряжении Начальника Управления Военных Сообщений Петроградского округа не пропускать в сторону Петрограда ни одного эшелона казаков (это те, кто в марте гонял по заранее продуманному маршруту царский поезд. - Р. К.). Все паровозы депо должны быть угнаны на север.

Из штаба фронта в Пскове подтвердили приказ Ставки о движении на Петроград и добавили: если нельзя по железной дороге, двигаться походным порядком. Связаться с Уссурийской дивизией не удалось. В 15 часов из Пскова шёл пассажирский на Петербург, можно было поехать туда и всё на месте узнать. Я поехал. В городе всё спокойно. (То есть - воинские части могли приехать в столицу пассажирским поездом, подцепив несколько вагонов с оружием и боеприпасами. - Р. К.).

В штабокруге меня обступили офицеры. Я услышал: тут ждут нашего подхода, чтобы столичные надёжные части выступили против Совдепа.

Я в Луге в 2 часа ночи, на перроне личный адъютант Крымова, корнет Квятковский: «Генерал Крымов приехал час назад, ждёт Вас!» Я доложил о смещении Корнилова и о приказе Керенского. Крымов вскочил с места и хлопнул кулаком по столу так, что упали свечи. Нецензурная ругань. «Я так и знал, что этому негодяю Керенскому нельзя верить ни на грош. Керенский поставил меня в гнусное положение. Придётся драться, начинать гражданскую войну!» Долго кричал Крымов, окружающие молчали.

28 августа. Стало известно - севернее Луги железная дорога разобрана. 29 августа в 6 часов вечера генерал Крымов вызвал к себе начальника Донской дивизии и приказал ему и дивизии в 9 часов вечера выступить в город Лугу и далее двигаться на Петроград. Были собраны полки и сотенные комитеты и офицеры. Уговаривали выполнить приказ, казаки молчали. (Это уже специалисты от психологии - агитаторы Ульянова-Бланка поспешили приехать и постарались. - Р. К.).

Упорство было сломлено. Колонна дивизии двинулась. 30 августа. Колонну около 12 дня догнала машина, в ней начальник гарнизона Луги генерал-майор Изергин и от Керенского его помощник начальник «военного кабинета» полковник Самарин. Крымов сказал: "Я еду в Петроград, вызван Керенским. Указания будут из Петрограда!"»

Возникает вопрос: что за абсурд? - У генерала Крымова приказ Корнилова двигаться на столицу, свергнуть Керенского и захватить власть, а он, бросив армию, поехал единолично на переговоры с Керенским. Эту предательскую по отношении к Корнилову и России странность не понять, - если не знать, что генерал Крымов присягал дважды: раз как русский офицер - России и царю, а второй - масонам, и Керенский по этой линии был для него главный начальник. И теперь эти две клятвы генерала Крымова противоречили друг другу, и перед Крымовым встала классическая дилемма многих масонов - в данном случае какой клятве, кому служить и кого предать?

В. Н. Иванов: «.Генерал Дитерихс потом говорил, что генерал Кры- мов старался доказать свою лояльность Временному Правительству. Он вручил Керенскому свой приказ N 125, а тот, прочитав его, заявил, что все же считает Крымова соучастником Корнилова, вызвал главного военного прокурора.». Керенский сильно и долго кричал на Крымова как на провинившегося, нашкодившего мальчишку. Крымов не выдержал раздвоения и - «Утром 1 сентября из Петрограда в Лугу пришло сообщение: Крымов застрелился, и приказ выслать делегацию на похороны 2 сентября.» - отметил в своих мемуарах В. Н. Иванов.

«В результате крупного разговора с А. Ф. Керенским после неудачного корниловского мятежа в августе 1917 г. А. М. Крымов, как известно, застрелился, - отметил в своём исследовании В. Брачев, - Характерно, что на похоронах его, среди прочих, присутствовал и масон М. И. Терещенко, который и возложил на его гроб, по масонскому обычаю, белую перчатку». Понятно, что бедолага Крымов оказался между двумя начальниками: Корниловым и Керенским, между своим патриотическим сердцем и масонской присягой выполнять неукоснительно приказания старшего «брата». Как видим, - масоны были весьма благодарны ему за его поступок, фактически сорвавший замысел Корнилова спасти Россию.

«Генерал Крымов был Керенским обласкан (посмертно), всему составу корпуса было выдано новое обмундирование, полное снабжение. - фиксировал В. Н. Иванов попытку Керенского затушевать неприятный инцидент и его последствия. - Однако Петроградский Совет рабочих депутатов настойчиво требовал удаления казацких частей, и Керенскому пришлось уступить. Из-под Петрограда корпус был переброшен на Северный фронт.».

Кстати, ситуацию в российской армии в этот период также можно узнать из первых уст - от В. Н. Иванова: «Осень 1917 г. на всех фронтах проходила в полной тишине. и была очень буйно оживлена в тыловых прифронтовых городах, и особенно на станциях железной дороги. Началась массовая демобилизация действующей армии. Все станции были забиты людьми в серых шинелях без всяких воинских отличий, с котомками на спинах и с ружьями за плечами. Народ спешил домой, чтобы участвовать в революции, прежде всего, заботясь о земле (попавшись на лживые обещания Ленина. - Р. К.). В казачьих частях эта проблема волновала мало и даже побаивались, чтобы не вышло ущерба».

31 августа Петроградский Совет был уже полностью в руках Ленина, это было начало его победы. Освободили из-под ареста князя Львова, и он удалился к монахам в Оптину пустынь лечить свой разум. Никто из генералов не хотел быть главнокомандующим, все дружно и солидарно поддерживали на словах Корнилова. В конце концов - 1 сентября Керенский объявил себя лично Верховным главнокомандующим.

Армия была деморализована. А славные генералы вместо того, чтобы действовать - только болтали, критиковали Керенского и чего-то ждали. В это время только один персонаж не ждал никого и ничего - он вылез из шалаша и начал действовать.

Теперь диктатора Керенского стали критиковать ещё и все социалисты и демократы, даже его друг - Милюков выступил с передовой статьёй против Керенского и за Корнилова. Пошёл со всех сторон шквал критики Керенского. «Газеты, поддерживающие генерала Алексеева, продолжали отравлять сознание общественности, изображая меня политическим шарлатаном и мошенником», - жаловался Керенский. И газеты были правы, можно ещё было добавить - самозванцем и авантюристом. Керенский в растерянности, не знает, что делать, все против него, и он принимает оригинальное решение: срочно уплывает в Англию советоваться со своими руководителями, «старшими братьями». и возвращается через неделю с решением: создать коалиционное правительство с Лениным, который уже обладал явным перевесом в силе. По поводу этого решения Керенский потом в своих мемуарах будет оправдываться: «В начале сентября 1917 года никто, конечно же, и представить себе не мог ту форму политического садизма, в которую переродится большевистская диктатура с уничтожением демократической системы». Глупый и наивный Керенский. И как могли его избрать главным российским масоном?

Проблему «интеллектуального несовершенства» Керенского понимали его далекие «старшие братья», это их беспокоило, тревожило, поэтому они решили помочь Керенскому и укрепить его. С этой целью из Англии к нему прибыл умный «Джеймс Бонд» - в будущем знаменитый писатель Соммерсет Моэм, а помощниками-советниками Керенского становятся Давид Соскис и полковник США Раймонд Робинс.

А генерал Корнилов. - ждал когда вернётся из Англии Керенский и ничего не предпринимал. Какой-то театр абсурда. «Все, у кого бьётся в груди русское сердце, все кто верит в Бога, - в храмы, молите Господа Бога об явлении величайшего чуда спасения родимой земли», - восклицал Корнилов красиво и театрально. Вроде Корнилов был не попом, а генералом, сыном казачьего офицера и после молитвы и красивого призыва должен был действовать. Ведь смог же он дважды сбежать из плена и из австрийского, и из красного, - хватило решимости спасти себя, а вот решимости спасти Россию и её народы не хватило. Этот малодушный забыл великие слова Сергия Радонежского на вопрос Дмитрия Донского: Что делать? - Русь защищать! Сражаться!