— Привет! — радостно поздоровалась девушка, словно они не виделись вечность, а не полдня.

— Здравствуй, Василек! — Соколов одной рукой обнял девушку, приподнимая ту над полом, а во второй держал пакеты с покупками, — Голодный, жуть просто!

Забава, ответив на нежный поцелуй, на мгновение спрятала нос на шее у Поликарпа и выпорхнула из его рук.

— А у нас гости! — сообщила девушка, утягивая за руку Поликарпа на кухню.

— Так откуда, говорите, вы приехали? — изучающий взгляд Поликарпа замер на глазах собеседника.

Юрий Михайлович провернул бокал коньяка в руках и проследил, как приятная янтарная жидкость стекает по стеклянным стенкам. Гость, вальяжно устроившись на диване уютной гостиной, не торопился с ответом. Но и Соколов не настаивал. Ему самому нужно было время, чтобы разобраться в том, какой именно человек сидел сейчас напротив него. И с каждой минутой Поликарп все больше понимал, что дядька Забавы ему не нравится. Но вот что конкретно его в нем не устраивало, молодой человек пока определиться не мог.

— А я и не говорил, — взгляд, как две капли воды похожий на взгляд Потапа Михайловича, прошелся по стене, где висела картина руки Василька, — Талантливая работа. Рука Забавы? Знаешь, Поликарп, это у нее семейное. В юности я тоже много рисовал. Да и сейчас иногда балуюсь.

— Надолго вы к нам? — продолжал задавать вопросы Поликарп.

— Пока не надоем, — улыбнулся гость, а потом взглянул на парня поверх очков, — Успокойтесь, молодой человек. На днях я подыщу подходящую квартиру и съеду. А до тех пор придется этому дому потерпеть мое присутствие. Брат бы не стал возражать. Но если я не ошибаюсь, вы не проживаете в этом доме. Так что, решать не вам, а Забаве.

Соколову очень захотелось стереть с лица гостя надменно-покровительственное выражение. Он уже даже выбрал место столкновения морды гостя с его, Полика, кулаком. Неприятный тип, однозначно, неприятный.

— Все, Дарька уснула, — вошла в комнату Забава и устроилась под крылом у Соколова, — Я ее у себя положила. Разрешила ей поспать на большой кровати.

— Отлично, — улыбнулся Поликарп, обнимая девушку.

— Вам, дядя Юрий, я тоже приготовила в гостевой, — спокойно проговорила Забава, но смотрела на Соколова, поймав в его взгляде непонятные эмоции.

— В гостевой? — переспросил Юрий, — Помнится, когда-то у меня в этом доме была своя комната. Рядом с кабинетом Потапа. На первом этаже.

— Там есть дверь, — нахмурилась Забава, — Но она заперта всегда. Мы даже и не знаем, что там за комната.

— Думаю, ключи Потап хранит в ящике стола, — «тонко» намекнул Юрий, поднимаясь с дивана.

Ключи действительно обнаружились в самом нижнем ящике стола, а рядом — фотография, на которой двое парней, поразительно похожих на Потапа и Юрия, стояли плечом к плечу. Потап Михайлович улыбался, а его брат хмуро смотрел в объектив.

— Это на даче у деда, — припомнил Юрий, взглянув на снимок, — Он служил при министре.

Соколов и Поликарпова переглянулись, а Юрий, насвистывая какой-то мотив, подбрасывая ключи в ладони, вышел из кабинета. А спустя минуту раздался звук проворачиваемого в замочной скважине ключа.

— Как же приятно оказаться дома! — Юрий стоял на пороге комнаты, оставив дверь открытой, — Здесь ничего не изменилось. Словно и не уезжал никуда.

— Вы так и не рассказали, откуда приехали к нам, — улыбнулась Забава, с любопытством рассматривая комнату.

Не сказать, что она была не удивлена. Естественно, она была, мягко говоря, в шоке. Оказывается, в ее родном доме есть большая и просторная комната, о которой она и не подозревала. Вернее, знала, что дверь есть, но что кроется за ней — не догадывалась.

Помнится, в детстве, Забава спросила у отца, почему дверь закрыта. И с любопытством пыталась заглянуть в окна и в замочную скважину. Но отец только посмеивался над ее попытками, и говорил, что маленьким девочкам нельзя сюда входить, поскольку здесь живет страшное и ужасное чудовище. После такого ответа юная любопытная девчонка перестала интересоваться странной запертой дверью, а потом и вовсе перестала ее замечать, воспринимая старым чуланом.

— У меня крайне слабое сердце, — стоя спиной к молодым людям, ответил Юрий Михайлович, — И Потап определил меня в санаторий. Местный климат губителен для меня. А тот подошел. Что ж, молодые люди, я бы, с вашего разрешения, немного поспал. День был трудным.

— Но здесь пыльно, не помешало бы прибрать, — возразила Забава, — Завтра придет Тамара Петровна, она убирает у нас по пятницам. Я попрошу ее здесь привести комнату в порядок. А сегодня, думаю, вам удобнее будет в гостевой.

— Ну, что ты, Забава! — мужчина мотнул головой, — До утра я прекрасно посплю здесь. Не смею вас более задерживать.

Юрий холодно улыбнулся. Поликарп настойчиво увел Забаву из комнаты, но на пороге обернулся. Колкий взгляд нового знакомого не нравился Поликарпу. Совершенно не нравился.

— Папа мне как-то сказал, что за той дверью живет чудовище, — тихо прошептала Забава.

Молодые люди, погасив свет, лежали в темноте, лицом друг к другу. Между ними, сложив ножки на Поликарпа, обнимая руками плюшевого кота, спала Даринка. И Соколов не собирался относить ребенка в детскую. Почему-то он не хотел выпускать из поля зрения ни Василька, ни мелкое чудо.

— Мне он тоже не понравился, — хмыкнул Поликарп.

— Прекрати, дядя Юра не чудовище, — хихикнула Забава, — Просто странный он.

— Угу, — выдохнул Соколов.

Его глаза уже привыкли к темноте комнаты, и лицо Василька было хорошо видно. К тому же, из окна сквозь не до конца задернутые шторы лился лунный свет.

— Я говорил, какая ты красивая? — хрипло шепнул Соколов.

Забава улыбалась. Провела по волосам любимого рукой.

— Отнесем Даринку в спальню? — тихо предложила Поликарпова.

Соколов задержал дыхание. Вот ведь черт! По глубокой синеве любимых глаз он понял весь невысказанный подтекст этой фразы. Тихий, нежный голос будто обещал то, чего Соколов так долго хотел.

Но….

Но…

Поликарп провел рукой по нежной щеке и выдохнул, боясь придвинуться ближе к Васильку и разбудить Дарьку.

— Пусть поспит здесь, — тихо проговорил Соколов, — Вдруг проснется и испугается.

— Хорошо, — улыбнулась Забава и прикрыла глаза.

Спустя пару минут, Василек уже дышала глубоко и размеренно. Ее рука в волосах Соколова расслабилась, но пальцы запутались в чуть отросшей челке и остались лежать на подушке.

Нащупав телефон, Соколов задумался. И первым делом напечатал длинное и содержательное сообщение отцу, потом брату и в завершении — Черепанову.

***　

Все утро Соколову не сиделось на месте. Пары шли нудно, студенты жутко бесили, особенно некоторые индивиды. Благо, к двенадцати Поликарп уже освободился и, резко сорвав машину с парковочного места, умчался подальше от университета. Забава сегодня с самого утра у Кудесника, колдует над очередным заказом. Сам Соколов настоял, чтобы она работала, а не сутками торчала в госпитале в родительской палате. Даринку Поликарп отвез в детский сад. Все его девочки были при деле, пристроены, но все равно, покой Соколову только снился. Что-то словно зудело в мыслях, никак не собиралось в логическую цепочку.　

И Соколов, положившись на чутье, решил поехать в госпиталь, проведать родню.　

Больничный коридор был непривычно тих. Только санитары и медсестры сновали туда-сюда. Часы посещения еще не начались, но по распоряжению полковника Соколовых пропускали в любое время.　

Оказавшись в палате, Соколов присел на стул между кроватями.　

— Мне бы помощь не помешала, — вздохнул Поликарп, и, повернувшись к отцу Забавы, добавил, — Меня сильно напрягает Юрий Михайлович. Свалился, как снег на голову. Взгляд мне его не нравится. Ведет себя странно. И комната его как-то не вписывается в вашу семью.　

От тихого монолога парня отвлекло входящее сообщение. Прочитав пересланную проверенными источниками информацию, Соколов коротко выматерился.